История смерти

POV Она Впечатлительному человеку стоит быть готовым к последствиям, читая заведомо печальные книги. Почему я не была готова? Книга ведь о мужчине, у которого есть любящая женщина. Вернее, книга о том, как она его потеряла. О глупой смерти, которой он умер вдали от неё, в одиночестве. Читая о её чувствах, невольно задумываешь о своих отношениях. Что будет, если не станет моего возлюбленного? Глаза мгновенно наполняются слезами, а в голове возникают реалистичные картинки. Сначала ты вспоминаешь его прикосновения, буквально чувствуешь, как он держит тебя за руку, потом ты погружаешься в его объятья, тонешь в них и проваливаешься в сон. Вы спите рядом, невинно обнажённые, молящие о тепле, вернее ты о нём молишь, а он тает от твоего жара, но, если сбросить одеяло, всё возвращается в норму. Ты прижимаешься к нему и ждёшь, когда он вновь тебя обнимет, так бережно и нежно, как никто другой. И после того, как эти воспоминания всплывают у тебя в памяти, картина резко сменяется, будто вспышка, туман и молния. Ты видишь свои ноги, чёрное платье до колена и влажные круглые следы, словно идёт дождь. Ты сидишь на полу, содрогаясь, прижимаешь ладони к лицу, беззвучно кричишь и молишь о спасении, осознавая всю пустоту и безнадёжность, обрушившуюся на тебя. Вот ты сидишь в первом ряду на деревянной скамье, кругом высокие белые стены и печальные лики святых, у светло-бурого креста стоит гроб из тёмно-коричневого дерева. Священник в белой рясе что-то говорит, или поёт, но ты не разбираешь слов, ты уже очень давно ощущаешь мир словно через вату. Сейчас ты думаешь лишь о том, чтобы лежать там рядом с ним, а лучше вместо него. Ты провела с его телом прошлую ночь. Ты умыла слезами его бледное лицо. Ты держала его за руку в надежде, что ОН вернёт тебе любимого. Холодные окаменевшие пальцы больше не подарят тебе тепла, бледно-синие губы не нальются алым и не усыпят твоё тело поцелуями, его мягкие волосы больше никогда не опуститься на твои плечи. И тебе тяжело. Так тяжело, как никогда прежде. Ты не была готова. И не была бы никогда. Ты приходишь в себя, только когда две пары рук пытаются оторвать тебя от тела, вынуть из ложи мертвеца, но ты крепко уцепилась за его фрак и не желаешь отпускать, ведь он должен был взять тебя в жёны в этом одеянии. Ты долго не понимаешь, откуда доносится пронзительный крик, женский, сорвавшийся, охрипший голос, который пропадает, когда к твоему горлу подступает ком. Руки больше не пытаются оторвать тебя от тела. Они оставили тебя в покое. И ты, как маленький перепуганный ребёнок, жмёшься к телу безвременно ушедшего, словно ожидая, что он, как прежде, прижмёт тебя к себе, погладит по голове и произнесёт: «Тихо-тихо, моя девочка, всё будет хорошо, верь мне». И вот сейчас ты в доме господа с двумя алыми розами в руках, стебли их испещрены шипами, покрытыми твоей кровью. Ты не осмелишься в последний раз взглянуть на него. Ты не осмелишься подарить ему цветы. Ты вообще не хочешь присутствовать при всём этом. Ведь его уже нет. Но тебе важно, до боли важно знать, где будет то место, куда можно будет приходить, чтобы вспоминать о нём, чтобы о нём плакать, ведь хранить боль в сердце всю жизнь будет невыносимо, ты знаешь. И вот оно, надгробие. Уже прошло сколько-то времени. А может, это вовсе не надгробие. Может это обрыв, где был развеян его прах. На могиле посажен куст черники, его любимая ягода. Когда зрелые плоды осыпаются и, лопаясь от сока, озаряют красным землю, ощущается сладость и горечь. С обрыва ты бросаешь вниз на волю ветру цветы сирени. Кому нужны эти глупые