***
Это произошло. Это было, понимаете? И я устал молчать. Я устал сидеть в шкафу, опасаясь того, что люди подумают обо мне. Опасаясь того, что они подумают о нас. Сегодня весь мир узнает долгожданную правду, и я, наконец, смогу вылезти из своего купола. Вам интересно, что происходит? Я расскажу.***
Вернемся в 2010?
Мама всегда говорила мне: «Мы не выбираем, кого нам любить. Это происходит само собой, и неважно какой вы национальности, расы или пола». Мне всегда было трудно вписываться. Было тяжело заводить знакомства, но этот парень... От него так и шли энергия и добро. Казалось, он мог снять с себя последнюю рубашку ради нас. Открытый, добродушный, простой — он затянул меня слишком глубоко, так глубоко, что пути назад уже не было. «Он обычный парень, нельзя так думать о нем», — я ругал себя за ужасные мысли. В моих мечтах я нежно целовал его. В ту ночь мне не спалось, и я решил пройтись по заднему двору дома. Я увидел, как Луи плачет на газонной площадке, зажимая рот рукой, и мое сердце упало. Я уже и забыл, почему он плакал, но все еще помню наш диалог: — Лу, что с тобой? Что-то болит? — обеспокоенно спросил я, кинувшись к нему. Он сидел на газонной траве и тихо всхлипывал. Впервые я увидел жизнерадостного человека таким разбитым. Хотелось обнять его крепко-крепко. — Извини, я-я... Мне одиноко, — кажется, это было то, что он сказал. Внезапно, Луи потянул рукав моей кофты на себя, и я упал на колени. А затем ощутил чужие губы, что нежно и осторожно поцеловали меня. «Это сон. Нет, не сон. Он действительно целует меня?» — взорвалась паника в моей голове. Воспоминания об этом невинном поцелуе все еще вызывают у меня тепло и трепет в груди. — Так вот какого это – целовать парня, — уже с улыбкой проговорил Луи мне в губы. И мы начали тонуть.***
— Ты ведь помнишь, с чего все началось, не так ли? — его голос пробирал до костей, моим самым любимым звуком был его голос. — Конечно.***
2011.
Мои любимые воспоминания хранятся в нем. Тогда мы с Луи съехались и жили в одной съемной квартире. Это было здорово, ведь мне часто недоставало времени наедине с ним. Но дальше поцелуев никогда не заходило. Однажды кое-что было: — Гарри, пожалуйста, перестань делать так, — прохрипел Луи сквозь поцелуй. — Делать как? — оторвавшись, спросил я. Тогда Лу взял мою руку, поднес ее к своей промежности и легонько сжал, глядя мне в глаза. — Заставлять меня хотеть тебя. Я впервые тогда коснулся его в интимном понимании этой фразы. И, когда мы стали жить одни, я все-таки набрался смелости, чтобы сделать это. Я хотел его. Никогда не забуду эту жгучую боль, сладость и наслаждение. Я помню каждый его вздох, каждый поцелуй и касание. — Ты так сладко стонал, — ухмылялся Луи, играя с моими волосами. — Гарри, я люблю тебя... Его слова повергли меня в шок. Несомненно это была любовь, но я не думал, что эта любовь будет вслух. — Я... — сглатываю комок испуга и счастья. — Я люблю тебя. И мы еще глубже повязли в этом омуте. И мы бы продолжали тонуть в нем, если бы в один день нас не сломали...***
— Когда мы расскажем всем правду? — холодные пальцы рук скользили по моей шее, обдавая кожу током. — Я почти закончил свою книгу, остались последние штрихи, — я пожал плечами. — Хм, там есть я? Я посмеялся над его глупым вопросом. Заглянув ему в глаза, я не мог налюбоваться этими голубыми мини вселенными. — Ты – главный герой моей книги. Главный герой моего сердца, — прошептал я в столь желанные губы.***
Конец 2013.
