Привычка расставаться

       Я проснулась, к своему удивлению, поздно к обеду, когда за окном уже было адское пекло, а в квартире душно. Голова сильно болела от выпитого вчера с друзьями алкоголя. Наверное последняя бутылка все же была лишней. Боже, воды! Собрав в себе силы, я медленно поплелась на кухню в поисках чего-то освежающего. Добавив в стакан с водой лимон и лёд, тут же принялась опустошать его, пока меня не прервал телефонный звонок. На экране высветилось «Сударь-кудрь». — Алло, решил спросить как у меня дела после вчерашнего? Так вот знай — хуево. Надеюсь ты сейчас скажешь, что стоишь с минералкой и аспирином под моей дверью. — Вообще то я хотел попросить об этом тебя, — послышался твёрдый мужской голос. — Будь лапочкой, заезжай в аптеку. — Ну ты и мудак, — протянула в ответ — А где твоя Роуз? — В пизде. Так ты приедишь?        Я сбросила вызов, но он точно знал, что через пять минут моя тушка будет трястись в метро.        Вместо серо-голубых, в зеркале отразились красные, как у кролика, опухшие глаза. Бледная кожа, покрытая россыпью веснушек и чёрные ресницы не нуждались в макияже, поэтому пришлось лишь подкрасить густые брови. Натянув на себя худи болотного цвета и чёрные леггинсы, я вышла из дому.        Сказать, что погода была прекрасной — ничего не сказать. Яркое солнце слепило глаза прохожим, то и дело отбрасывая солнечных зайчиков от их блестящих аксессуаров. Если честно, то прогуляться по парку мне сейчас хотелось намного больше, чем везти этому алкашу его спасение, но у меня не было выбора, ведь он мой друг как-никак, который не раз выручал в подобных ситуациях.        Надо дойти до метро, но мне настолько плохо, что хочется лечь прямо на раскаленный асфальт. В обед метро Нью-Йорка забито до отказа. Все толкаются, наступают друг другу на ноги, шумят и гневаются по мелочам. Мерзкие запахи в перемешку со сладким одеколоном били в нос, заставляя напрягаться лишь бы не вырвало прямо здесь. В такие моменты, как никогда хотелось найти и убить Кита…        Живу я не очень далеко от Харингтона, поэтому уже через пятнадцать минут стояла перед его дверью. Ответа на мой стук не последовало, отчего я решила толкнуть почему-то не запертую дверь. — Ки-и-ит, — позвала друга. — Да не ори ты, — послышался крик из спальни. — Ползи сюда!        Раздался глухой удар, а затем в дверном проёме появилась пара рук подтягивавших за собой убитое, «бездыханное» тело, одетое в одни лишь трусы. Харингтон подполз ко мне и, протянув одну руку вверх, прохрипел: — Воды!        Я, решив немного поиздеваться, кинула в него его же ботинком. — Сука! — прошипел мужчина переворачиваясь на спину.        Он выглядел болезненно и неестественно бледно, под тёмно-карими глазами виднелись глубокие мешки и синяки, почти чёрные волосы были спутаны. На секунду мне стало даже жаль его, но это довольно быстро прошло. — Значит я сука? Ну-ну, — после этих слов таблетки полетели в другой угол комнаты, и я стала ждать шоу. Актёр погорелого театра. Спектакля не последовало… Кит лишь назвал меня еще один словечком и пополз за лекарством. А где же так любимая им драма для привлечения внимания? Где наигранное закатывание глаз, всхлипы и тому подобное? Видимо, сейчас он не в состоянии даже выпендриваться.        Кит достал и проглотил две таблетки. — Теперь давай минералку, — так же хрипло попросил Харрингтон. Я, всё ещё надеясь на развлечение, кинула бутылку в противоположный от него угол. — Черт! Ты издеваешься? Сейчас не до этого, мне действительно плохо. Вдруг проснувшаяся на секунду совесть, прошептала мне на ушко: «Не будь такой тварью, это уже не смешно! Молли, подай же нищему минералку!» Кто я такая, чтобы ей сопротивляться? Поэтому, подняв с пола бутылку, я всё же протянула её другу. Он принял газированую воду и жадно приник губами к горлышку. — Легче? — в моём голосе проскальзывали нотки иронии. — Угу, — промычал кудрявый и наконец встал с пола. — Я в душ, — собщила, скрываясь за дверью.        В большой, выполненной в тёмных тонах комнате не было ничего, помимо белоснежной ванны, широкой столешницы и унитаза. Но был элемент, к которому нельзя было остаться равнодушным — большое, на всю стену окно, открывающее вид на Нью-Йорк с высоты одиннадцатого этажа. Ночью этот пейзаж особенно впечатляет и завораживает, но даже днём находится здесь очень приятно.        Когда я вышла Кит находился на кухне и уже во всю готовил завтрак. — Так ты ещё на ногах стоять можешь? Пиздец, зачем я вообще к тебе пёрлась? Иди за пивом теперь. — Что бы помыться в моём душе, видимо. Эмми к обеду подойдёт, — ответил мужчина не отрываясь от плиты. — Кларк? — переспросила я и после утвердительного кивка продолжила — Странная она, весёлая как собачка, но ладно, посмотрим. — Блять, я это уже раз двести слышал. Весёлый человек, не всем же быть унылой какашкой как ты! — Да ладно тебе, не нервничай, — я подняла руки, показывая, что у меня нет оружия. — Дружи с кем хочешь. Когда она подъедет? — Не знаю. Будешь яичницу с беконом? — Нет, спасибо, меня с утра подташнивает, не исключено, что после вчерашнего. Может ты уже наконец накинешь что-то на себя? — Я тебя смущаю? — он сел за стол и начал уплетать завтрак. — Нет, — коротко ответила другу.        Кит мой лучший друг с тех пор, как перестал контролировать меня. Когда мне было четырнадцать лет, мама обрадовала меня новостью о том, что я могу переехать из родного Вустершира в Нью-Йорк. Моему счастью не было предела даже когда мне сообщили о кудрявой няньке. Тогда мы с ним не были даже знакомы, зато наши родители были хорошими друзьями. Не пей, не кури, не матерись, наше знакомство началось с глупых запретов, и это послужило толчком для настоящей вражды. Время шло, и Кит начал относиться ко мне более понимающе, познакомил с актерской тусовкой.        Кудре зашипел, когда на его голую ногу упал кусочек горячего бекона. — Кити, Кити, какая же ты свинка! — сделала вывод я.