Без названия

— Ты же прекрасно понимаешь, что делаешь. — Сказал Магнето из-за ее спины. — Прекрати, Эмма. Просто прекрати. Он мертв. На секунду она с силой сжала зубы и стакан в руке, с трудом останавливаясь перед тем, как он разобьется в алмазной руке — или перед тем, как она повернется и швырнет его в говорившего. — Пойди, повыпендривайся перед кем-нибудь другим, Эрик. — Глухо сказала она наконец, и глотнула из стакана. — Это, как ни удивительно не обо мне, а о тебе. — У тебя все всегда о себе, не обманывайся. Ему ты то же самое говорил, о Чарльзе? Лишь бы поебать мозги в момент слабости. — Фыркнула она, прикрыла раскрасневшиеся глаза, и приложила холодный стакан ко лбу. Перед внутренним взором стояло ошарашенное лицо очень — слишком — молодого Скотта, и она была вынуждена признать что да, она прекрасно все понимала, но прекратить вряд ли могла. Этот поезд уже сошел с рельс. Или так хотелось думать. Ладно, она может прекратить в любой момент. Она сильна, она может все что угодно. Она просто раскисает и жалеет себя и хочет рвать и метать и чтобы весь мир заплатил и всем было так же больно, как ей. Кажется, она уже проходила подобное раньше, и потом ей было стыдно. Но тут загвоздка — для того, чтобы потом было стыдно, надо еще выжить. Поэтому есть шанс, что на этот раз она ни о чем не пожалеет. — ...короче, просто отьебись. — Вздохнула она. — И тем не менее, нет. Я просто привык отсекать лишние конструкции за тех, кто затрудняется сделать это своими силами, и я знаю, что ты достаточно умна для того, чтобы эта моя попытка не была пустой. И тебе следовало бы ценить тот факт, что я пытаюсь. — Он подошел, положил одну руку на стол рядом с ней. Она смотрела на перчатку. Это было ничем не хуже, чем смотреть на... что угодно еще. После определенного количества водки, глаза затруднялись выбрать, и приходится припарковывать взгляд вручную. — Ты нужна нашему делу. — Пояснял он тем временем. — Мне не хотелось бы терять тебя из-за какой-то... — Из-за какой-то глупости? — Процедила она, перебивая его эхом еще невысказанной мысли. — Чего-то несущественного, да? Давай, расскажи мне, сколько человек у тебя умерло, и как стоически ты это перенес. — Из-за какой-то глупости, которую ты можешь сотворить. — Закончил он. — Я устала ценить дело превыше всего! — Она со стуком опустила стакан на стол, оттолкнулась от него, поднимаясь из кресла, встречая его взгляд, который оказался очень близко. — И нет, ты не знаешь, что я чувствую. Не смей предполагать, что знаешь. — Знаю. — Уверенно сказал он, выдерживая ее взгляд. На секунду ей захотелось просто расплакаться, еще раз за этот жуткий период, но она вспомнила, что может прекратить в любой момент. Что она сильна, она может все что угодно. Что все те, на груди которых она могла бы разрешить себе порыдать, мертвы. Проклятая иллюзия, что кто-то сильнее может тебя утешить и защитить. Проклятые мужчины которые вечно оказываются слабее, а ей разгребать, и оставаться при этом в рамках приличий. Поэтому она просто схватила его за челюсть, впиваясь длинными, сильными пальцами в щеки. — Старый мудак. — Вздохнула она, и склонилась вперед, импульсивно целуя его в губы.