Скрывать наши чувства становилось все сложнее. Нам было строго запрещено выходить в свет вдвоем и как-либо проявлять свои чувства на людях. Одним словом нас с Луи заперли в шкафу. Менеджеры рвали себе задницы, пытались опровергнуть очевидное: псевдо отношения Луи и Элеонор было первым выстрелом. Затем меня заставляли ходить в развалочку под руку с Тейлор Свифт, Ангелами Victoria's Secret и другими особами женского пола. Многие из них были милыми и с некоторыми я все еще поддерживаю связь, но меня бесило, что мы были клоунами в ряженых костюмах. Днем — на концертах, интервью и прочих мероприятиях — я был Гарри Стайлсом. Ловеласом, бабником, непостоянным обожателем женщин. По вечерам мне приходилось позировать на камеру, чтобы СМИ опубликовали новости, такие как: «Гарри Стайлс завел новый роман». Все это дерьмо — полная чушь. А ночью я становился самим собой и возвращался к нему, чтобы насладиться его любовью. С годами я чувствовал, как Луи уставал от лжи и притворства. Он постепенно угасал на моих глазах. И со временем, наши фанаты, не зная всей правды стали бороться за нас. Плакаты, флаги ЛГБТ, социальные группы и статьи в доказательство того, что Я и Луи существуем. Вы хотите дать мне определенную ориентацию. Я не гей, не би, никто. Моногамия не лечится. Менеджеры не одобряли этого. — Вы потеряете популярность, если весь мир узнает о вас! — кричали они. Мы устали, мы были очень напуганы, ведь были молоды. Но Луи... В нем больше не было той жизни. Мой Луи больше не был прежним.***
— Я ненавидел себя с каждым днем все больше и больше. Луи хмуро высказывался мне, мы давно хотели обсудить то время. Все наше время, когда мы были молоды и счастливы, но, к сожалению, не поняты. — Но тебя я любил лишь сильней.***
2014-2015 и уход Зейна.
Ненавижу это время. Давление, которое оказывали на нас все они, в конец подломило. Луи предложил сделать передышку в наших отношениях, чтобы сосредоточиться на работе. Я хотел накричать на него за эту глупую идею, хотя сам понимал, что с плотным графиком работы и вечными играми в прятки нам будет трудно. И я, кретин, согласился. После того разговора мир потерял свои краски. Я и Лу практически не контактировали. На концертах я старался концентрироваться на песнях и публике, но всякий раз, когда в песне были слова, что напоминали мне о когда-то моем Луи, я содрогался. Казалось, его это вообще не задевало. Он все больше времени проводил с Лиамом или Эль. Каждую ночь я зажимал рот рукой, чтобы никто не слышал моих всхлипов. Это дало мне толчок, на написание Sweet Creature и некоторых набросков из Two Ghosts. Мне было невыносимо больно и одиноко. В тот день я крепко выпил и начал ломиться в комнату, где спал Томмо. Он открыл мне. Весь сонный он смотрел на меня глазами а-ля «Какого хрена?». — Лу-у-у, — улыбался я. — Твою мать, — зашипел парень, схватив меня за руку и заводя в комнату. — Какого хрена, Стайлс? Ты чего так нажрался? Я осел на пол и просто был счастлив от того, что Луи ворчит и стаскивает с меня одежду. — Луи, прошу тебя, — притягивая его к себе ближе, прошептал я. — Я скучаю. Я люб... — Гарри, мы же договорились, — измученно сказал Луи. Я не желал слышать это от него. Во мне закипала злость вперемешку со страстью и любовью к голубоглазому ангелу. Резко подмяв его под себя, я звериными глазами пожирал его прекрасное тело и лицо. — Мой. — твердо сказал я, прикусывая зубами кожу на его шее, — Только мой. — Прекрати, — почти испуганно сказал Лу. Его дыхание стало тяжелым, когда я начал покрывать поцелуями его тело. Он тоже скучает по мне, но не хочет, чтобы я видел это. — Скажи, что любишь меня, — настойчиво сказал я, запуская руку в его пижамные штаны. — Гарри, пожалуйста, — его пальцы впились в мою руку. Он отказывался смотреть на меня. — Говори, — я уже приказывал, — или я прекращу. Я сильней сжал его в своей руке, после чего услышал его хриплый стон. Я знал, как ему нравилось. Жестко. Грубо. — Скажешь? — ослабив хватку спросил я, и Луи измученно заскулил. — Люб-люблю, Гарри, я люблю. Прошу, не останавливайся. Я спрятал хищную улыбку под своими волосами. — Что ты хочешь, Луи? — нагло спрашивал я. — Тебя, — почти рыдал он. У нас не было близости семь месяцев, и Луи так скучал по мне, что не мог сдерживать эмоции. — Кого ты любишь, Луи? — меня было не остановить. Алкоголь, любовь и дикая страсть создали атомную бомбу под названием «Гарри Стайлс». — Тебя. В ту ночь были только мы. Наши сердца изнывали от разлуки. Луи стонал так, словно за соседней стенкой не было никого. И он взрывался и рыдал всякий раз, когда я доводил его до оргазма. Нам никогда не попасть в рай с любовью, подобной нашей. Никогда.***
