о наболевшем

      Сердце, ты, верно, сошло с ума. Нет? Зачем тогда зря извиваешься? Обливаешься кровью, плюёшься ошмётками чувств, грязными, точно тряпки нищего. Ты, наверное, окончательно рассудком поехало. Крыша набекрень, шарики за ролики. Вот же оно, счастье, рядом — отпустить и полететь. Так нет же, умирая, всё равно будешь рваться наружу, наталкиваясь слепо на невидимые препоны; хоть не будет легче ни тебе, ни мне. И сейчас, танцуя огненное фламенко, душа моя петляет в чертогах ада. Глупая, глупая, точно простосердечная тварина. Что вытворяешь, ведь близко совсем покой. Вдох-выдох, и вот уже в нирване. Вдох-выдох, и мы опять играем в любимых. И вновь сотрясается тело в слёзных судорогах. Да как же так? Отпусти. Забудь всё. Уйди к чёртовой матери и никогда больше не возвращайся! Забери земные муки, выкинь их, ненужные, из бренной оболочки, о большем не прошу, лишь смилуйся! Дай мне тебя забыть. Не даёшь. Играешь, смеёшься, издеваешься, доставляя зверскую боль, что издревле была хуже смерти. Кто б мог подумать, что когда-нибудь оступлюсь, грохнусь всей тяжестью грешного тела в ту самую яму, которую тщательно охраняла, не впуская других, не позволяя споткнуться? В яму, полную ядовитых чудищ, остро отточенных ножей и разбитых надежд вперемешку с лоскутами чувств.       Приятного аппетита, любезные. Что нынче в Загробном пекле на ужин? Ах да, деликатес, любимое блюдо. Человеческое сердце. Девичье, молодое, свежее. Передайте шеф-повару комплимент, выше всех ожиданий! Чем соизволили приправить? Страданиями, мессир. Отборнейшими! Ах, а позвольте ещё кусочек, да посочнее! И плясали черти на костях, размахивая грязно-золотыми вилками с насаженной плотью, смехотворно-дико и неуместно оттопырив мизинцы.       Но подождите. Постойте! Остановитесь лишь на мгновение! А может, и не любовь? Быть может всякое. Тогда к чему на ветер брошенные слова? Лишь переливания из пустого в порожнее. Бессмыслица, чушь, пустой звук! Нет, себе самой уж не верю я. Если всё это лишь красная ложь, то почему так воет само естество, не отпуская неведомое чувство? Сотрясая ночь, ревёт раненым зверем, визжит, заливаясь то слезами, то истерическим хохотом. Тревожное биение кровеносного органа. Удар. Ещё. И ещё один. Больше. Чаще. Ярче. Свободы, скорее, воды! Воздуха!..       Не смогла. Душа присмирела. Отдышалось загнавшееся сердце. Хладный разум облегчённо выдохнул — отбились. Зализывая кровоточащие раны, естество обиженно приткнулось в самый уголок сознания, зло блестя глазками. Успокоилась. Тихо и пусто. Тихо и пусто. И лишь вечное в своём беге перекати-поле. Ну, значится, до следующей ночи…