***
Солнце светило ярко, но шторы закрыты слишком плотно, чтобы пропустить хоть один жалкий лучик. Тишина стояла в квартире вечным саундтреком, лишь иногда учащённое дыхание меняет пластинку будничного дня. Шел уже тридцатый день с момента исчезновения Мефисто, но я так и не понял, радоваться мне или нет. Я, как и всегда, проснувшись, сидел на темной кухне и пил кофе. Такой ароматный и горячий, прожигающий глотку и дарящий силы что-то делать. Сейчас мне нужно было именно что-то делать, ведь сценарий, не то, что ролик, не написан, реферат тоже, поэтому нужно прекратить самокопания и взяться за ум. С чашкой я проследовал в соседнюю комнату, где меня ждал компьютер и долгие часы работы. Все так рутинно и обыденно, что даже неинтересно. Я на автомате выполнял нужные мне действия, иногда прерываясь на кофе, либо на проверку телефона. Вся работа выполнялась мной на протяжении нескольких часов, что пролетели незаметно, но плодотворно. Стоило мне только отстраниться от ноутбука, как за моей спиной раздался звук, будто кто-то ударил по гитаре кулаком и она молебно застонала. От неожиданных звуков я замер, руки буквально застыли над клавиатурой, и я смог четко разглядеть, что они трясутся. Мои глаза нервно перебегали с одной иконки на рабочем столе на другую, будто ища спасения. В ступоре я просидел секунд пять, а после звук снова повторился, но теперь гитару словно били об стену, струны рвались, а корпус бессильно ломался от встречи со стеной. Звуки терзали мои уши, становилось то ли жалко инструмент, то ли страшно за себя. Спустя еще несколько ударов, я смог пересилить себя и обернуться. Дверь была закрыта, света, кроме как от ноутбука, не было нигде. Что-то внутри меня подсказывало мне, что это все не просто шум от соседей или что-то подобное, эти звуки исходили из моего коридора. И это пугало. Превозмогая ватность моих ног, я смог встать и медленно, оценивая всю ситуацию, пройти к двери. Казалось, что ручка находится совсем рядом, руку протяни и она тут, но нет. Дверь словно отдалялась от меня, а ручка исчезала. Я протер глаза и снова посмотрел вперед. И меня повергло зрелище в шок — дверь исчезла. Паника снова набросилась на мой разум, руки снова затряслись, а ноги начали подкашиваться. Неужели, сам Дьявол решил поиздеваться надо мной? Похоже, это было так. Нащупав стул за собой, я сел и закрыл глаза. В голове, откуда-то не возьмись, появились тысячи мыслей, атакующие мой мозг и насилующие разум. Истязания гитары закончились, оставляя полную тишину и почву для безумных мыслей. Мыслей, что все, как одна, сводились к одному единственному персонажу — Мефистофелю. Было ясно, что все, что сейчас происходит, это его проделки, но зачем? Его не было месяц, словно и никогда не было. Ни единой весточки или проявления активности и на тебе! Целое представление, но зачем? Потешить эго или позлить меня? Или он так показывает, что скучал? Зачем? Я уже вслух начал задавать вопросы, держась за голову, которую разрывали мысли. Никакими способами я не мог остановить этот адский поток, но все прекратилось, будто по щелчку пальцев. Все прекратилось, как только в тишине зазвучал прекрасный звук гитары, которая недавно молила о пощаде. По первым аккордам я понял, что это за песня, но мой ступор усилился, когда он стал петь: — Её глаза на звёзды непохожи… В них бьётся мотыльком живой огонь… Нет. Нет, нет, нет! Этого не может быть! Этот голос я никогда не спутаю ни с кем, я его слишком хорошо знаю. Он слишком крепко засел в мою голову. Это все же он. Он вернулся… Мефисто вернулся. — Ещё один обычный вечер прожит… А с ней он каждый раз другой. Откуда идет голос? Он будто везде и нигде