Холодным августовским утром

      Стив просыпается от холода. Какое-то время он еще кутается в плед, прячется носом в подушку, отчаянно пытается поспать, но сон не идет, и Стив буквально физически ощущает, как сильно он не выспался, то и дело ворочаясь и просыпаясь от мутных неясных сновидений. Он бы многое отдал, чтобы поспать сейчас в мягкой кровати, уткнувшись носом Мэтту в плечо, однако... Сегодня он не заслужил.       Когда на лоб ему садится неизвестное насекомое, Стив фыркает и окончательно просыпается. Мышцы неприятно ноют от не слишком удобного сна. Он лежит в мятой одежде, в которой заявился вчера домой, на надувном матрасе, прямо на балконе, и с широкого окна на него удивленно глядит парочка крохотных птиц. Стив ворчливо бормочет что-то нецензурное себе под нос, взмахивает руками лениво, силясь прогнать непрошеных гостей за окном, скидывает плед и опускает ноги на холодный пол. Август выдался не самым теплым. Как бы отчаянно не светило солнце Стиву в спину, ни воздух вокруг, ни пол, ни его чертова жизнь нагреваться не хотели, а лучи будто скользили мимо. Стив только ёжится, привыкший к пышащему жаром воздуху Аризоны, и устало зевает.       После вчерашней пьянки немного тошнит и, кажется, начинает давать о себе знать подбитая скула. Стив касается ее рукой и чуть громче обычного вздыхает. Вот, собственно, и причина, по которой Стив Кортни Джонс провёл холодную августовскую ночь не в мягкой постели в объятиях любимого человека, а на балконе. В полном одиночестве.       По крайней мере, Мэтт достал для него матрас и даже отдал в распоряжение грязного пьяницы любимый плед. Спасибо, Мэтт.       Стив думает, что должен быть оскорблен таким с собой отношением, но почему-то ни капли. Он совершенно не может злиться, когда речь идет о Мэттью. Стив расстроен, пожалуй, Стив устал, Стив голоден, и в ушах у него назойливо гудит, но он не зол.       Он сидит так несколько минут, глядя в пространство перед собой. Кутается в плед, снова снимает, потому что солнце продолжает палить в спину, и даже не сразу замечает, как Мэтт открывает дверь на балкон. Постояв на пороге несколько секунд, Мэтт кашляет, привлекая к себе внимание, и улыбается, глядя на Стива сверху вниз. Улыбка его теплая и нежная, как летний ветер, а взгляд обеспокоенный и немного виноватый. В руках у него поднос.       — Доброе утро, — говорит Стив глухо и непроизвольно облизывает нижнюю губу. Мэттью кивает, обходит импровизированное спальное место и быстро мастерит стол из двух табуреток. На них же размещает поднос.       Стив немедленно разворачивается. Перед ним блинчики, сироп и ароматный кофе, готовый завтрак на двоих, будто никто ни на кого и не злился. Стив почти не верит в свое счастье и переводит взгляд с еды на Мэттью, с Мэттью на еду.       — Можно, да? — Джонс спрашивает не слишком уверенно. После вчерашнего скандала ему кажется, что один неверный шаг, и он просто вылетит с этого балкона вниз головой, а Мэттью прав будет.       Мэтт кивает и обнимает Стива одной рукой со спины, когда тот принимается уплетать блинчики за обе щеки, и Стив с удовольствием понимает, что полет вниз с балкона откладывается. Они завтракают вдвоем, улыбаясь друг другу, и солнце светит с окна будто только для них. Волосы Мэтта под солнцем переливаются нежными медовыми оттенками, в волосах Стива — огненные всполохи зари. Для них поют за окном птицы и для них согревается и просыпается земля.       — А знаешь, этот твой кленовый сироп, — начинает вдруг Стив, но губ его касаются липкие от сладости пальцы. Мэттью отрицательно качает головой.       — Одно неверное слово про мой сироп, и ты спишь тут всю следующую неделю.       Стив улыбается, прикусывая подставленный палец.       — Очень вкусный.       Мэттью кивает.       — Я рад. А теперь, будь добр, переоденься.