— Вы неисправимы! Неужели так сложно держаться друг от друга подальше?! — кричал один. — Весь интернет трубит о вас, что за дерьмо?! — громче кричал другой. Менеджеры были в ярости. Наши фанаты неустанно продолжали поддерживать нас, хотя, мы лгали, что между мной и Луисом ничего нет. Нас называли Ларри Стайлисон. Меня и Луи это забавляло, а вот остальных не очень. Менеджеры рвали и метали: на нас кричали, сыпали угрозами вытурить из группы и заблокировать проход в светлое будущее. Мы были молоды, и со страхом верили в это, поэтому и были послушными псами на их поводке. И первым не выдержал Зейн. — У вас нет права говорить им, кого любить. Мы не выбираем, — Малик встал с кресла, повысив голос. — Зейн, это не твое дело. Не лезь, — Луи вытирал красные глаза, полные слез. — Я пытаюсь достучаться до вас! Гарри, скажи ему, хватит уже бояться самих себя! — громче кричал Зейн. Я не говорил ничего, потому что... потому что так было лучше. Когда ты начинаешь качать свои права у людей, которые практически владеют тобой — добром это не кончится. — Если ты сейчас же не закроешь рот и не сядешь на место, то... — начал менеджер, но Зейн его перебил — С меня хватит, — выдавил Зейн, а затем направился к двери, — я ухожу из группы. Мне мерзко быть там, где принижают права человека, это отвратительно. Счастливо оставаться, удачи вам, парни. Громких хлопок двери все еще отдается эхом в моей голове. Он сделал это. Из всех нас только у Зейна хватило смелости первым снять с себя цепь. Тогда, мы все были в панике. Найл напился с горя и уснул, Лиам был в ярости и пытался вразумить Зейна, но тот был непреклонен. — Они погубят вас, — твердил мне Зейн. Луи отказывался даже смотреть на меня. Он и Зейн в хлам разругались, а во всем этом дерьме виноватым чувствовал себя я. Наша группа рушилась, наша семья рушилась, наша любовь и отношения катились вниз по наклонной. Я ненавижу то время. Ведь яркая улыбка Луи Томлинсона постепенно угасала, и во всем был виноват я.***
— Сделай мы хоть что-то не так – я сейчас бы не лежал в твоих объятиях и не был бы счастлив, ты знаешь это? — уткнувшись мне в грудь спросил Лу. — Что бы ты делал тогда? — с интересом спросил я. — Медленно умирал в одиночестве.***
2015 и схема «Разбитые сердца».
Прошло время. Все изменилось. Я не мог смотреть ему в глаза, не мог находиться с ним рядом. Луи словно больше не было, понимаете? Я вспоминал его в начале нашего пути: всегда шумного, веселого, настоящего. Я полностью огородил себя от общения с группой. Записывал альбом в отдельной студии, прилетал в нужный город другим самолетом, появлялся на концертах позже всех. Это был мой выход избежать боли. Сердце обливалось кровью каждый раз, когда я видел его. Однажды утром меня вызвали в студию, по срочному делу. Когда я приехал все уже были в офисе. — Какого черта мы тут делаем? — спросил Найл, когда в кабинет вошел наш агент и еще один парень. Все молчали, ожидая, что за срочное дело собрало нас всех вместе вне рамках концертов и интервью. — Парни, меня зовут Николас, я новый представитель группы One Direction, — мы все кивнули молодому парнишке. — Так как сейчас слишком много ажиотажа вокруг вас, Зейна Малика и Ларри, мы решили сделать кое-что невообразимое. Когда Николас произнес «Ларри» — мое сердце предательски сжалось. Все непонимающе глядели на сопляка в костюме. — Группа временно распадется, — от его слов в глазах помутнело. Что за нахер? Мы пережили шесть лет вместе, уход Зейна, давление менеджмента и все ради фиктивного распада? — Да это бред полный, — высказался Лиам. — Послушайте меня, парни. Мы объявим, что вы взяли перерыв на два года, может и больше, вот и все. Распадом это назовут хейтеры и параноики. Вы сможете делать все, что захотите, только подумайте, — заговаривал Николас. — Но, что мы будем делать? Эта группа – все, чему я обязан, — лицо Найла покраснело. Он готов был расплакаться. — как же фанаты? Они и так разбиты уходом Зейна. — Давайте на чистоту, парни. За шесть лет вместе вы настрадались. Вы уже терпеть друг друга не можете, по вам видно. Дайте папочке сделать всю работу для вас, идет? — наш новый представитель уже начал рулить нами. — мы назовем этот план «Разбитые сердца». Все это время, я сжимал руки в