Тормоз

В последнее время вечера Юра проводит чрезвычайно увлекательно: либо плачет, либо дрочит. Иногда даже одновременно. Иногда драматично пьёт кофе (или что покрепче) и флегматично смотрит в стену, поглаживая кота Потю. Причиной этого является то, что Юра как-то упустил тот момент, когда их с Отабеком отношения перешли на непонятный уровень. Нет, конечно же, они, как и прежде, гоготали с мемасиков, и Бек, как прежде, в дни приезда покупал Юре сигареты и пиво (потому что, в отличие от него, уже дорос); но теперь они ещё и каждый день сидели в скайпе до двух ночи - по московскому времени. Когда Юра вспоминал о разнице часовых поясов, было уже поздно, а поэтому Отабек конкретно не высыпался уже почти полгода. «Это ничего», - говорил он и выдыхал дым прямо в камеру. Будто знал, что у Плисецкого фетиш на такого Отабека - в растянутой майке, с бардаком на голове и синяками под глазами, курящего утреннюю (но ещё ночную по юркиному времени) сигарету, и очень домашнего в сочетании с хреновым качеством камеры ноутбука. Юрка млел. А еще он радовался тому, что камера старого «леново» не передает Отабеку его румянец. Кажется, они оба замечали, что их отношения стали более раскрепощенными и доверительными, но они никогда этого не обсуждали. Отабек, по наблюдениям Юры, раньше не мог позволить себе ни то что сидеть перед камерой в одних трусах да майке; он боялся даже утром звонить («мало ли, вдруг время перепутаю, разбужу»). Сейчас же Юру будили наглые фотки Отабека с высунутым языком, вставшего перед зеркалом в ванной в чем мать родила, и собственный утренний стояк на этого же Отабека. Что с этим всем делать Юрка определенно не знал, поэтому пустил все на самотек. Но точно знал он то, что ни в коем случае не был против таких вот фото. Отабек, кажется, умело манипулировал, и оба умело не палились. И как же Юре не хочется, чтобы все гейские шуточные штучки Отабека в конце-концов оказывались просто стебом. Иногда Юре хочется просто сползти по стенке и ныть, как героиня дешевой драмы от осознания того, что он запал на своего лучшего друга. А тот как будто знает все и специально рофлит откровенными фотками и вообще своим существованием. Юрка лежал на кровати, Потя добродушно свернулся калачиком на животе парня, а тот смотрел в стенку и грустил, потому что вдруг начал вспоминать все моменты с Отабеком: как тот приезжал к нему в Питер на новогодние каникулы, как они гуляли каждый день с утра до ночи (а иногда и всю ночь), внутренние шутки и мемы; а воспоминание о том, как Отабек своим специальным "гейским" голосом называл Юру его "подругой" сначала доводит Плицеского до истерического смеха, а потом он приунывает ещё сильнее. Телефон оповещает о новом сообщении. На экране светится: «Я икаю целый час. Ты стебешься?» «это сокращения диафрагмы дебил», - быстро набирает Юра в ответ, даже не пытаясь глупо не улыбаться. «Что делаешь?» Юра не нажимает на сообщение, однако уже обдумывает, что именно ему написать. «домашку» - врет он, и это кажется плохой идеей, потому что он реально уже погряз в долгах по самое не хочу. «Оо, эволюционируешь» А следом: «Держи мемов». И десять прикреплённых картинок. Проходит с десяток минут, когда Плицеский, прохихикавшись, решает писать ответ. Он не знает, о чем завести разговор, поэтому пишет: «хочешь фотку моёго ебала?» Ответ: «Лица*. Хочу» Юра заранее начинает хихикать, когда оттягивает резинку домашних штанов и щелкает камерой (конечно, в темноте почти не видно, но Отабек определенно поймёт, что именно на фото). И отправляет фотку члена. Сообщение прочитано. Потя недоуменно спрыгивает с кровати и скрывается в направлении двери. Проходит минута: «Отабек Алтын набирает сообщение...» «Фу блять фу нахуй» Юрка тупо сидит перед телефоном, немножко улыбается. Не понятно, чего он ждал, но почему-то отправить фото члена казалось ему забавным, а теперь он чувствует себя странно и капельку неловко. Как будто на этот раз он перегнул палку, и поэтому остается в смутном неведении от того, к чему это приведет. Он не понимает, что происходит - впрочем, ничего не понимает он уже давно. Но ещё одно ответное сообщение бьёт по его разуму и сердцу ещё жестче: «У меня встал, что делать» Эмоции Юрки можно отобразить скобочкой.

«)» «снимай штаны и» «делай что хочешь»

«Ладно, только потом не умирай от икоты.» Юрка сначала не понял, потом покраснел, потом вышел из сети, затем снова зашел и начал набирать ответное: «у меня тоже» ... Стереть сообщение.

