Шепотом, во весь голос, криком

Его голос. Под высокими сводами массивного помещения многоэтажной библиотеки, плетут лабиринты громадные стеллажи, груженые различными книгами. Десятки, окруженных полками, закутков со столами, сотни поворотов и тупиков, тысячи разделов и подразделов. В одном из таких, отгороженных вертикальным рядом полок, мест, растянувшись на нескольких стульях и закинув ноги на стол, с медленно перетекающим в сон сознанием, следил за движениями его Госпожи Рыцарь замка Висталь. Она, с завидным упорством, тянется к книге, стоя на ступенях стремянки и балансируя на краю. Её нога не нашла твердой опоры, и тело дернулось назад, потеряв равновесие. «Слишком упертая Леди. Почему она просто не попросила его?» Шелест шагов разрезал тишину импровизированной комнаты, и несколько книг, лежавших на столах, с глухим стуком встретились с полом. Она знала, что он рядом. Настолько близко, что страх размыт его защитой. Его рука обжигает ее спину густым теплом. — Госпожа, мои нервы не железные, — нервно шепчет он, поймав её. Тонкие руки обхватили его шею и их взгляды встретились. — Извини, в следующий раз я буду осторожнее, — она лжет, а ее сердце выбивает быстрый ритм. Он мягко опускает её и убеждается, что она твердо стоит на полу. В который раз, она оступилась задумавшись. В которой раз, он думает, чтобы дразнить Хозяина о повышении ставки за его работу, и хитро улыбается своим мыслям. Книга, которая была причиной, так и останется стоять на полке забытой. --- Впервые за несколько недель поздняя осень дает городку ученых небольшую передышку от заунывных холодных ветров, тянущих за собою низкие свинцовые тучи полные ледяными дождями, и обрушивающие свои острые водные стрелы. Робкое солнце, еще хранящее в своих лучах частичку летнего тепла, сушит уставшую землю. Этот день может стать хорошим началом для учебы. Но книги сегодня лежат ровными рядами на столе в комнате и не будут раскрыты. Конюшня на окраине города полна звуков. Фырканье, хрип, глухой топот и громкое ржание слышно вокруг длинного одноэтажного здания. Запах сена и свежей травы витает около стен. Огромный рыжий кот, сверкнув единственным зеленым глазом на приближающихся людей, медной стрелой юркнул в небольшую дыру между досками и скрылся внутри постройки. Выбор животного оказался долгой, но самой простой частью учебы, когда она с искрящимися глазами, вцепившись в деревянную перекладину стойла, восторженно смотрела в большие тёмные глаза крупного буланого коня. Она прилежная ученица и, внимательно следя за движениями Рыцаря, запоминала все действия. Но, когда ее нога перемахнула через крепкую спину, у него начались настоящие трудности. Мощный зверь под ней дыбится и лягается, не признавая всадника. — Мисс, мои силы не безграничны, — рычит он сквозь зубы, сжимая поводья ее лошади и заставляя животное повиноваться ему. — Ну, в любом случае это только начало, — она виновато пожимает плечами. Его брови хмурятся, а глаза делают круг, ясно обозначая кипящую в нем злость. Конечно, еще будут занятия. Конечно, ещё будут новые проблемы. Но в этот раз, она выучила новый урок верховой езды. --- Здание многоярусной теплицы гудит, и множество людей снуют вдоль рядов разноцветных грядок. Ему стоит отдать должное этим сумасшедшим ученым и их работе. Вид, открывающийся сверху на все растения, поистине завораживает. Она наклоняется, очарованная мягким светом новорожденных выведенных цветов, через ограждение балкона. — Юная Госпожа, я не могу быть достаточно быстрым! — кричит он, перехватывая её, когда каблуки сапог оторвались от твердого пола, а ее тело, наполовину высунувшееся через перила, готово было соскользнуть вниз к первому этажу. Она выравнивается в его объятиях, уткнувшись лицом в тёплую форму, дрожа. — Пожалуйста, Мисс, не заставляйте моё сердце выбивать ритм быстрее, чем это должно быть, — его голос всё ещё громкий. — Да. Извини, — её глаза смотрят на него выжидающе. И её сердце тоже торопится. Его взгляд беспокойный. Ладонь его руки вновь