Заметало песками-бурями

Заметало песками-бурями. И травилось до боли в груди. Только вот совсем не хотелось быть заживо погребенной, быть единственной белой розой в пустыне. Даже пусть и его. Ино Яманака уже как неделю проклинала себя за решение принять приглашение от Песка для сопровождения Сакуры и Наруто. Дружеская миссия, называется! Да пропади все пропадом! Яманака засыхала в этих каменных руинах без единого просвета на цветы. Она задыхалась. Ярая красавица себя чувствовала заточенной принцессой в ужасном замке. Все было отвратительным и пропитанным песком, даже еда, вода и воздух! Все казалось отравленным. Но показать неблагодарность в виде недовольства, почетная гостья не имела права. А как хотелось! Не зря же ее покойный учитель, Асума-сан, называл девушку абсолютно лишенной каких-либо манер. Но учителя давно нет, и Ино тоже давно умеет держать себя в руках. Смерть любимого отца все же расставила приоритеты — она не может подводить даже умерших, самых важных мужчин в ее жизни. Поэтому она красивее день ото дня, прекраснее. Но ведь не сдержать своих истинных демонов одной из самых красивых девушек Конохи. Она — элитный воин, ветеран войны. Ино Яманака высокомерна и надменна. Но только Сакура может понять истинную причину такого поведения — Ино прячется так от всех. Проще ведь создать нечто величественное, чем показывать разруху в глазах. Отец и учитель бы ее не узнали, дай она слабину. Однако в этом месте, что могилу напоминает на пустыре массовую, есть одна личность. Он видит ее насквозь. Он читает ее дряхлые страницы. Канкуро. Молодой мужчина, чьи глаза въедаются ядом в душу Ино. Она бы влюбилась, отдалась бы этому взгляду. Однако знает, что брат каге Песка еще тот кукловод. И ведь не в марионетках только дело. Этот парень азартен, он собирает женские сердца. Яманака слишком наблюдательна. Ее пронзительные синие глаза видят слишком много — родное такое тщеславие и гордыню. Канкуро мог бы стать ее зеркалом. Ино знает, что Канкуро постоянно в тени брата, причем пользуется своей властью, вскруживая сердца наивных дурочек. А потом за ниточки, прямиком в постель. Холодную, пропитанную песком. Тянет свои невидимые нити, на концах которых крючки глубоко под кожей впились. Они просто стали невольно вместе проводить в эту бурю время. Ночами почему-то, в огромном обеденном зале. Ино было просто любопытно, какая техника не дает буре обрушиться на резиденцию. Канкуро была любопытна Ино. И обоюдно их привлекала ночь. Молча, на расстоянии, с немого позволения. Молодой мужчина не видел до встречи в Конохе таких, как эта блондинка. Девушки его деревни были загорелыми, с обветренной кожей. Такая, как Ино, встретилась ему впервые. Да, его сестра была тоже светловолосой, но походила больше на дикую пуму. Манерами тоже. А вот эта, тогда еще девчонка, была схожа с белоснежной розой. Шипами тоже. И розы-то Канкуро увидел впервые в цветочной лавке Яманака. Но все цветы померкли перед этой величественной особой, чье имя вызвало усмешку и дикий резонанс — «дикий кабан» да еще «далеко в горах». Ино после Саске было тяжело как-то оценивать парней. Она просто подпитывалась их вниманием и комплиментами. Тщеславие, знаете ли, потому что ей было тяжко быть отвергнутой. А еще она некогда была самой красивой в своей деревне, лучшей ученицей академии. И как бы Ино ни любила Сакуру, женское нутро было задето. Нутро Канкуро заметало бурями песочными. Прогнивало тщеславие мужское, потому что у него тоже был близкий человек, из-за которого было утеряно место под солнцем. И сидя молча ночами в одном помещении, они даже не знали, насколько близки. — Ты когда-нибудь целовалась? — на третью ночь вдруг спросил Канкуро. Надоело ему это молчание — ее позволение немое находиться рядом. У себя-то дома. Но хозяйкой почему-то была Ино. Причем сразу. — Извини? — возмущенно спросила она, краснея, но важным тоном, оскорбленным. И хорошо, что было чертовски темно, а красных щек не видно. Ино не дура, видела за эти дни, что происходит ночью… — Понятно, не хочешь размениваться, — хмыкнул самодовольно Канкуро. Его тон был таким вызывающим. — Зато ты не брезгуешь никого, — сказала и тут же прикусила язык. — Завидно? — вновь насмешка. Но в груди все сжимало. — Не замолчишь, добавлю к твоему раскрасу новые узоры в виде кровоподтеков. Ее гордость была превыше всего, как, собственно, и его. — Я могу научить тебя целоваться… Это было мне за честь… — его сладкий голос в ночи будоражил шаткое состояние Ино. — Ты себе льстишь, — хмыкнула она. Но уже шепот был дружелюбным, и гордыня мурлыкала. — Скоро буря пройдет. И пропадут эти ночи. Не будет больше молчаливых ночей вдвоем… — Канкуро вдруг оказался позади. Ино чуть не вздрогнула, убивая в себе желание обнять