В «Крестах»

Темно. Неуютно. Холодно. Узкая железная койка жалобно скрипела — стоило лишь шевельнуться. До утра еще было жить и жить, а затем все завертится, как всегда: подъем, завтрак, на выход. Рома был уверен, что камера окажется переполненной. Как бы не так! Он сидел четвёртый месяц — и ни одного соседа под боком. А может, оно и к лучшему? Компания ему сейчас была ни к чему. Наручные часы у него не забрали. На них ровно полтретьего, циферблат в царапинках. В кармане лежал мобильник. Не его — с воли. Скоро должны были позвонить. Всегда звонили. Раздалась тихая трель телефона. Рома вяло подумал, что нужно бы сменить мелодию — раздражала. Ответил он, не поднимаясь с койки. — Как ты? — Джексон. Как всегда не дал вставить и слова, бил прямо в лоб. Наверняка маялся бессонницей. — Курить хочется. — Рома машинально почесал колючую щеку. С бритвами здесь была напряженка. — Принесу завтра, — Женя говорил негромко и чуть ворчливо. — Еще что-то? — Нет, — легко ответил Рома. Джексон рассказал обо всем подробно, не спеша, основательно. Знал, как Роме это было нужно. Рома лишь молча поражался, как он оставался в курсе всего — ведь больше года на пенсии. Главк обходил стороной, близко не подходил, а печальные глаза выдавали с головой без всяких слов. Паша на жизнь и работу не жаловался, справлялся. Хотя, наверное, его место в оружейном, подумал Рома. Впрочем, время покажет. В убойном, его родном убойном, новенькие, двое, молодые и упертые. Вот только надолго ли? Поговаривали, Сорокина скоро тоже пополнит ряды отдела. Кто же ей запретит? Джексон нет-нет, да ляпал что-нибудь эдакое по этому поводу с нескрываемой грустью в тоне. Рома подумал, что многое сейчас отдал бы, чтобы увидеть эту парочку в деле. Климов проявлял чудеса героизма, чертов камикадзе. Дважды за полгода оцарапан пулей, разок получил по голове — и все мало. Сколько раз просили — не подставляться. Хотя, если дурь из него выбить, хороший опер получится. Да только кто выбивать будет? — Жек, за Климовым присмотри, иначе не доживет до пенсии, — попросил Рома под конец. Три секунды молчания. — Будет сделано, командир, — ответил он, а погрустневший было голос сразу повеселел, ожил — не сиделось ему на пенсии. А вот Роме было совсем не весело. Теперь его будет грызть совесть: как там старый-добрый Джексон? С головой ведь не шутят, а она у него всегда была слабым местом. Прощаться не стали. Через несколько часов Джексон должен был прибыть с сигаретами, вестями, о которых не говорят по телефону, и неизменно грустными с некоторых пор глазами. Мобильник был отправлен обратно в карман. Рома снова уставился вверх. Сон не шел, еще сильнее, до дрожи в руках и сухости во рту, захотелось курить. Но запас кончился еще с утра. На минутку Рома закрыл глаза. Если бы не мобильник с календарем, он бы давно сбился со счета, какой сегодня месяц и день. Хотя, по большому счету, роли это не играло. Суд уж точно без него не начнут. Кое-как Рома заснул. Ему снились смутно знакомые люди, пистолет, почему-то очень легкий. Недалеко от него лежали двое. Они не подавали признаков жизни. Еще бы, с дыркой в голове пожить не удастся. Хотя ему вспомнилось, как Джексон рассказывал однажды о парне, который выжил после пулевого в голову. Что же, ему повезло, а этим — не очень. Все это ведь уже было несколько лет назад. Рома, стрельба, трупы, полный зал свидетелей, те же «Кресты», даже статья прежняя. Тогда он выкрутился, но вряд ли на этот раз к нему вновь заявятся чекисты с заманчивым предложением, от которого невозможно отказаться. И Рома это прекрасно осознавал. Проснулся он от шевеления в замочной скважине. Дверь камеры приоткрылась, Рома увидел силуэт конвоира. — Шилов, на выход, — сказал он. А ему четко, как на яву, вспомнился сон, особенно ФСБшники. Может, мысли материальны? Против воли он печально улыбнулся. Нет, на этот раз, пожалуй, без ФСБ. Сам как-нибудь выкрутится. Его повели по коридорам, вскоре конвоира сменил его давний товарищ. — Джексон ждет, — он кивнул на свой кабинет, служивший для некоторых еще и комнатой свиданий. Рома молча вошел и встретился глазами с Женей. Он протянул руку, Рома пожал. Присели на потрёпанный диван. Закурили. — Я тебе не сказал вчера, — заговорил Джексон, — Пашке подполковника дали. Рома выдохнул дымок и улыбнулся. Искренне, не натянуто. Давно пора. — Поздравь от меня, — попросил он и стал ждать, ведь главная новость впереди. Джексон с минуту помолчал, а затем сказал: — Суд через месяц, дела твои плохи… Вот и дождался. Хоть какая-то определенность. Рома закурил вторую сигарету, сделал пару глубоких затяжек и произнес, одновременно выпуская дым: — Понял. Время утекало неумолимо. В свиданиях его особо не ограничивали, но они не могли длиться вечно. От Жени он уходил с мыслью, что все закончилось слишком быстро. Казалось, Рома только вошел в кабинет, а вот уже пора в камеру. За время его отсутствия обитателей в ней не прибавилось. Рома встал у окошка и закурил. Да, такими темпами придется гонять к нему Джексона и Пашу ежедневно. Сквозь щелки в камеру попадал ветер и гонял дым по помещению. Глаза слегка щипало, окурок обжигал пальцы. Рома стал считать дни до суда. Скоро все решится. И точно не в его пользу. Жалел ли он о том, что сделал? Не жалел тогда и не жалел теперь. А на зоне у него знакомых хватало, жаль только друзей было маловато.