Немного о моих чувствах к тебе.

«Хён, я пишу всё это только, потому что я слишком слаб. Когда я рядом с тобой, я не могу выразить своих эмоций. Это трудно объяснить, но надеюсь, что эти чёртовы строки всё разъяснят. Я не знаю какова будет твоя реакция, но я надеюсь, что даже если, всё пойдет не так как хотелось бы мне, мы останемся друзьями и всё будет так же как и сейчас, хорошо. Честно, хён, я очень боюсь этих чувств. Я бегу от них уже примерно два года, но больше не могу. Я устал. Всему ведь есть предел? Я… Я люблю тебя. И нет никак друга. Хотя, я часто говорю тебе, что люблю тебя, но всегда я подразумеваю отнюдь не те чувства, которыми ты обычно отвечаешь мне… Сейчас, я весь на нервах… И щёки пылают огнём, но я продолжаю выводить эти строки в надежде на то, что ты примешь меня таким какой я есть… даже если и не примешь моих чувств. Первый раз, когда я почувствовал это ощущение, как будто не в своей тарелке, было на вечеринке в честь твоего день рождения. Тогда Хичоль — хён постарался на славу и залил в тебя слишком много алкоголя. Наверное ты помнишь последствия… Я надеюсь. Я их слишком хорошо запомнил, ведь ни капли не пил в тот вечер. Для тебя это была очередная пьяная шутка или что-то в этом роде, но она была злой и несправедливой ко мне и моему сердцу. В тот вечер ты поцеловал меня. Да, ты не помнишь этого, зато остальные помнят, но все молчат, понимая, как будет это абсурдно и до ужаса неправильно звучать. А потом стало только хуже… Я пытался подавить эти чувства ещё в зародыше, но ничего не помогало. Наверное, ты помнишь те дни после твоего дня рождения, когда я избегал тебя и старался как можно меньше общаться. Ты обижался на меня и каждый раз, когда я шёл из комнаты Тукки-хёна, останавливал меня, зажимая в коридоре между собой и стеной, и долго укоризненно смотрел. Ты молчал, пытаясь найти ответ на свой вопрос в моих глазах, но я лишь отворачивался и уходил. Через пару недель пришло понимание, что мне не убежать от тебя и чувств, которые я испытывал. Но я поклялся, что ни за что в жизни не расскажу тебе об этом и вот…я нарушаю все свои принципы. Я не могу больше — устал. После всех этих драм с моим „больным“ тобой сердцем, я просто был рад находиться рядом с тобой. Каждая совместная репетиция или просто разговор на ночь, был для меня чем-то слишком запредельным. Мне было хорошо, но потом… Когда ты сказал на одних таких нелегальных посиделок под одеялом, что тебе понравилась девушка, всё рухнуло… Очки с розовыми стёклами через которые я смотрел все эти месяцы, треснули, пропуская реальность в мой мир. Тогда я ненавидел себя больше чем обычно… Я давил из себя улыбку, а потом, сказав, что устал, что пойду ложиться спать, я ушёл в ванную и долго сидел на кафеле, вытирая мокрые щёки рукавами длинной кофты. Но на следующий день, я вел себя как обычно. Я не хотел доставлять проблем… А недавно…неделю назад, я видел тебя с Шивон-хёном… Нет, я ничего не имею против Вонни, но то с каким энтузиазмом ты показывал ему новые танцевальные движения и корректировал его неуклюжие, просто выбило меня. Тогда, на той репетиции, я много ошибался, старался привлечь твоё внимание, надеясь, что ты подправишь меня, так же нежно и бережно возьмёшь за руку, но этого не случилось… А ведь раньше. Да, именно раньше, мне надо было так мало… Просто быть рядом с тобой. Мне очень нравилось с тобой танцевать. Просто танцевать, не более того. Испытывать эту эйфорию, когда на тебя смотрят тысячи фанатов и…ты… Я всегда ловил твои взгляды на себе. И хотя я говорил, что ненавижу скиншип и фансервис. Это не так… Я ненавижу его делать со всеми, кроме тебя. Я мог себе позволить чуточку больше, чем