«давай только не на меня, иди спи лучше»

«Ок, ладно, у меня уже три. Спокойной ночи, Юр» «спи» - и скорее гасит телефон, потому что Юре очень стыдно, мегастыдно, и теперь лучше просто лечь спать и ждать утра, да только уснешь ли? Внезапно Юре хочется съездить себе по лицу чем-то тяжелым. Да, их отношения определённо уже давно балансируют на непонятном уровне, потому что: 1) Отабек буквально доводит его своими гейскими-блять-шутками, мемами не в тему и блядскими фото. Юра же практически все свое свободное время испытывает либо смущение, либо возбуждение. Иногда в одно и то же время. 2) Юра сохраняет каждую блядскую отабекову фотку. 3) Телефонная галерея Алтына состоит из кропов лица Юрки, которые Бек использует для важных переговоров с ним же; галерея Юры состоит из мемов со всратыми котами и фоток Отабека. 4) Он определенно не должен чувствовать возбуждения от каждой присланной фотки. *** На следующий день, когда Алтын опять насилует камеру ноута дымом, Юрка выдает:       - Курить хочу.       - Я скоро приеду, куплю. Плисецкий опешил.       - Когда ты приедешь?       - Пару дней назад говорил же, не слушаешь меня. Через дней десять, может, меньше. «Конечно, не слушаю, я же, блять, пялюсь на тебя, почемутысидишьпередкамеройголый, как мне не пялиться и не зависать», - ругается у себя в голове Юра, а вслух говорит:       - Опять сказать мне забыл, а потом я виноват. Они немного помолчали. Затем Плисецкий нарушил тишину:       - Я скучаю даже.       - Я тоже. Скучаю. Потом Отабек опять начал спрашивать про домашку, что на уроках понятно/не понятно, снова пытался в двух словах объяснять физику, потому что «ну это же очень легко, Юр, не тупи, сраный ты гуманитарий». Правда, некоторые знания таки оседали в голове юного физика, вот только закон термодинамики в голове Юры звучал примерно как «Отабек Алтын - блядски охуенное восьмое чудо света». ***       - Юр, я же как раз на каникулах твоих приеду? - спрашивает Алтын в промежутках между печатания чего-то-там на своем компьютере.       - Угу.       - Можно у тебя поживу?       - Только дедушка дома будет, он не поехал никуда.       - Да вообще не проблема, мы же гулять будем постоянно. Юра смотрит на Отабека, и ему немножко не верится, что уже через какую-то неделю они будут совсем-совсем рядом, ходить по одной земле и дышать одним и тем же питерским воздухом, да и просто будут на расстоянии вытянутой руки. Или не вытянутой.       - Ты чё, холодно же постоянно гулять.       - А я тебя греть буду. - И опять для Юры это звучит слишком непозволительно, но Отабек, кажется, ничего такого сказать на пытался. Просто сказал то, что думает. В это, по крайней мере, хотелось верить Юре. - Только без выпивки. Не хватает, чтобы ты опять блевал два дня подряд. За тот случай Юре стыдно, но что было, то было.       - Да хватит мне припоминать! Не буду я больше.       - Не будь.       - Сигареты купишь? - После небольшой паузы с надеждой спрашивает Юра.       - Куплю. *** Теперь, когда их разделяли букально несколько дней, Юра почти начинал заранее растраиваться о том моменте, когда Отабеку придется снова уехать. Но как-то сами собой его волнения переключились в другое русло после звонка его матери.

«мать звонила» «зовет жить к себе опять»

«И что думаешь?»

«не хочу я ничего»

«Может, дашь ей хотя бы попробовать?»

«она не звонила два месяца, ей просто что-то нужно от деда» «я не знаю что делать она сейчас будет названивать каждый день»

«Успокойся, Юр, можешь просто ей не отвечать. Пусть они сами разбираются.» «Ты ни в чем не виноват» «Слышишь» «Все будет нормально» «где ты» Юра просто лежал на кровати. Одной рукой он пытался сдерживать глухие крики, вырывавшиеся изнутри, а другой прижимал к себе телефон так крепко, как будто это было его последней надеждой. В последний раз, когда он так плакал, это тоже было из-за матери, и тогда рядом тоже был Отабек.

«тут» «все ок»

«Пять дней, Юр. Подожди всего немного» Плисецкий снова зашелся рыданиями, но на этот раз уже из-за Отабека. Потому что «нельзя быть таким бляцки хорошим». *** Юра категорически не выдерживал. Потому что ему казалось, что чем ближе был день встречи, тем дольше тянулось время, ехидно насмехаясь над и без того страдающим Юрой. Мутная камера не передавала и части невъебенной отабековой красоты, но даже от отображенной её части у Юры внутри уже что-то тихонько клокотало и заходилось в ускоренном темпе.       - В дорогу поесть купил?       - Ага. Бичпакетами запасся, как на всю жизнь.       - Бека-а, - после продолжительной паузы протянул Плисецкий.       - М?       - А я тебя люблю, - выпалил Юра, помолчал секунду, будто осознавая, и продолжил. - Давно. В карих глазах Отабека, смотрящих прямо в камеру, плескалось что-то, ранее непонятное Юре.       - Я тоже тебя люблю, тормоз.