розы, если он так любил сирень? Ты дала обет молчания, ведь когда пытаешь заговорить, вспоминаешь о нём, и ком подкатывает к горлу, и слёзы вновь бесконечным потоком срываются вниз по щекам, стекая с ресниц. Ты уже очень долго молчишь, не общаешься ни с кем, ничего не ешь и пьёшь одну воду, только для того, чтобы слёзы не высохли, чтобы твой цветок продолжал расти. Ты больше не видишь смысла и радости в развлечениях, фильмы, сериалы, игры, прогулки - всё это чушь. Ты днями напролёт что-то пишешь, что-то посвященное ему одному, чтобы по ночам беззвучно плакать, уткнувшись в подушку, пока ещё сохранившую его запах. Он будет первым, с кем ты заговоришь. Может ты тихо-тихо произнесёшь его имя, может попытаешься сказать «привет», но голос оборвётся на полуслове, и ты упадёшь перед ним на колени и горько заплачешь, прильнув к сырой земле. Но это пройдёт. Рано или поздно ты сможешь говорить с ним вслух, а не отправлять мысли о любви в пустоту вселенной. Тогда ты начнёшь возвращаться к людям. Сначала к самым близким, которые попробуют помочь тебе не плакать, которые обнимут, не как он, которые будут с тобой говорить и держать за руку. Постепенно жизнь наладится, но уже не будет прежней. Безумное отчаянье будет сменяться ненормальной радостью, возникнет желание поговорить с его близкими. Ты свяжешься с его бывшей девушкой, с братом, с сестрой, с отцом и матерью, ты выскажешь им всё, и им станет больно, так больно, как было тебе, но ты безумна, не забывай. Они будут думать: «Бедная девочка, не знает, о чём говорит» - но ты ведь знаешь, это они не понимают, потому что не понимали его, но понимала ли ты? Мысль гложет болью, а затем вытесняется новым приступом истерического смеха. А что дальше? Белые стены, длинные рукава и безнадёжное одиночество. Ты будешь сбегать к нему по ночам и весело рассказывать о своей придуманной жизни, но он не будет тебя слушать, ведь его больше нет, а может он есть, и тогда, с горькой печалью, он протянет к тебе руку и коснётся твоего лица: «Тише, девочка, не плачь» - и ты будешь рыдать всю ночь, а он сидеть рядом и гладить тебя по голове, как прежде. Но вот твой путь закончен, нужно скрыть слёзы и выходить из автобуса, натянув безуспешно фальшивую улыбку и повторять как мантру фразу: «Он жив, он жив, он жив». Ты свяжешься с ним при первой возможности, ты будешь хотеть прикоснуться к нему, увериться, что он всё ещё рядом, что не покинул тебя. Ты утопишь его в своей любви просто потому, что не хочешь верить, что когда-нибудь он умрёт, нет, не поэтому, просто ты боишься его потерять. И он не посмеётся над твоим рассказом, он скажет: «Тише-тише, моя хорошая, это словно дурной сон, теперь всё будет в порядке, я обещаю». POV Он «А снилось... Что ты умерла... Практически сразу после свадьбы. Ужасное чувство одиночества, скорби и отчаяния. Мысли о том, что же вообще делать дальше и о том, что ты бы хотела, чтобы я продолжал жить и приносить что-то в эту жизнь. Я не помню причину, но что-то глупое вроде того, что сбила машина. Ужасный сон. Причём, когда я с ним проснулся, я словно его уже видел. Такое облегчение от осознания того, что ты всё же есть» Тик-так, тик-так. На часах 3:22, а я всё ещё не могу заснуть. Проваливаясь ненадолго куда-то во тьму, вновь открываю глаза. 