кулаки. Костяшки побелели, а взгляд сделался злым. Мне хотелось разбить головой Николоса вон ту стеклянную дверь. — А теперь, парни, я хочу поговорить наедине с Луи Томлинсоном и Гарри Стайлсом. Найл с грустью глянул на меня, прежде чем злой Лиам вытолкал его за дверь. В офисе мы остались втроем: Я, Николас и Луи. Это плохо. — О вас двоих много слухов ходит, знаете? — как-то мерзко спросил Ник. — Так вы, что, вместе? Мы оба молчали в тряпочку. Во первых: потому что мне не было ясно, какие у нас отношения, во-вторых; этот Николас не похож на сторонника ЛГБТ сообществ, в-третьих; я не стану ничего говорить этому засранцу с чокнутыми идеями. — Значит, что-то между вами есть. Менеджменту это не нравится, поэтому меня попросили устранить эту тему. Один из вас должен будет мне помочь с этим... С меня, блять, хватило. Я резко встал с кресла и впритык подошел к этому парню, закипая от злости. — Скажи хоть еще одно слово, и я выбью из тебя все дерьмо, сопляк, — зарычал я. Это не было похоже на меня. Это не я. Я никогда не позволю себе так говорить с человеком. Мама не так меня воспитывала, но... Меня надломили. Прости меня, мама. Я не помню, как я вышел из того здания, и что за план придумал Ник, но зато я помню, как изрядно напился. А на утро обнаружил себя в кровати, с обнаженным Луи. События прошлой ночи всплывали в голове, как светлые картинки в тихом омуте. — Посмотри на меня, — просил я, обхватив его лицо двумя руками. — Гарри, пожалуйста, не надо... — Я люблю тебя, и никто это не остановит. Даже Бог.***
— Ты все еще злишься на меня за это? Я долго смотрел на него, он все еще чувствует вину. Ребенок. — Злюсь, но всегда буду прощать тебя.***
Великая депрессия.
От: Луи. «Знаю, ты сейчас с семьей, но, мы можем поговорить?» «Почему ты не перезвонил мне?» «Это важно. Пожалуйста.» «Месяц назад я переспал с Брианой. Она беременна. Прости меня». Я все еще помню, с каким грохотом мой телефон разбился о стену. Как жгло мое сердце от отчаяния. Чувство предательства захлестнуло меня с головой, и в тот момент я ненавидел свое милое создание всем сердцем. Я пил, не просыхая, шесть дней подряд. А затем еще месяц, а затем еще и еще. Я заливал свое разбитое сердце алкоголем, создавая вокруг себя защитный барьер. На год я скрылся от всего мира, отключившись от него. Мои песни были написаны покалеченной душой. Я засыпал за письменным столом со слезами на глазах и стаканом виски в руке. Просыпался в поту, от того, что мне казалось, будто Луи вновь играет с моими волосами. Но это были галлюцинации. Мне нужен был психиатр.***
— Ты не расскажешь мне, почему сделал это? — серьезно спросил я, потому что именно этот вопрос мучал меня многие годы. — Маме никогда не нравилось, что я был влюблён в парня. И я врал ей, что зависаю с девушками. Николас этим воспользовался и начал шантажировать меня, и... — Не продолжай, я все понял, — хмуро ответил я. Этот кусок дерьма практически нас разрушил. Он посмел запугать того, которого я так любил. — Я никому больше не позволю запугать нас, клянусь.***
Отрезанные волосы, легкая щетина, странная одежда — новый стиль, чтобы забыть о прошлом. Я не читал новости, не открывал почту, боясь, что там будет что-то от него. Я не был готов к этому, хотя уже прошёл год. Когда я решился открыть свой старый телефон, сотни сообщений и пропущенных звонков посыпались на меня. От: Джемма. «Людям свойственно совершать ошибки, когда они напуганы...» Я даже не стану читать наставления от моей сестры. Нет. Десять сообщений от родни и друзей. Остальная сотня сообщений была от одного человека... От: Луи. «Я не знаю твоего нового номера. Я не знаю где ты. Я не знаю, что сказать. Я ничего не знаю». «Прошу, умоляю, поговори со мной. Накричи, ударь, только не игнорируй». «Сегодня я стал отцом. Это мальчик». «Я люблю тебя». «Фредди сказал первое слово — папа. Ему нравятся машины и мячи. Не знаю, зачем продолжаю писать тебе. Может, мне так легче справляться с тем, что я облажался? Я не справляюсь, Гарри». «От тебя нет новостей уже год, словно тебя и вовсе не существовало в моей жизни». «Я все еще люблю тебя». Я зажал рот рукой, чтобы не начать биться в припадке от боли. Слезы ручьём катились из моих глаз, это было невыносимо. Я не контролирую себя, поэтому рука просто тянется к кнопкам телефона. Три протяжных гудка длинною в жизнь и я слышу его голос на другой линии. — Да? Сглатываю комок в горле. — Луи... — О мой Бог... — раздается всхлип.***
Наше время.
