Мне этот город пропах тобой всерьез, Как будто небо прошло меня насквозь.
Мопед мчит по тёмным улицам южного города, рассекает ночь надвое. Темнота скрывает самое важное, оголяя при этом самое нежное. Они счастливы. Разве что-то ещё может иметь значение? Разве что-то ещё может быть важнее. Арсений обнимает Сергея со спины, укладывает подбородок ему на плечо и улыбается, как самый счастливый идиот на свете. Хотя… почему как? Он и так самый счастливый. Самый. Потому что для счастья ему нужно не так уж и много. Эта ночь. Это чувство свободы. Этот мужчина с хвостиком.Упали в небо так высоко, Пролили, смелые, молоко.
Попов прикрывает глаза и в голове его так непомерно пусто и легко. Они наконец-то могут побыть просто вместе, могут обниматься, целовать друг друга и ни о чём не переживать. Темнота ночи укрывает их покрывалом, а редкие фонари настолько тускло-молочные, что свет их лишь мягко указывает путь. Путь двух любящих сердец, когда недалеко шумит морской прибой, а вокруг ни одной живой души. И только эта ночь. Только счастье на двоих. Их не узнают, не заметят. Им никто не скажет, что так нельзя. Они просто летят в ночи, словно комета, освещая собой ночь.Зажегся город — миллионы огней, И я ведусь на тебя еще сильней.
Серёжа ощущает вокруг талии родные руки, ощущает как между лопаток со спины бьётся его голубоглазое сердце. Серёжа не может не улыбаться. Пусть не так ярко, пусть не так открыто, но искренне, по-настоящему. Серёжа ощущает за спиной крылья. И имя этим крыльям — Арсений. Его длинноногое чудо, его счастье навек. Его любимый мужчина.Ты — моё море без берегов, И я ныряю вниз с облаков.
Матвиенко действительно ждал этот вечер, ждал возможности остаться наедине, покататься по городу, просто расслабиться и побыть дураками, коими они обычно бывают только в компании друг друга. Дома скучно, душная Москва — хоть и до боли любимая — не сравнится с морским побережьем. Ведь Арс так похож на море. Такой же бескрайний, непредсказуемый и шальной. Его глаза — водная гладь. Сделаешь шаг — провалишься по самую глотку. И уже не выплывешь. Собственно, Матвиенко выплывать и не собирается, тонет, уходит под воду с головой, ощущая при этом невероятную лёгкость, свободу. Арсений не якорь, Арсений не топит, а мягко обволакивает собой, прижимается так доверчиво, носом трётся о колючую щёку, выдыхает тихое «Люблю тебя…». И Серёга готов закричать в голос, что это взаимно, что он тоже счастлив сейчас. Но он только урчит «Достань телефон».Танцуй со мной, как в последний раз, И этот вечер запомнит нас.
Арс роется в кармане кофты Серёги, выуживая гаджет. Ему не нужно намёков и объяснений, он умный мальчик. И он тоже хочет запечатлеть эту ночь в памяти навсегда. Включает фронталку, направляет снизу, прячась за широкое, надёжное плечо своего мужчины, делая снимок. Да. Вот так. Идеально. Живое, искреннее фото без пафоса, без глупых ужимок и миллионов масок, за которыми они прячут себя настоящих. Они и сами такие живые, настоящие, любящие. Они есть друг у друга. Каждую минуту в этом грёбаном мире они есть друг у друга, но не каждый раз они могут так открыто это демонстрировать. Даже их команда не до конца в курсе, что на самом деле происходит. Так только. Догадываются. Разве что, излишне проницательный Позов уже не раз намекал, что подозревает, что что-то в этой истории с женой не сходится. Не стыкуется. Разве что излишне шебутной Шастун пару раз в шутку задавал им вопрос, какого чёрта эти двое живут вместе, когда у Попова есть жена. Может, именно сегодня стоит перестать бояться? Может именно эта ночь решит всё окончательно, сбросив остатки ненужных тайн? — Транса? — весело интересуется Арсений, открывая инсту. — А почему бы и да, — согласно кивает Матвиенко, бросая короткий взгляд в экран, а после вновь возвращается к дороге. И пусть весь мир знает, что они сошли с ума. Надолго. Друг по другу.