греет ноющие мышцы ее спины сквозь слои одежды. Маленький теплящийся уголек внутри неё облизывается робким пламенем вязкого тепла, так щедро даруемого прикосновением его рук. И это что-то новое. Что-то горит в ее душе, растекаясь по венам густым чувством, которому она не может дать объяснения. --- В маленькой кухоньке, в комнате общежития, печь дышит жаром. Несколько ламп освещают ярким рыжим цветом, трепещущим на стенах тенями, помещение. Тихие разговоры, мерный шорох ложки о стены котла и глухой стук ножа о деревянную доску наполняют вечер. Шираюки смеется, и игривые искорки пляшут в изумруде её глаз. Оби сидит подле неё, помогая в нарезке, лукавит и смотрит, обдавая жаром янтарного взгляда. То, что было чем-то новым, растёт и теплится в её душе. Его душа уже давно в огне, и, Боги, даруйте ему сил сдержаться. — Думаю, нам всем нужен небольшой перерыв, — она мешает еду, кипящую на огне, — Рю будет рад этому отдыху, и я рада, что у тебя есть несколько выходных. Она оставляет ложку, подходит и кладет руку на его плечо. — Спасибо, что сможешь побыть с нами, — её ладонь тянется вверх по его скуле, — спасибо. Ох, Маленькая Мисс, знали бы Вы, как больно от таких прикосновений у него внутри. Он перехватывает и держит её руку у лица, так близко, что она может чувствовать, как воздух сменяется в его легких, облизывая ее кожу. — И я очень рад, но моё терпение исчерпывается, Мисс, — говорит он. На мгновение ей кажется, что в его словах звучит укор, но он, зажмуривая глаза, касается её запястья. Мягкий контакт стирает ее замешательство. И в ней горит желание, которого ей не сдержать. Позволяя этим чувствам свободно выйти, она прижимает сухие губы к его лбу и шепчет, раскрывая, так бережно хранимые ей, тайны: «Я не так сильна, как думала. Без тебя всё стало бы бессмысленным и невероятно сложным». Он встает и смотрит в её глаза, его дыхание обжигает, когда он тихо выдыхает: «Видимо уже исчерпано». Она утыкается в его грудь и он жадно втягивает, полный запахов еды, воздух над ее макушкой, ясно различая особый горьковатый тон лекарственных трав из аптеки. Его руки обнимают ее хрупкую фигуру. В ответ она сжимает кольцо объятий вокруг него. Поднимая густой пар, ужин ворчливо шепчет, сквозь треск огня в очаге, теплые слова, окутывая двоих, что потеряны в своих чувствах. *** Её голос. Алый свет солнца лишь начал цвести на горизонте, неся за собой начало нового дня. — Оби, вставай, уже рассвет, — шепчет она. И мягко гладит ладонью его плечо.Комната тонет в полумраке, она сидит рядом на кровати. Он опять заснул от тепла огня, облизывающего поленья в камине, и утомленный службой. Она и ее Наставник снова встретили его с караула. Разговоры и горячий чай, наполнивший остаток их вечера. Сонные взгляды на тлеющий очаг, и сопения Малыша Рю во сне. Всё это усыпило их, прижавшись друг к другу, рассказывая о прошедшем дне, о днях, что прошли уже давно, о рассказах, что были выдуманы или вычитаны. Он помнит, как проснулся среди ночи. Тусклые всполохи на почерневших углях слабо светились в печке, отдавая остатки тепла. Еще дрейфующий в полудреме, он смутно вспоминал о том, когда сон забрал его: она что-то мягко бубнила про растения, а ее голова опиралась на его плечо; Малыш Рю, прижатый к нему с другой стороны сползал по его руке, тихо отмеривая время своим дыханием и успокаивая. Сквозь накрывавший сон, он поправил его и уложил на себя. Юный Наставник свернулся и засопел в его живот. Его Юная Госпожа тихо выдыхала, обернувшись вокруг и уложив голову на его бедре. Его ладонь была зажата под ее щекой и медленно лишалась чувствительности. Он аккуратно вытянул руку, получив в ответ тихое недовольное ворчание, и подтянул ее ближе, разглаживая растрепанные локоны кончиками пальцев. Его сердце переполнено теплотой этих мгновений в, промерзшем насквозь ледяными ветрами, Лилиасе. Он выучил новое слово. «Семья». --- — Многоуважаемый Сэр Рыцарь, — она смотрит серьезно и говорит ему твердым голосом, — подойдите сюда. Пожалуйста, — её