3:28. Бессонница. Но вот где-то между четырьмя и пятью время обрывается на чуть больший промежуток. Лучше бы не обрывалось. Всё такое серое, словно затёртая старая плёнка, с помехами и постоянными глюками, с голосами, которых быть не должно, и с искривлённым изображением. Я вижу свадьбу, фрак, улыбки, белое платье, наш поцелуй. Она счастлива, я так рад, что смог сделать её счастливой, я кружу её на руках, а она звонко смеётся прямо мне в ухо, перебивая звук музыки. Вот я сажусь за фортепиано и играю для неё мелодию, от всего сердца, звуки музыки пронизывают пространство, и я готов поклясться, что на безликих лицах гостей появилась одобряющая улыбка. Зажёванный кусок плёнки, пытаюсь перемотать, но не понимаю, вперёд или назад. Какие-то всполохи и безмерное чувство одиночества, словно она исчезла из моей жизни в тот самый момент, оставила меня одного у звенящего пустотой алтаря. Я не хочу в это верить, она не могла покинуть меня, ведь это невыносимо больно. Мне безумно нужно снова её увидеть. И вот я держу её за руку, она мне улыбается, только мне, и никому другому. Люблю её смех, и её улыбку, и это по-детски милое лицо. Но вдруг она замирает и устремляет взгляд в пустоту, я дёргаю её за руку, зову за собой, но она стоит как вкопанная, потом начинает вырываться, я отпускаю руку. Зря я это сделал. Она закрывает руками уши и мотает головой, пятится назад, в глазах проступают слёзы, полный безнадёжности взгляд, устремлённый на меня и последний шаг назад. Я не успеваю подбежать к ней, всё происходит слишком быстро, меня пробивает дрожь, поворачиваю голову её в след, её не видно, только кровь, кровавая полоса, что тянется тёмно-серым шлейфом по дороге. Я не могу пошевелится. Я хочу бежать, но не могу. Не могу заставить себя подняться. Не могу заставить себя взглянуть. Машина скорой помощи. Она словно спит. Умытая кровью, словно перепачканная раздавленными комарами и извалявшаяся в грязи. Я судорожно сжимаю её руку. Ещё тёплые, но стремительно холодеющие пальцы не сжимаются в ответ на мои прикосновения. Я не вижу её взгляда. Веки опущены и обрисованы тёмно-синими кругами. Я хочу поцеловать её, но меня начинает подташнивать от отвращения, коробит от отвращения к себе. Почему я отпустил её руку? Или я не отпускал? Быть может, это был лишь звонок? Точно, телефонный звонок поздней ночью. Тогда почему я не искал её? Почему не отвечал на её звонки? Мы поссорились? Она ушла? Я и подумать не мог, что есть шанс того, что она не вернётся… Всё же, я отпустил… Как же невыносимо больно… Чёрный экран. Звуки суеты и работы машин. Всё кончено. Всё кончено… Это не экран, это мои глаза закрыты. Они больше не увидят света. Я не позволю им смотреть на мир, в котором нет её. Тишина. В квартире одиноко. Повсюду её вещи. Запах. Воспоминания. Как ножом по сердцу. Сколько прошло времени? Я пропустил похороны? Зачем я всё ещё живу? Ах, да. Верёвка порвалась. Бессилие и бесконечная пустота. Друг пришёл поздней ночью. Или это был день? Ничего уже не понимаю. Слишком долго не спал. Он говорит: «Подумай, чего хотелось бы ей». Он говорит: «Ты должен жить ради неё». Он говорит: «Возьми себя в руки». И я понял. И правда. Что если она не хочет, чтобы я шёл за ней? Что, если она не хочет, чтобы я топил её в своих слезах? Что, если… Она хочет И вот прошло время. Словно переключили канал. Жизнь, как ни странно, наладилась. Рядом бегают два маленьких мальчика, играют в догонялки, это вызывает на моём лице улыбку. На кухне красавица варит макароны и тушит курицу. Она улыбается такой же замечательной улыбкой, как и она прежде. Кажется, я наконец-то счастлив. А ты счастлива за меня? Задаюсь немым вопросом, на который никогда не услышу ответа. Но я несчастна… Всё неправильно?.. Иди ко мне Я хочу, чтобы рядом была ты, правда… Но это невозможно… Обними меня Я не могу… Ты ведь не настоящая... Поверь мне Обнять пустоту? Открыть глаза