просто дружеские обнимашки и похлопывания по спине. Наверное мне пора заканчивать это бессмысленное переливание воды… Прости, хён, надеюсь, ты меня не ударишь после этого и не отвернёшься… Я люблю тебя и всегда буду любить, чтобы ты не сделал.» — поставив маленькую точку в конце предложения, Донхэ тяжело вздохнул и, ещё раз пробежавшись глазами по строкам, сложил листок пополам. Встав из-за стола, он подошёл к кровати Хёкджэ, положил его поверх подушки и вышел из комнаты. Как раз во время. Из ванной в махровом халате вышел Хёкджэ и удивлённо посмотрел на выходящего из его комнаты младшего. Он уже хотел его окликнуть, но увидев осунувшиеся плечи, прикусил язык, заставляя молчать. В голове сразу же появился целый рой мыслей. Что он там делал? Зачем он приходил? Он ждал его? Хёкджэ не мог ответить ни на один вопрос. Шлёпая босыми ногами по холодному паркету, он зашел в комнату. В комнате всё так же было тихо и спокойно: шторы закрывали небольшое окно, односпальная кровать была расправлена, на ней лежала пижамные штаны, была только одна отличительная черта… В комнате витал лёгкий запах любимого одеколона Донхэ в перемешку со сладким запахом детского шампуня и естественного запаха Донхэ, что так нравилось Ынхёку. Сев на кровати, он небрежно провёл по волосам полотенцем, которое висело у него на шее, и откинул на недалеко стоящий стул. Грустно посмотрев перед собой, он быстро переоделся в штаны и хотел уже лечь, как почувствовал под рукой шершавый лист бумаги. — Это Донхэ оставил? — озадаченно пробормотал он под нос, развернув сложенный вдвое листок. Глаза сразу же забегали по строчкам, вчитываясь в каждое предложение и чувствуя себя полнейшим придурком и моральным уродом, ведь Фиши мучился из-за него, даже не подозревая, что его чувства взаимны… Он помнил и про тот поцелуй и про тот разговор, после которого долго сидел под дверью в ванной, слыша тихие всхлипы. Сердце разрывалось на части, но он не мог сказать этих трёх слов… Просто не мог, как будто было ещё не время. Прочитав всё от и до, он отложил немного мятый листок в сторону. Сердце бешено стучало, разрывая грудную клетку, дыхание участилось в разы, а сам Хёкджэ хотелось встать и пойти к Донхэ. Обо всём поговорить, рассказать о своих чувствах, извиниться перед ним и нежно поцеловать, чтобы не обижался на него. Он так и поступил. Надев на себя майку, он вышел из комнаты и спустился на первый этаж в гостиную, где на диване сидел Итук, Хичоль и Канин. — Где Донхэ? — спросил он, смотря на лидера. Тот лишь пожал плечами и проговорил: — Он ушёл в комнату, сославшись на усталость и… — Да врёт он! — вдруг встрял Хичоль.- Влюбился он, вот отвечаю вам. Хёкджэ лишь хмыкнул и ушёл в комнату лидера, где обнаружил Фиши. Младший не спал, он просто лежал на кровати, свернувшись в клубок. Он просто не мог уснуть, зная, что Хёкджэ прочитал его записку. Сон, будто отступил на второй план, хотя очень хотелось провалиться в забытье. — Донхэ… — тихий голос старшего заставил его вздрогнуть всем телом и напрячься. Сев на кровати, он вкрадчиво посмотрел на лицо Ынхёка, кусая губы. Стыдно? Очень. Неловко? Вполне. Он промолчал.- Хэ, я тоже, — улыбнулся старший, забираясь на узкую кровать Донхэ и заключая его в крепкие объятья. — Я тоже тебя люблю, рыбка. Прости меня. Прости за все те мучения, которые тебе пришлось пережить за это время. — Это…не сон.? — неверяще прошептал Донхэ, ошарашенно смотря куда-то в стену и ощущая как руки парня сильнее обвивают его талию, заставляя лечь на подушку. — Нет, рыбка, это реальность, похожая на сон, но никак не обратное, — улыбнулся Хёкджэ, мягко целуя приоткрытые пухлые губы совсем ненавящево и как-то по-детски.