щеки краснеют, а взгляд блуждает вдоль стен. Он не смеет перечить своей Госпоже. Она отводит его в комнату с ингредиентами для лекарств и натягивает на него теплую шерстяную ткань, обнимающую его руки и тело. — Я больше не хочу повторения того инцидента, — громко и строго говорит она. Несколько недель назад он был слишком беспечен, и болезнь взяла его. Но её знания и руки вытащили из этого быстро. Он навсегда запомнил её полный волнения и страха взгляд. И навсегда запомнил слабую дрожь холодных пальцев, нежно тянущих прикосновения вдоль его лба. Он выталкивает на непослушных ногах свое тело из подсобки и ловит на себе взгляд Рю. — Она связала сама, — кидает в него фактами ее Наставник. Его слова всегда полны смысла, ничего лишнего. Сейчас он способен лишь на недоуменный взгляд, брошенный в ответ. — Эта кофта, — Юный Наставник взглянул на него, лишь на несколько секунд, оторвавшись от бумаг, но, склонив голову к плечу и медленно моргнув, вновь вернулся к своим исследованиям. Это объясняет ему некоторые вещи, на которые он искал ответы много дней. --- Помещение небольшой круглой комнаты переполнено светом. Сквозь широкое распахнутое настежь окно льется лентами лучей белое зимнее солнце. Яркие блики танцуют радугой на стенах, отражаясь от бесчисленного множества колбочек, скляночек и чаш, различных форм, размеров и цветов, плотно теснящихся на стеллажах, уходящих вверх под свод потолка. Вдоль крепкого дерева полок, петляя через гладкое стекло и заполняя комнату, тихо звенит робкий мотив песни без слов, напеваемый Дворцовым Фармацевтом во время уборки. [1] Увлеченная работой, Шираюки не заметила, как бессовестной черной кошкой, сквозь окно, скользнула тень и осела на пол под подоконником, внимательно следя янтарным взглядом и вслушиваясь в простой мотив ее мелодии. Размеренное тихое бряканье стекла о полки, шелест ее шагов и песня убаюкивали его чрезмерную бдительность. Его глаза чувствовали тяжесть, веки медленно туманили взгляд, а ум стал дрейфовать в сон. Мотив был таким знакомым, что казалось, еще мгновение, еще пару нот, и он вспомнит, в каком же времени его жизни он слышал её впервые. Оби и не заметил, как стал тихо подпевать его Молодой Хозяйке. Она услышала тихий низкий вторящий ей голос, ее рука дернулась и большая колба, покачнувшись и буркнув стеклянным дном о деревянную полку, зловеще наклонилась. В груди громко ухнуло сердце, и вниз, по спине, растекся липкий ужас. Она не могла отвести взгляд от массивного стекла, готового скользнуть вниз и навсегда распасться на мириады осколков на твердом полу. Она громко вздохнула, когда крепкая ладонь уперлась в гладкую бочину сосуда, а ее плечо почувствовало знакомое тепло. — Оби! — она глухо вскрикнула, пытаясь пробить словами ком, расперший ее горло. — Нарушаете обещания, Мисс, — он толкнул колбу в глубину полки. Только повернувшись к нему, она поняла насколько близко он стоял. Чтобы поймать его взгляд, хмурый и беспокойный, ей пришлось поднять лицо вверх. Ее глаза, испуганно всматривались в чернильный разрез его зрачка. — Снова беспечны, Мисс? — его взгляд смягчился и губы растянулись в хитрой улыбке. — Это ложь! — она вскрикнула с обидой, — ты напугал меня! Недоумение исказило черты, и ладонь глухо хлопнула по его груди. Он хотел что-то возразить, но она ткнула тонким пальцем в его грудь, прямо поверх его руки и нахмурилась. — Да! Ты! Ты напугал меня! — она уже не кричала, но ее голос был громким, — клянусь! Я повешу на тебя колокольчик на красной ленте! Она продолжала тыкать в его грудь пальцем. «Слишком милая злость» — пронеслась мысль в его голове. Но он уже не может остановить себя, чтобы не дразнить. В притворной стыдливости он опустил взгляд и, наклонившись к ней, наигранно вздохнул. — Мисс! Но разве этот цвет подойдет к моим глазам? — В таком случае… — она замешкалась с ответом, — в таком случае, я еще подумаю над цветом. Он перехватил ее руку и прижал ее над своим сердцем. — В таком случае, я буду ждать. Его глаза искрились и ее злость