одновременно, это начинало сводить с ума. Будто голос был не в комнате, а в голове, заполняя все пространство, наполняя каждую клеточку. — Её упрёки — вестники прохлады… Как скошенная в августе трава… И пусть в её словах ни капли правды… Она божественно права. Каждую строчку он пел, будто от этого зависела чья-то жизнь. Будто от этого зависела моя жизнь. Его голос лился мелодично, но при этом как-то грубо, с присущей ему харизмой и жесткостью. А вздохи перед каждой строчкой были будто необходимый глоток жизненно важного людям воздуха, но не ему. Зачем ему воздух, если он демон? Зачем ему я, если я лишь смертный? — Где-то ангелы кричат: «Прости — прощай»… Плавится душа как свеча… Странно слышать об ангелах от демона, который даже не верит в их существование. Странно слышать в своей квартире его голос. — Разлилась по сердцу печаль… Я навеки твой, ты — ничья. Неужели, он будет петь всю песню? Неужели, он здесь только за этим? Неужели… Что, он закончил? Мефисто замолчал сразу же после моего немого вопроса, будто он все слышал. Будто это все было действительно в моей голове. А может он и не хотел петь второй куплет. Черт его знает. Ах, да. В комнате опять стало темно и пусто. В комнате опять стало одиноко. Мое глубокое дыхание разносилось по ней, руша идиллию и тишину. Снова резко пропала мысль, потерялся смысл и разум улетел куда-то далеко в раздумья. Из коридора доносились чьи-то шаги, но сейчас стало как-то похуй, я резко абстрагировался от жизни, ведь ни нарушение личного пространства, ни смерть мне сейчас не страшны. В Аду для меня есть особое место в ногах владыки, и будьте уверены, я попаду именно в Ад. Шаги усиливались, а я все сильнее улетал разумом куда-то в космос, словно обдолбался наркотиками и словил жесткий бэдтрип. Помимо шагов появился свист, кто-то мелодично насвистывал мелодию той самой песни, которую только что пел Мефисто. Пелена начала потихоньку спадать и до меня дошло понимание, что все же в коридоре кто-то есть и я знаю, кто. Разум вернулся полностью через секунду, как закончился приятный свист. Взгляд, который несколько минут был замылен и отстранен, разъяснился и теперь я смог четко осмотреть комнату. Она была, как и всегда темна, но что-то изменилось, будто тон этой «вечеринки» изменили по щелчку. Исчезла пустота, вместо нее появилась какая-то тяжесть, что давила на меня, вытягивая силы. Я, каким-то образом, оказался сидящим на полу напротив двери и видел гостя, который появился в дверном проеме. Я медленно поднял свой взгляд с пола вверх, осматривая его. Все тот же облик, все тот же костюм, ничего не изменилось, только выражение лица. Куда-то исчезла эта вечная ухмылка. Сейчас там царила серьезность и пустота в глазах. В глазах, которые померкли, утратив огонь Ада. Мефистофель всем своим видом говорил, что устал. Глаза, если так можно назвать уже абсолютно черные белки, смотрели куда-то сквозь меня, словно уже ничего нет. Он скрестил пальцы в замок и поднес к пересохшим губам. Кажется, он начал покусывать указательный палец, думая о чем-то. Я уже ничего не понимал, стараясь лишь не сойти с ума, глядя на Мефисто. Дьявол с минуту поедал сам себя, но потом его глаза приняли нормальный для человека вид и он начал говорить: — Знаешь, Чакен, за последние пару месяцев я так заебался, понимаешь? — Владыка сел на корточки передо мной, все так же держа пальцы в замке и бездумно куда-то смотря, — Ад, это еще тот ад, — он усмехнулся, — тавтология, знаю, но это чистая правда. Я так затрахался быть там, выслушивать какие-то претензии, что-то решать. Просто устал… — Мефистофель от безысходности или от нехватки сил, сел на пол, прислонившись к стене и вытянув