Жить в твоей голове. И любить тебя неоправданно, отчаянно.
Ох, Джимми… Как бы я хотел сейчас снова рассказать тебе о том, как сильно я тебя люблю. Ведь все началось не так уж давно, правда? Когда я сел рядом с тобой в тот день в шаттл, никогда не подумал бы, что моя жизнь не будет больше серой и монотонной, какой стала после развода. Ты — чертово солнце. А кто я?.. Наверное, луна. Всего лишь отражаю твой свет и верчусь день ото дня вокруг тебя.Жить в твоей голове. И убить тебя неосознанно, нечаянно.
Наше солнце будет светить еще миллиарды лет. Но мое солнце сгорело ровно три месяца назад. Джим, ты — мое солнце. Как же луна будет без своего солнца?.. Я тогда впервые за всю свою жизнь устроил истерику. Жалкое зрелище, неправда ли? Мне хотелось разбить весь корабль и самолично придушить Хана. Потом и всех, кто был причастен к твоей смерти. И себя.Неосознанно, нечаянно.
Джимми, я не смог тебя спасти, понимаешь? Я. Не. Смог. Спасти. Тебя. Наверное, больше всего я виню себя за это.И слушали тихий океан. И видели города. И верили в вечную любовь. И думали: «Навсегда».
В моей голове, кроме осознания тяжелого алкоголизма, все еще живут воспоминания о нашей жизни. Как мы выбирались на ближайший залив Сан-Франциско и слушали шум волн, бьющихся о гладкие камни мостовой. Как мы часто гуляли после очередной вечеринки, на которую ты меня затащил, по ночному городу и любовались яркими вывесками и фонарями. Всегда всплывает твое лицо в обрамлении пшенично-золотых волос. Драгоценно-васильковые глаза, пушистые ресницы, темные брови и мягкие пухлые губы, всегда тронутые легкой улыбкой. Мы были такими детьми в своей наивной любви, что не думали ни о каких проблемах, нежась в объятиях друг друга.Жить в твоей голове. И любить тебя неоправданно, отчаянно.
Первой моей мыслью после того, как я узнал, что тебя поселили в одну комнату со мной было: «Этот парень сведет меня в могилу». Был бы я более крепкий — игнорировал тебя. Хотя что я несу?.. Тебя невозможно игнорировать. Даже сейчас, когда ситуация немного улеглась, ты — везде. Твои любимые яблоки — уже немного завявшие — лежат в холодильнике. Твоя подушка все еще пахнет твоими волосами, как и желтые форменные рубашки. Когда мне особенно невыносимо плохо (читай — каждый гребанный день), я просто выпиваю твой ужасный кофе из пакетиков (Джимми, я до сих пор не могу поверить, что настоящему кофе из турки или, на худой конец, из кофемашины ты предпочитаешь какую-то химию!..), ложусь в кровать на твою половину и обнимаю твою форменку.Жить в твоей голове. И убить тебя неосознанно, нечаянно.
Ты, скорее всего, сейчас на меня злишься. Но, прости, твой старик ничего не может поделать со своей манией самоуничижения. Порой мне кажется, что однажды ночью меня задушат собственные страхи и боль и я не проснусь на следующее утро. Хэй, Джимми, я понимаю, что должен справиться с этим. Я справлюсь, обещаю тебе. Просто дай мне время…Неосознанно, нечаянно.
Я бы хотел сказать, что лучше мы не встречались в шаттле. Лучше бы моим соседом был кто-нибудь другой. Лучше бы я не кидался сейчас на стены. Но это было бы откровенным враньем.Запутались в полной темноте. Включили свои огни. Обрушились небом в комнате. Остались совсем одни.
Жить без тебя сложно, Джимми-бой. Ты был солнцем, освещающим путь, не только для меня, но и для всего экипажа. Как же теперь мы найдем дорогу без своего капитана? Кто же теперь будет снова и снова нарушать директивы Звездного Флота, чтобы помочь и спасти? Спок отвратно выглядит в желтом. Ты, наверное, потом еще месяц смеялся, если бы увидел его в таком виде.Жить в твоей голове. И любить тебя неоправданно, отчаянно.
Джим, я действительно ляпнул на твоих похоронах: «Идиот, ты же это не серьезно?..». Прости меня. Я все еще храню каждый миг, проведенный с тобой, в памяти. Ты и не вспомнил бы о той ночи, когда ты ввалился в комнату весь побитый, да еще и полуголый, и упал на мою кровать. Ты и не узнаешь, что тогда меня охватил безумный ужас при виде множества ссадин, открытых ран и синяков. Не вспомнишь, что после моих манипуляций по заживлению твоих боевых «наград» ты отказывался уходить с кровати. А точнее — ты прижал меня своей рукой и ногой к кровати, обнимая и лепеча что-то про боль и сон. Я всю ночь не спал, потому что чувствовал жар твоего голого тела (интересно, от кого ты прибежал в одних трусах и ботинках?).Жить в твоей голове. И убить тебя неосознанно, нечаянно.
Глупо уже надеяться сейчас на что-то хорошее. Для меня всем моим миром был ты. А теперь твое тело в деревянном гробу в земле Флотского кладбища. Рядом с Пайком и твоим отцом. Я потерялся, Джимми. Куда же мне идти, если моим маяком была твоя светлая макушка?..Неосознанно, нечаянно.
Я был чертовски глуп, когда надеялся на что-то большее в наших отношениях. Мы мечтали о пятилетке, а потом о домике на заливе и радужных гамаках возле него. Но мир жестоко пнул нас под зад, еще раз напомнив, что не бывает в жизни постоянного счастья.Жить в твоей голове.
Как бы я хотел, чтобы у нас было чуть больше времени. Все так быстро пролетело. Я все еще скучаю, Джимми…