Когда я покупал этот дом на берегу моря, я не думал, что именно тут я буду ждать встречи. С ним. И его детенышем. Я не знаю зачем, но я хотел увидеть этого ребенка, и я даже приготовил ему подарок. Луи и Фредди должны были вот-вот приехать, и с каждой секундой я нервничал все больше. Я сидел в кабинете, перечитывая строки из своей книги, которую так хотел опубликовать. В ней была вся правда о нас, вся правда об уходе Зейна, о нашем решении сделать перерыв. Я переключился на машинку на радиоуправлении для ребенка. Интересно, он похож на него? А сколько ему вообще? Он говорит? Это странно. Я погрузился в свои мысли, но негромкий кашель вывел меня из транса. Я резко обернулся на дверь, и замер. Это он. — Привет, — пожав плечами сказал Лу. Вернее, это они. На руках у парня был маленький человек, одетый в костюм панды. — Панда? — рассматривая ребенка спросил я. Луи искренне улыбнулся мне, когда я неловко протянул коробку ребенку. Эту улыбку я не видел так давно.Луис.
Я его вижу. После долгой разлуки я наконец ощущаю его рядом с собой. Умру от счастья. Неловкость все еще витала в воздухе, а миллион вопросов уже было на языке, и я не выдержал. — Где твои волосы, Стайлс? Он ошарашенно посмотрел на меня. — Я-я решил сменить имидж, — он провел рукой по голове, — все так плохо? — Да. И мы легко посмеялись. Все почти как прежде. Почти. Когда Фредди уснул, Гарри отвел нас в комнату с большой кроватью. Мы втроем улеглись на нее, и стали пялиться на спящего ребенка. Повисла неловкая тишина. — Эм... Он милый, — медленно сказал Гарри. О боже, Стайлс, это все на что ты способен? Милый? И все? — Спасибо, — я пожал плечами, — Нам многое надо обсудить, ты так не думаешь? У меня словно открылось второе дыхание, когда Гарри кивнул, посмотрев на меня. — Я думал, что возненавижу тебя еще больше, когда увижу, но... — Ты ненавидишь меня? — резко спросил я, вскакивая с кровати. Наворачивались слезы. Вы не можете представить ту боль, когда самый нужный и любимый вами человек вас ненавидит. — Дай мне закончить, — низким голосом сказал он. — Ненавидел, когда узнал о ребенке. Ненавидел, когда забывался в алкоголе по многу дней, ненавидел, когда писал песни и посвящал их тебе. Он сидел на кровати, а я стоял напротив него, словно нашкодивший ребенок и с опущенной головой еле сдерживал слезы. — Но в то же время я любил. Любил, люблю, и буду любить. Потому что, черт подери, никто не заставит меня тебя забыть. Я люблю тебя, даже больше, чем когда-либо, — он вытирал красные глаза и отказывался на меня смотреть. — Но ты отказывался от моей любви, ты знаешь, какое великое одиночество я пережил за эти годы? Без тебя. Пока ты тусил по клубам, трахал девушек и рожал детей! Вот это хренова несправедливость, Томмо. Огонь охватил все мое тело. Его слова, они полностью пропитаны грустью, отчаянием, словно человек устал жить и сейчас исчезнет. Я обхватил его лицо руками и прижался к нему, шепча: — Прости, прости, прости меня! Гарри, прошу... Я люблю теб... — я рыдал, а Гарри убрал мои руки от своего лица и отошел к окну. — Не надо. Не говори мне этого. Я только начал справляться с собой, — почти спокойным тоном произнес он, не глядя на меня. — А я ведь тоже хотел всегда находиться в окружении родных, я тоже хочу ребенка, Луи... Я не выдержал. Я завыл и вылетел из комнаты, чтобы не разбудить Фредди своими воплями. Я смотрю в зеркало, кем я стал? Я отвратителен, ведь повелся на шантаж Николаса и закрутил роман с Брианой, но кто же, блять, знал, что это аукнется мне ребенком? Я люблю Фредди, но с реальностью мириться не хотел. Когда истерика отпустила меня, я решил вернуться к нему и заново все обсудить. Я хочу быть с ним, и мне плевать, кто и что скажет. Я приоткрыл дверь, но вдруг замер, так как услышал: — Ну, давай же, мелкий, ползи сюда, — я услышал, как Гарри хрипел. Когда я зашел в комнату, мое сердце упало. Фредди сосредоточенно трогал нос Гарольда, а последний внимательно смотрел на него. Фредди весело засмеялся, когда Гарри чихнул от маленьких пальцев в своем носу. Я не смогу забыть этого мужчину. Он перенес многое, но продолжал оставаться самим собой и не очерствел к любви.***
