Lo specchio

Это место было явно мне знакомым. Поле, вокруг немного деревьев, рядом – небольшой холм, лес начинается чуть поодаль. Я тут бывал. Правда, давно и редко. Сейчас уже и не вспомню, где это и как это назвать. Важно не это. Важно то, что я здесь был не один. Передо мной, буквально в метре от меня, стоял парнишка. Он осматривал меня с удивлением, приложив палец к подбородку, – наверняка пытался понять, кто я такой. И почти смог это сделать, но всё никак не находил то самое слово, которое подходит ко мне. Он не видел меня раньше, но догадаться было легко. Я же узнал его сразу. Или почти сразу. Просто в это трудно поверить. На меня с привычным для тех лет недоверием в голубых глазах снизу вверх глядел... я сам. Только маленький. Таким я был... с половину тысячелетия назад? Наверное, что-то около того. Может, больше, может, меньше... Даже не знаю, что меня волновало больше в этот момент: как такое вообще возможно или же как мне отвертеться от всех неудобных вопросов. А я знал, что я не удержусь от возможности расспросить о своём будущем. – Турин? – всё-таки решился предположить мелкий. Я невольно улыбнулся, пусть и слабо. Как же непривычно слышать это в свой адрес. – Пьемонт, – знает ли он уже, что это такое? По идее, должен. Но лучше уточнить. Хотя бы в двух словах. – Чуть больше, чем Турин. В любом случае, тогда это значило другое. Княжество... сейчас просто область. Зато насколько область больше княжества. В том числе... в том числе за счёт других воплощений. Но пусть лучше мелкий узнает это с течением его времени. – То есть, я – это ты... – ...а ты – это я. Примерно так, – закончил фразу я за него. Времени... а много ли его у нас сейчас? Или же мы имеем шанс расстаться на полуслове? – Вернее... ты станешь мной. В будущем. Я отту... – А какое оно, это будущее? Кажется, об этом подумал не я один. Турин перебил меня в ответ – без всяких раздумий выпалил эту фразу, не дав мне договорить. Что же, узнаю себя. Какое оно? А ты точно хочешь это знать, мелкий идиот? Я невольно напрягся и отвёл уже нахмуренный взгляд, от ухмылки не осталось и следа. Не могу же я вылить разом всё, что было со мной, на голову этого парня. Это будет чертовски несправедливо. Но и оставлять его любопытство неутешным я тоже не хочу – представляю, как это обидно. Никогда не хвастался полным взаимопониманием с самим собой, но всё-таки собственные эмоции мне просчитать легче. – Хотя мне не следует знать, конечно... – и он мог сказать то же самое. – Но разве ты бы не спросил об этом! Ведь я – это ты! Но рассказать все подробности я просто не в силах. Машинально провёл рукой по затылку. Ты ведь разочаруешься во мне. Я помню, каким я себя представлял в будущем. Будущее стало моим настоящим... Ты точно разочаруешься. Но ты ждёшь от меня ответ. Честный ответ. Я попробую. Не убирая ладони с волос, я вновь взглянул в его глаза, а точнее куда-то в пространство перед ними. – Прости, но будущее – сплошной облом. – Ну и кто здесь из нас виноват, я-из-будущего? – так дерзко и с вызовом, точно как я люблю говорить. Но слышать это от других... нет, мне не впервой. Но от такого тона начинает подкатывать злость. И чёрт возьми, ведь он прав, а я не могу с этим ничего поделать! Не винить же его за то, что он ещё не пережил. Я отвернулся от него и закрыл рукой часть лица. Закрыл бы его полностью, но не выставлять же себя слабаком перед самим собой. – Это обвине... – но он снова оборвал меня. Он тоже начинал злиться, да посильнее меня. – Ведь ты же можешь быть счастливым! – он уже пытался докричаться. – Даже я знаю это! – я на мгновение поймал его пылающий взгляд – тот взгляд, с которым я бьюсь за что-то, важное мне. – Что теперь мешает им стать?! Казалось, он сейчас захлебнётся своей речью, но я резко опустил руку – невысказанное «замолчи!». Какие же наивные слова... Но он говорил от всей души. Он был возмущён от всей души и желал мне счастья от всей души. В конце концов, какой ребёнок не мечтает вырасти и быть счастливым? Мы смотрели в разные стороны, он дышал тяжело – явно хотел сказать мне больше, но знал, что будет, если продолжать давить. Дальше возможны лишь две одинаковые по силе вспышки гнева, тогда это будет совершенно бесполезной беседой. Я поймал себя на том, что тоже стал вдыхать глубже, но от монолога вроде «ты ничего не понимаешь!» толку также будет мало. Если на других людей мы могли запросто срываться, не понимая, когда нужно замолчать, то уж хотя бы с самими собой нам стоило найти общий язык. Мы снова встретились взглядами. Турин произнёс: – Я верю в тебя. Это то, что я хотел услышать. – Я в тебя не верю. Я знаю точно. Это то, что хотел услышать ты. Турин распахнул руки для объятий. От такого я не мог отказаться.