Зонты в Лондоне отбрасывают разные тени

Все зонты Лондона отбрасывают разные тени и по-разному отражаются на мокрой брусчатке. У Артура много зонтов пылится под лестницей, большинство из них иссиня-черные. Найдутся под полками в коробках и бордовые, и клетчатые со складной рукоятью или той, что можно использовать вместо трости при большом желании. Найдется зонт, в рукояти которого запрятан клинок — отголосок ушедшего времени. Зонты, которые спасали во время проливных британских дождей, и зонты, ни разу не открывшиеся. Некоторые коробки запечатаны, другие когда-то пришлось растормошить, но в целом этот уголок дома не выглядит неряшливо, пахнет по-своему уютно, не теряет туманного для многих шарма. Из всего разнообразия Артур выделяет один зонт, он неизменно занимает место в подставке у дверей недалеко от вешалки. Потертая рукоять комфортна ладони по старой привычке, на ней восемь раз использовали клей. Семь заплаток, из которых две довольно крупные, режут глаза прохожим на улице. Каждый раз, когда приходится выходить за порог в дождь, вместе с Артуром исчезает залатанный зонт. Конец лета мало чем отличается от его начала на британских островах. Погода, изменчивая в течение дня, на деле сюрпризов не преподносит. Сегодня обещают дождь. Нет прока не верить синоптикам, когда тучи уже собираются над Сент-Джонс-Вудом, районом, давно облюбованным художниками и музыкантами. В руках у Артура почти негодный памятный зонт. Небо вновь моет лобовые стекла оставленных в двориках автомобилей. За долгие годы капли подпорчивают крыши, на них остаются грязно-бежевые подтеки. Разглядывание узоров на кровлях порой занимает. Нелепица и эстетика в одно и то же время. Он останавливается на Эбби Роуд перед небезызвестной студией, где когда-то Beatles и The Shadows записывали бессмертные мелодии. Город заботливо укрыл здание паутиной ветвей, чернеющих от влаги. С первого взгляда — ничего примечательного в белом фасаде, со второго — открываются затемненные детали пейзажа, призраки минувшего триумфа и вдохновения. Чужого. Не его. Оно эфемерно проникает внутрь и покидает, стоит сделать пару шагов в сторону. — Сколько тебя случайно встречаю, ты все под одним зонтом. Странно, ведь мы не виделись три месяца. Артур наскоро сбивает шаг, но не спешит оборачиваться. Голос Франциска чересчур легко узнать. — Все лето. — И ты даже не посмотришь на меня? — Зачем? — спрашивает Керкленд, делая полуоборот. Из вежливости, никак иначе. Франциск с синим зонтом. Непривычно видеть его таким. Артур в принципе не считает, что синий идет Бонфуа, хотя сам Франциск с ним бы поспорил. Франциск приподнимает голову, смотря в светло-серое небо, часть, не закрытую зонтом. Британия не знает ясности, в хорошую погоду небо здесь как снегом усыпано, дотянись рукой — слепишь ватный снежок, часто заключенный в мазках уличных художников. Облака отличаются от тех же на французских землях: они ближе и так быстры, что за их торопливым передвижением пронаблюдать ничего не стоит. Вот они посреди парка, вот в минуту задевают крест на церкви, как кажется с их человеческого ракурса. Если во Франции облака — полусонные лайнеры, то в Англии — парусные яхты. Сейчас о синеве, в коей часто могут быть видны линии, изрывающие небо, верные спутники Хитроу*, нельзя мечтать, оттого зонт Франциска смотрится приметнее. Вероятно, это ему тоже кажется. — Столько воды утекло под мосты. — Ни капли, — тотчас прерывает Артур. — Правда? — это веселит Бонфуа, он на удивление не кривится, протянув руку под дождь для демонстрации. — Небо говорит о другом. Может, отдохнешь на недельку от сырости, погостишь у меня? Я буду даже не против. Артур покрепче сжимает рукоять зонта на выдохе. Так спокойнее. Так он точно знает, что Франциск не оставит свой след на драгоценной не в плане стоимости вещи. — Мне плевать, что небо говорит тебе, мне оно твердит продолжать прогулку. Артур был неправ. След остается, когда собирающийся подойти Бонфуа столь непредусмотрительно наступает на мокрый люк лакированной обувкой и теряет контроль над равновесием, падая прямо на Керкленда. Артур дергается непроизвольно, и механически вперед уходит его раскрытый зонт. Гнилой день. Холодная лужа. Блеск. Залатанная вещь, которой столько раз возвращали жизнь, не выдерживает. Тонкие спицы рвутся вверх, заплатки неумолимо отлетают по очереди. Одна из спиц, все же, оказывается меткой малой. Прилетает по душу Франциска, зацепившись за воротник свежей рубашки. Хоть что-то хорошее. — Ты что наделал? — спустя момент осознания Артур пронзает Франциска взглядом. Взглядом одновременно злым и разочарованным. Он бы прохрипел еще что-нибудь покрепче, но поднимается раньше и обнаруживает рукав пиджака совсем промокшим. Он сдерживается от слов, возникших из-за глупой обиды. Всего лишь зонт, он это понимает. Просто зонт хранил слишком много воспоминаний, заключенных в капсулу событий и эмоций.

***

Не было смысла отдельно приглашать Артура во Францию, как оказалось позже, следующий саммит назначен именно в Париже. День выдается слепящим глаза. Солнце, в основном не жаркое, а именно яркое, в чем состояла главная проблема, заставляет тихо проклинать Аполлона. Последние летние дни решительно отличаются для жителей другого берега Ла-Манша. Пока англичане прячутся под зонтами и бесплатными газетами из метро или с вокзалов, французы не знают, как выгнать духоту из квартир, оставить довольными детей, требующих мороженое, перестать удивляться тому, как быстро дышат собаки, прилегшие в теньке переулка. Удивительная разница успевает стать ненавистной. Как дерево от влаги, от солнца чернеют тени. Если время — валюта, то Артур прожигает свои последние карманные в кафе за углом, сидя к солнцу нарочито спиной. До саммита полтора часа. Он заказывает только прохладительный коктейль, то, что необходимо в высшей мере. Что-то в напитке, принесенном молодой официанткой, отличается от картинки в меню. В бокале присутствует декоративный зонтик. Не ему обращать внимание на подобную мелочь, но пред глазами застывает недавняя сцена в трех красках: серые проливающиеся тучи, черные ветви, синий зонт. Многоцветие собственного зонта смешалось в серость. Артур подбирает миниатюрный зонтик, прокручивает по часовой стрелке и раскрывает, точно пляжный. Не зря появился интерес — из него в ладонь выпадает сложенная в трубочку бумажка. Почерк мелкий, не самый каллиграфичный, но в целом буквы выглядят аккуратно. Можно сделать вывод: писавший спешил.       Я куплю тебе новый зонт,                               Франциск. Чтобы в легком недоумении отыскать отправившего среди суетливых господ, достаточно глянуть в сторону барной стойки. Франциск замечает это, улыбка приветствия трогает его лицо, освещенное, как никогда раньше. Другая сторона исписана тоже. Артур переворачивает послание, изучая.       P.S. Будет неплохо, если ты купишь мне рубашку. Теперь усмехается Керкленд. На губах застывает шепот. — Даже не жди.