одну ногу вперед. Он вновь замолчал. Глаза все так же смотрели куда-то сквозь. Его ресницы ни разу не закрылись, словно это было чуждо для них. Его взгляд словно действительно кричал: «Прости — прощай», как в той самой песне. Разум вернулся ко мне в полной мере, мысли больше не путались и я мог нормально думать. Спустя мгновение уже я начал свой монолог: — Какого черта? Хах, — я усмехнулся сам над собой, — ах, да. Мефисто, что за дела? — я встал на ноги, смотря на своего гостя сверху вниз. В груди, после какой-то эмоциональной пустоты, появилась какая-то злость, зарождающаяся из маленького семени усталости, печали и угнетения. Словно в грудь выстрелили дробью, адская боль прожигала дыру и заставляла метаться из стороны в сторону, — Ты заебался? Ахах! Это я, блять, заебался! Ты портишь мне жизнь уже сколько? Я уже потерял счет дням. — Я тоже, — Мефисто громко выдохнул и тихо продолжил, — но ты даже не представляешь, почему я тебя преследую… — Решил узнать, есть ли у рыжих душа? — Я посмеялся, то ли из-за нервов, то ли из-за поехавшей крыши. — Нет, Чаки, я преследую тебя, потому что ты засел в мою голову так прочно, что целый ад не смог тебя вытащить! Ты это представляешь? Целый, мать его, ад! — Мефисто срывался на крики, глядя на меня из-под бровей и размахивал руками, — У меня были сотни тысяч других вариантов, начиная от Клеопатры и Цезаря, заканчивая Мерлин Монро и Куртом Кобейном, но нет! Я, какого-то хрена, привязался к тебе, — он зарылся рукой в свои волосы и сжал их. Все его нутро кричало о том, что он устал, что все, что он делает, осточертело ему от слова совсем, — все то, что я делал, все те мои выходки, это выпуск пара, что ли. — А сказать? Ты мог бы поговорить, ты это знаешь? Как нормальный человек. — Но я не человек, Чакен! Я — дьявол! — Мефистофель кричал, как в последний раз. Я замолчал. Он тоже. Молчание нависло тяжелейшим облаком, окутывая в плед сомнений и недопонимания. Слова били куда-то, не понятно куда. Темнота снова начала сгущаться вокруг, в глазах снова мутнеет, ноги не хотят держать. Я доковылял до Мефисто и сел рядом. От его тела то ли грело, то ли холодило, чувства были смешаны. В голове была полномасштабная война двух лагерей, которые не могут решить, как же относиться к Мефистофелю. Словно он враг народа и мессия одновременно. Словно он смысл и причина смерти одновременно. И это не то, чтобы пугало, нет, скорей притягивало, как притягивал и он сам. Честно высказаться мне пора бы не только Мефисто, но и себе, поэтому я начал: — Знаешь, когда ты только появился в моей жизни, не досаждая, не преследуя попятам, это было круто. Ну, типа, мы разговаривали, ты часто был рядом, но потом что-то случилось. Но я так и не понял, что, — я говорил тихо, будто только для себя. Но я всегда знал, что Мефисто меня услышит, всегда. — Сам не знаю, меня переклинило, — Мефистофель тоже говорил тихо, словно это было что-то сокровенное, тайное, недозволенное лишним ушам, — словно что-то щелкнуло, и мне нужно было тебя извести. Ну, проснулся Дьявол внутри и требовал тебя не на земле, а рядом, в Аду. Но я бы не простил себя, если бы извел тебя, Чаки. Голос не звучал устрашающе, даже пропала эта хрипота. Он стал искренний, словно это был наш последний разговор. Словно кто-то из нас сейчас умрет от разрывающейся души. И, пожалуй, это была правда. У каждого в душе или в том месте, где она должна быть, назревала не только боль, но и невероятное желание кричать и рвать. Но, в то же время, эта самая иллюзорная душа требовала теплоты, замерзая от постоянных недомолвок, недостатка любви и понимания. И этого тепла не хватает не столько мне, сколько Владыке Ада, которому