А капитан точно в порядке?

- А капитан точно в порядке? – не без беспокойства в голосе спросил Финн. – Мне кажется, он несколько странно себя ведет. - Тебе кажется, а я уверен – с ним точно что-то не то, - ответил Карл. – Но тсс, вон он идет. Дверь в кабинет, где находились ребята, резко открылась, и в проеме показался Крис. Рубашка на нем измялась и требовала утюжной ласки, руки слегка тряслись, отчего кофе в них подрагивал, под глазами залегли тени да и вообще весь его внешний вид выдавал недосып и очевидное переутомление, но взгляд Редфилда перечеркивал все видимые доказательства возможного плохого настроения капитана – в них блестел отдающий безумием задор, да и вообще от него отходили волны щенячьей радости. Имел бы хвост – завилял бы. Финн и Карл напряглись, всматриваясь. - А сегодня их на одну больше! – улыбнулся товарищам Крис. – Теперь шестнадцать! Маккоули молча согласился с Альфонсо. *** Никто понятия не имел, что происходит с Крисом. Началось все после командировки в Бразилию, от которой Редфил отходил неделю – заперся у себя в кабинете, напился, лег на диван и пролежал там, пока не пришел сам командир североамериканского подразделения БСАА и не дал ему пиздюлей таких, что после этого все подразделение еще неделю шарахалось от любых, даже самых безобидных замечаний начальника. Крис вроде отошел, протрезвел, похорошел, помолодел, но самообладание не вернул, и вот уже три недели трепал нервы команде, которая уж очень переживала за психическое здоровье своего капитана. Так и продолжалось - то ходил задумчивый, даже насупленный, то едва ли не визжал от радости. (Джейк однажды сравнил его с собакой и пообещал сшить для него красивый хвост, но это услышал Пирс и поднял такой лай, что все сразу поняли, кто здесь пес. Рэдфилд потом почему-то еще два дня ходил довольный донельзя, если такое вообще было возможно в его состоянии) В попытке выяснения причин сложившейся ситуации, было решено опросить ближний круг Криса. Клэр сказала, что с ее брата станется страдать всякой фигней и что, возможно, это последствия излишнего героизма, от которого фанател бы сам Капитан Америка (ребята устроили нешуточный спор на тему того, достоин ли их кэп молота Тора). Командир подразделения в лучших партизанских традициях молчал и кивал головой точно болванчик, иногда вставляя пространные цитаты. Внятного ответа от него так и не добились, равно как и не смогли понять, действительно ли он ничего не знает или просто делает вид – в итоге Энди сказал, что их командир самый что ни на есть архимагистр Готрен*, но его никто не понял. В отличие от него, Джилл, похоже, догадывалась (или хотя бы имела предположения), в чем дело (посмеивалась смехом Доктора Зло), но тоже отмалчивалась, однако заметила, что ей скоро понадобится радужный флаг. Мальчики решили, что она играет за другую команду, и расстроились. Лучиани увильнул от ответа мастерски – протанцевал к выходу под гимн Италии. Парни решили сделать перерыв, и пошли есть пасту. Во время перерыва они позвонили Леону, Ханниган, Шеве и, почему-то, Хелене («Она милая!» - заметил Карл), но никто не знал (и не понимал), что происходило с их драгоценным капитаном. *** Стоит заметить, что Пирс участия в расследовании не принимал. Преданный капитаном на бюрократическом поле боя, он мужественно боролся с кипами документов, свалившимися на его светлую полу-капитанскую голову, но несмотря на стоические усилия проигрывал, хороня себя под белоснежной кучей. За такое позорное поражение плюс самоуничтожение Ниванс и проклинал бы все на свете, особенно своего странного капитана, если бы не единственный плюс бумажного покрывала – защита от солнца. Видите ли, после долгого пребывания на солнце, Пирс покрывался веснушками. (вспомнив это слово, Крис в своем кабинете застонал и начал биться головой об стол) Последние полтора месяца, первые три недели которого протекли в сиянии знойного бразильского солнца, а последние – в не менее ослепительной июльской Калифорнии, заставили нос Ниванса разжиться полутора десятками ненавистных ему пятнышек, а теперь и вовсе угрожали начать собираться в кучки и захватывать щеки, имея твердое намерение превратить бравого офицера БСАА в «пусечку с веснушками», а его капитана – умереть от умиления. Поэтому Пирс изо всех сил злился, кипел и морщил нос в надежде предотвратить неизбежное и попутно ненавидел Рэдфилда за предательство – мало того, что веснушки всюду лезут, так еще и этот никак не может придти в себя после (это он так думал) очередной стычки с БОО. А Крис страдал и выл, лез на стену и порножурналами выбивал из себя гомосятину – мало было этих случайных прикосновений, перевязываний ран на голом торсе Ниванса и бесконечная близость во время каждого задания, так еще и нужно было наебнуться от умиления сраными веснушками. Так оно и было: то Рэдфилд мрачными видом отталкивал от себя мысли о Пирсе и его веснушках, то засматривался на него и не мог нарадоваться, что ж за такое чудо чудесное ему на голову свалилось. Быть адекватным он наотрез отказывался. *** Спустя еще неделю катавасии, Пирсу надоело. - Финн! - Да, сэр? – Маккоули встрепенулся, как испуганный воробушек. - Что там за «расследование» вы проводили? Выяснили что-нибудь? - Никак нет, сэр, - отчеканил Финн, а после вздохнул, - на самом деле, никто не знает, а даже если знает, то молчит. Сам капитан считает, что ведет себя абсолютно естественно, так что нам просто приходится с этим жить. Все это время он упирался взглядом в нос Ниванса и, как казалось Пирсу, сдерживал улыбку. Второй капитан нахмурился и уже готов был проклясть весь этот мир, веснушки и Финна, но у него была задача – вернуть своего капитана в нормальное состояние во что бы то ни стало, дабы переложить на него полномочия искателя бюрократических приключений. - И где он сейчас, не знаешь? - Бен только что сказал, что он в баре неподалеку, сэр. *** После второй бутылки виски Крис мало что соображал. Из абсолютных истин: это бар, это вторая бутылка виски у него у руке, а напротив – это Пирс, втирающий ему что-то об ответственности. Рэдфилд не мог на них не смотреть, конечно же. Веснушки. Эти семнадцать (он вновь пересчитал) солнечных пятнышек были единственной причиной, по которой он еще силился удерживать свое сознание, борясь с сильнейшим желанием опустить голову на стол и захрапеть. Они были прекрасны, Пирс был прекрасен, а сам Крис – был геем, стопроцентным геем, а может и нет, может, это только Ниванс во всем виноват – из-за него же вся эта катавасия началась. Может, он просто однолюб и пора бы уже признать, что… - Обожаю твои веснушки. Каждую бы поцеловал. И не раз. Пирс прервал свой монолог, таращась на Рэдфилда, не в силах вымолвить даже банальное «что?», но тот уже видел красочный сон, в котором все-таки добрался до веснушек Ниванса. Карл потом рассказывал, что по неизвестным причинам красный как вареный рак Ниванс тащил домой вусмерть пьяного и довольного капитана. Капитан в итоге все равно умер от умиления, когда Пирс рассказал ему, что веснушки у него не только на носу, но и абсолютно неаккуратно и беспардонно рассыпались по всему телу. А потом он умер еще раз - когда Ниванс разрешил ему их поцеловать.