плечи. Розы не боятся, потому что у них есть шипы. А Канкуро, это просто анчар, ядовитый, к нему не подобраться. Ино не хотела погибать, когда как ее шипы просто кололи. Но магия момента брала свое. — Я позволю тебе себя поцеловать, — гордыня никогда бы не позволила сказать иначе, чтобы получить желаемое. И она безумно хотела, завидуя другим девушкам. — Премного благодарен, — сладкий шепот патокой обволакивал девичье сердце. Ядовитой, бесповоротной. И ведь не зря Канкуро был искусным кукловодом, знающим, как и за что дергать невидимые нити. Позволяющим Ино выйти достойно из щекотливой ситуации. Было темно. Дыхание казалось таким оглушительным. Канкуро не рассчитывал ни на что большее и откровенное. Один поцелуй. Хотя, черт его знает. Она даже не вздрогнула, когда он коснулся ее плеча. Бережно, теплыми пальцами, словно проверяя, а не рассыпается ли она, не убежит ли, ставя всю резиденцию на уши криками о домогательствах. Но Ино сама развернулась. Слишком резко, порывисто, словно с вызовом. Почему же внутри было такое раздражение?! Покончить с этим наваждением. Яманака не нужно было видеть лицо этого молодого мужчины. Она почему-то помнила наизусть эти черты, эти волосы, эти узоры. Канкуро можно было не видеть эту девушку. Лишь только сладкий запах розы будоражил внутри горячо и бесповоротно. И ведь они знали, что нельзя. Что лучше оставить все, как есть. И не знать. Не помнить. Не пробовать. Лучше все бросить, пусть буря загребет своими смертоносными песками это внезапное помешательство. Но ни он, ни она не могли отказаться от собственной сумасшедшей игры. Яманака зажмурилась и выгнулась, подставляя по-детски свои пухлые розовые губы. Канкуро смотрел на нее с усмешкой. Так мило. Вот она, колкая роза Конохи, убрала свои шипы и тянется к обжигающему пустынному ветру, в надежде получить облегчение. Но ветры пустыни обжигают, спаливают дотла. И Канкуро вдруг обреченно понял. Его замело. Намертво. Просто почувствовал кое-что. На решение ему потребовалась доля секунды. И это повлечет события на всю оставшуюся жизнь. Ино вздрогнула, когда ее резко схватили за затылок, притянули, буквально оторвали с места, а потом впились в губы. Девушка лишь простонала. Канкуро был страстным, настолько, что было страшно. Но она почему-то поддавалась, что-то внутри рвалось в ответ к молодому мужчине. И его губы отравляли, проникая со слюной в кровь, а по венам в сердце. Яманака балансировала на мысках — сильные мужские руки буквально отрывали ее от пола. Губы жадно сминали ее девичьи, язык врывался в рот, и язык Ино, пусть и не умеючи, но отвечал. Ино заметало песками-бурями-чувствами. Сжигало. Черные зрачки в распахнутых глазах расширялись. Резко зажегся свет. Кто-то откашлялся. Яманака даже не поняла, когда Канкуро умудрился полу-раздеть ее, расшнуровывая тунику, разматывая бинты. И только широкая спина молодого мужчины закрывала оконфуженную Ино от взгляда внезапных гостей. — Я тебе сейчас сломаю голову, ублюдок, — раздался рык Темари на все помещение. — Как ты посмел, Канкуро? — голос Гаары был тих, но наполнен такой скрытой угрозой, что у всех собравшихся затряслись поджилки. — Ино, ты в порядке? — голос Харуно был встревоженным. У Яманака, кажется, было короткое замыкание, и осознание случившегося медленно, но верно накатывало… — Я всего лишь закрепляю помолвку со своей будущей женой, — чуть обернувшись, самодовольно произнес Канкуро. — Что?! — одновременно вскрикнули все собравшиеся. Наруто сонно смотрел на происходящее, спустившись вниз, одетый в свою пижаму с лягушками. Яманака чуть не вскрикнула, когда ее рука сама по себе поднялась вверх, а на безымянном пальце светилось кольцо из чакры. — Ты не посмеешь… — прошептала она в ужасе, забывая о присутствии всех посторонних, смотря только в темные-темные дьявольские глаза Канкуро. Он ее скомпрометировал, и девушка угодила в ловушку! — Ты будешь моей единственной, моей любимой розой в этой мертвой пустыне. А я буду впервые и навсегда первым. Тебе это понравится… — смотря в ее синие грозовые глаза, самодовольно прошептал Канкуро. И хотела бы Ино пискнуть что-то в ответ, да только Канкуро жарко ее поцеловал, выбивая вновь пол из-под ног. Заставляя ее забыть все на крошечный миг. И Ино задумалась. Если он сразу делает ее своей женой, не предлагая унизительных вещей, то, возможно, все даже очень хорошо… — Что уставились, дайте побыть влюбленным наедине, извращенцы! — отрываясь от опьяневшей буквально невесты, грозно рявкнул Канкуро. — Завтра свадьба! — рыкнула Темари, сверкая своими зелеными глазами. — Союз двух деревень в браке улучшит отношения, — переглянулись Наруто и Гаара. — Поздравляю, — лишь только пискнула Сакура, теребя свои короткие розовые локоны. А двоих заметало песками-бурями.