сейчас только бутылки виски не хватало для полной картины отчаяния. Ну, а мне? А что все это время нужно было мне? Покоя, наверное, и понимания, что все будет хорошо, что завтра наступит, и что Мефисто больше не сходит с ума. И это было достаточно сложно сделать, наладить покой в душе этого милого парня, в котором живет дьявол. Я решил сделать первый шаг, взяв Мефистофеля за руку. Она была горячая, обжигающая, а глаза, которые с непоминанием смотрели на меня, будто старались что-то прочесть. Ну, а я начал: — Я и не думал, что твоя рука такая теплая. В моей голове она всегда была холодной, хотя, ты же Владыка Ада, а там жарко, логично, что она теплая, горячая, — я нес какой-то бред, стараясь вывести эту гробовую тишину и напряженность из этой комнаты. Ну, а Мефисто просто слушал меня и гладил руку большим пальцем, — а еще она приятная. — Чаки, ты несешь бред, — Мефисто посмеялся. Его смех разносился по комнате звонким мелодичным звуком, — но это милый бред, — он немного поерзал и неожиданно лег на мое плечо, — я безумно хочу забрать тебя с собой, каждый миг видеть твою рыжую голову и слушать ворчание о вышедших фильмах. А потом бесконечно долго спорить о той или иной кинокартине. Но я не смогу… Не смогу забрать тебя, — Дьявол замолчал, немного сжав мою руку, а после расслабился. Я поправил очки и положил свою голову на его. Мефисто был поистине теплый, живой. — Разве, ты не можешь остаться или хотя бы бывать здесь? Почему тебе нужно уходить навсегда? — этот довольно глупый вопрос засел в мою голову, — Ты же находил время сводить меня с ума, — я нервно посмеялся, ведь знал ответ наперед. — Я же все-таки Владыка Ада, у меня нет столько времени пропадать здесь, я и так задержался, — Мефисто громко вздохнул. — Ну, хотя бы раз в месяц? — я звучал, словно ребенок, пытающийся выторговать просмотр телевизора вечером. — Я… я правда не могу сказать что-то конкретно, Чаки, — это звучало, как банальная отговорка, словно его самого все достало, и я в том числе. Но голос был искренний, заставляющий верить. — Мефи, прошу, — уже я поражался сам себе. Еще вчера я его ненавидел, но сейчас почти молебно прошу остаться. Я одержимый псих, — ты мне нужен. — Я так не думаю, — Мефисто повернулся ко мне и смотрел прямо в глаза, которые были полны любви и отчаяния. Он приблизился к моему уху и прошептал, — я навеки твой, ты — ничей, — а после поцеловал. Это было что-то запредельное, словно из другого мира. Поцелуй был одновременно нежный и крышесносящий. Дьявол умело углублял поцелуй, даря миллиард доселе невиданных чувств. Поцелуй длился с минуту, а как только Мефисто его разорвал, он быстро произнес, — прости — прощай. И он исчез. Растворился в воздухе черным тягучим дымом. Словно его и не было. Словно это был лишь сон. Словно это все плод моего больного воображения. Но это было наяву, я могу поклясться, что его рука действительно была в моей, что его губы прикасались к моим, что я чувствовал его тепло. Я чувствовал его. Но в доме не было ни единой частички, ни одного признака того, что здесь был сам Дьявол, лишь воспоминания и мрак.***
Прошел уже месяц с того момента, как я последний раз видел Мефистофеля. Разум со временем совсем отчистился, вернулись силы что-то делать. Я снова начал активно работать над каналом, учиться и почти не думал о Мефисто. Хотя, кого я обманываю? Ни на секунду я не переставал думать о нем. Сходя уже с ума не от его присутствия, а от его отсутствия, но намного меньше, чем раньше. Это не мешало мне жить, пока я снова не услышал ночью в квартире сладостное пение:«Разливая по сердцу печаль… Я навеки твой, ты — ничья…»
Мефисто вернулся… Мой Мефисто вернулся…