— Он уснул, — сказал я, и Гарри кивнул мне. Была поздняя ночь, и мы так и не обсудили наши отношения. — Уже поздно, я пойду спать, спокойной ночи, — внезапно сказал Стайлс. Он встал и ушел прежде, чем я сумел возразить. Что? Он убегает от меня? Ну уж нет, Стайлс. Ты не будешь спать этой ночью. Я направился к его двери и трижды постучал. Он вышел ко мне в одних штанах с бардаком на голове. — Что-то слу... Я не дал ему закончить, так как толкнул в темную комнату и закрыл дверь за нами. Он упал прямо на пол, а я навис сверху, жадно целуя его пухлые губы. Господь, как мне этого не хватало. Я продолжаю целовать его дрожащее тело, он так поддается мне. — Мой. — Т-ты чего? — испуганно спросил Гарри, когда я начал покрывать поцелуями его шею и грудь. Его запах, его кожа и тело — сводили с ума. Как же я мог упустить такое счастье? — Скажи, что любишь меня, — я запустил руку в его штаны и коснулся его твердой плоти. — Скажи, Гарри, ну же. Он тверд, как камень. Я рад, что он так быстро завелся, мне было интересно, как часто у него был секс? Был ли вообще? — Я сделаю тебе хорошо, если ты скажешь мне правду, Гарольд, — шептал я, кусая его за шею. Но он все молчал. Его кудрявая задница стойко держалась под напором моих ласок. Я перешел в наступление. Достав его возбужденный член, я губами коснулся его начала, что вызвало у Гарри полу крик. И тогда он сдался. — Боже, люблю. Я так тебя люблю, — хрипло стонал он. Он повторял, как любит меня, пока я не заставил его кончить. Гарри стал слишком чувствителен: я дотронулся до его тела — и он тут же поддался мне. Он так скучал по мне, как и я по нему. Но как бы мы не любили друг друга, нас вечно прессовали и губили, пока мы в конец не отвернулись друг от друга. — Мы больше не заперты в шкафу, — я сцеловывал его слезы и крепко прижимал к себе. — Мне так не хватало тебя, Лу, — надрывающимся голосом говорил Стайлс. Я больше не оставлю его. Никогда больше не предам и не отвернусь. Мы были созданы друг для друга. И из чего бы не были сделаны наши души, это души очень близких людей.***
— Мы можем сделать анонимное усыновление, — пожал плечами Луи. — Ну уж нет, Томлинсон. Все будет публично. Забыл, что книга выходит через неделю? — Гарри хмуро глянул на своего возлюбленного. Вот уже почти год они живут вместе и не боятся ничего. Жизнь в страхе осталась позади. — Да, да, — Луи хлопнул себя по лбу, — ты уже придумал название? Гарри надул красные губы в раздумьях. Скоро весь мир узнает о них и никто не скажет, что этого не было. Гарри встал с кровати, не прикрывая оголенное тело и открыв ноутбук, напечатал что-то на клавиатуре. Он поднес компьютер своему возлюбленному и дал прочитать название для их печальной, долгой истории любви. — Это то самое название, — с улыбкой на лице сказал Луи. Он заключил в объятия Стайлса, прижимаясь к нему всем телом. Они прошли испытание и теперь будут вместе. Всегда. Это история реальных людей. Автор: Гарри Эдвард Стайлс. Книга, покорившая весь мир. Тот, кого она не тронет — потерял человечность и не сможет любить.Обнаженные.
————————————————————