«Приказ»

Полковник Колдвелл в сопровождении двух пилотов своего экипажа с тяжелым сердцем поднимался по лестнице в кабинет Вейр, чтобы лично сообщить ей трагическое известие, о котором она, бесспорно, уже знала сама. История с проявленной врагом заинтересованностью в ретровирусе была всего лишь манёвром для заполучения куда более важных сведений о местонахождении обители землян и ловушкой для выманивания самого мощного корабля Атлантиды в легкодоступное и малозащищенное пространство. «Дэдал» был атакован в два счёта. На ремонт могло уйти несколько месяцев, чтобы полностью восстановить все щиты и вернуть судну прежнюю боевую мощь, даже с учётом того, что к реставрации был причастен один из лучших инженеров-техников — асгардец Гермиод. Невозможно вмиг починить корабль Древних, который выбрался из-под обстрела едва уцелевшим. Не стоило доверять рейфам. Он знал это с самого начала, но вряд ли кто-то на Атлантисе считался с его мнением. И теперь любимое судно, его единственное пристанище и главное оружие Земли при битвах в космическом пространстве огромной металлической тушей лежало на платформе военного ангара Атлантиды под трудящимися не покладая рук специалистами, то и дело посыпая их, — а с ними и весь ангар, — фонтаном голубых искр от сварки. Вместе с «Дэдалом» база Атлантиса потеряла в бою и одного из своих лучших военных. Подполковника Шеппарда. Колдвелл стоял напротив Вейр, опустив глаза. Кому как не ему лучше всего были известны отношения между очаровательной наместницей Атлантиды и бравым лётчиком из ВВС США, волею судьбы ставшим главнокомандующим в этом заброшенном городе Древних. Это и злило, и расстраивало его одновременно; тысячи отравленных стрел своими острыми наконечниками вонзались в сердце полковника, распространяя по его телу медленный и мучительный яд, каждый раз, когда Вейр ставила Шеппарда выше него. И, увы, причиной тому была не уязвленная гордость, а нечто, в чём сам полковник признаться себе не решался. — Я сожалею. Фраза прозвучала сухо, несмотря на то, что он приложил все усилия, чтобы добавить в голос чуть больше скорби. Да, в глубине души он всегда мечтал избавиться от Шеппарда как от своего соперника, но не таким образом. Не такой ценой. — У нас нет времени, чтобы оплакивать погибших. Голос Вейр звучал не лучше, и полковнику оставалось лишь восхититься мужеством и огромной внутренней силой этой храброй женщины. — Как продвигаются дела с ремонтом? — Боюсь, мне нечем Вас порадовать. В атаке мы потеряли несколько важных элементов, включая системы жизнеобеспечения и щиты. На восстановление последних уйдут недели... — У нас нет столько времени, полковник. Я уже связалась с генералом Лэндри, и через час мы должны проинформировать его о плане наших ответных действий. — Мой корабль разнесён в щепки. О каких ответных действиях может идти речь?! — Вы должны немедленно вернуться в бой. Эти слова полоснули его точно блеснувшее в воздухе лезвие ножа. — Простите? — не смог удержаться он от вопроса. — Пока Рейфы всё ещё на достижимом расстоянии, мы должны хотя бы попытаться остановить их, прежде чем они доберутся до Земли. Полковник застыл посреди кабинета в немом молчании. «Дэдал» разрушен до основания. Даже если Гермиоду удастся заставить работать первичные двигатели, это всего лишь вопрос времени, когда они снова выйдут из строя. Очередного скачка через гиперпространство судно просто не выдержит. Колдвелл провёл кончиком языка по верхней губе, обдумывая что-то. Ненавистная ему фамилия фантомным отголоском ещё не остывшего прошлого повисла в наступившей тишине так и не названной вслух, точно тяжкий груз, давящий со всех сторон, расширяя и глубже увеличивая пропасть между ним и Вейр. Полковник не был обделён интеллектом и вполне мог сложить в уме «два плюс два». Шеппард мёртв. А он, Колдвелл, выжил. Определённо не этого расклада желала Элизабет... Глаза предательски заблестели, стоило лишь вспомнить любимое имя. — Я пошлю с вами «Орион». В качестве подмоги. — Вы знаете, что его орудия не функционируют, он бесполезен для ведения боя. — Да, знаю. Но Зеленка полетит вместе с майором Лорном и сделает всё возможное, чтобы устранить эту проблему прежде, чем вы столкнётесь с врагом. По кабинету вновь расползлась зловещая тишина, отдающая запахом смерти. Не смерти пилота Шеппарда. — Вы же понимаете, о чём меня просите? — чуть надломившимся, безучастным голосом негромко спросил полковник. Впервые он решился посмотреть Элизабет в глаза. Эти красивые зелёные глаза... — Понимаю. — Ответ последовал незамедлительно. В конечном итоге это был приказ. Колдвелл отвел взгляд, стараясь казаться по-прежнему невозмутимым, но скрыть свои настоящие чувства ему едва ли удалось: пальцы, крепко сжатые в кулаки, с до крови впившимися в кожу ладоней ногтями, чтобы не дать пролиться ни одной скупой слезинке — ведь он военный, а военным не положено плакать. По Уставу. Голос Элизабет внезапно смягчился. — Мы не можем позволить им зайти так далеко, Стивен. Это был первый раз, когда она назвала его по имени. Колдвелл снова посмотрел на неё. Было вполне очевидно, что эта миссия не предполагала для его команды благополучного возвращения, но если ему суждено умереть в бою, то он бы предпочёл, чтобы приказ исходил от этой женщины. До безумия решительной и в меру своенравной. ...А ещё чертовски привлекательной, стоило признать. И он обязательно пригласит её на свидание, если, конечно, останется жив (чем чёрт не шутит?) Пусть даже она сочтёт это за самую большую дерзость в его, и без того богатом, «послужном» списке в её глазах. — Тогда разрешите идти. Мне ещё нужно заняться кое-каким... делом, — дрогнувшим голосом доложил он. Элизабет понимающе кивнула. — Делайте, что должны. Безусловно, Колдвеллу требовалась минута, чтобы записать посмертное послание для своих родных с Земли. Как только полковник вышел, Элизабет изо всех сил плотно сжала челюсти, чтобы не расплакаться. Должность временного наместника Атлантиды заставляла её иногда становиться непростительно жестокой по отношению к своим людям, и меньшее, чего она хотела, это сделать Стивену больно. Тем более в свете недавней гибели Джона, которая, конечно же, не могла не заставить полковника провести в уме совершенно бессмысленные и никому не нужные параллели. Элизабет давно всё знала о его чувствах к ней. Но вот ответить самой решимости у неё не хватало. В сущности, это единственное, на что у неё не хватало решимости.