затухала. Но сердце нещадно гнало тепло по телу и она чувствовала, как предательски краснеют ее щеки. Отступив, он снял шарф и пальто, поднял оброненную ею тряпку и помог закончить уборку. Когда работа была сделана, свет в комнате уже стал тускнеть и они зажгли лампы. Тени спускались по стенам, сменив яркий блеск солнечных лучей. Шираюки внесла на подносе чайник, две чашки и тарелку с нехитрой снедью. — Спасибо за помощь. И… — она опустила взгляд на руки, нервно сжимавшие ткань юбки, — извини, что накричала. — Все в порядке, Мисс. Отчасти я сам виноват. Но позвольте спросить, — он нахмурился и, наклонив голову к плечу, поставил чашку на стол. Она кивнула в ответ, все еще стыдясь внезапного порыва ее грубости. — Эта мелодия, — он посмотрел на нее в поисках взгляда, — откуда она Вам известна? — Ее напевала мне бабушка, — она посмотрела прямо в его глаза, — но она говорила, что ее пела мне моя мать, когда я была еще совсем ребенком. Я уже не помню всех слов, но там поется про бродячего музыканта и его питомца. Его глаза широко раскрылись. — Сурок! — он выпалил резко и громко, вскочив на ноги. Она удивилась его реакции, но вспыхнувшие обрывки памяти удивили ее еще больше. Ее брови скользнули вверх, она посмотрела на него широко раскрытыми глазами. Медленно встав из-за стола она развернулась к нему. — Да! — ее голос был тих, — точно! Сурок. Они стояли и смотрели друг другу в глаза. Она глубоко дышала, он, щелкнув в горле, сглотнул. Выпрямившись в полный рост и выставив руку в приглашающем жесте, он поклонился. — Мисс, сделаете мне одолжение? Она только могла подразумевать, о чем он ее попросит. — Конечно, Сэр, — и вытянула кисть руки. Их ладони встретились и крепко переплелись пальцами. Он притянул ее к себе ближе, положив свободную руку на изгиб ее талии, а ее свободная рука инстинктивно скользнула по его предплечью. — Пожалуйста, напойте ее снова, — его глаза наблюдали за ее реакцией. Он был так близко, что она могла разглядеть темную медь на ярком янтаре его радужки. Шираюки закрыла глаза, глубоко вдохнула полной грудью, наполняя легкие воздухом до предела. Яркий изумруд блеснул вокруг ее зрачков, и она запела простую мелодию, что была так знакома ей, что была так знакома ему. Оби потянул ее медленно в сторону, увлекая дальше. Тени текли по стенам, вдоль полок по стеклянным сосудам и по каменным плитам пола, когда он вел ее в простом танце по круглой комнате. Тепло от прикосновения втекало в неё от его рук. Ее голос лился тихой мелодией, и в какой-то момент он стал подпевать ей. Она не помнила, как песня заканчивалась. Но, когда она замолчала, он тоже остановился одновременно с ней. Комната, освещаемая лампами, утонула в вязкой тишине. Он смотрел в её глаза и ей оставалось лишь догадываться о его мыслях. Что в этом мире должно было случиться, чтобы песня из их прошлого всплыла сейчас? И как получилось, что их прошлое соприкоснулось в это мгновение нотами этой мелодии? Она потянулась к нему, упершись в его грудь, сомкнув пальцы в замок за его спиной, и почувствовав, как его руки сцепились за её. Тишина окутала их. Ее глаза стали влажными и она резко втянула воздух, в попытке остановить слезы и пробить грубый ком, сдавивший ее горло. Он положил голову на ее макушку и глубоко вдохнул аптечный воздух. Время ссыпалось секундами в пустоту вокруг них, навсегда исчезая в прошлом. — Мисс, уже поздно. Я провожу вас. Одевшись, они закрыли подсобку и направились к общежитию. Молчание тянулось между ними, но это не было неловко. Каждый шел в своих мыслях, очнувшись лишь у двери ее комнаты. Он улыбнулся ей. — Доброй ночи, Госпожа. — Доброй ночи, — будто еще витая в своих мыслях она повторила. Он уже развернулся, когда ее цепкие пальцы окружили его запястье. — Ты не зайдешь? — Ночной караул. Извини…те. Она потянула его руку, прижимая к своей груди. — После караула? — что же это такое, что так жарко горит внутри неё? — Это будет слишком рано, — он высвободил руку и перехватил ее за запястье, поднимая его ко рту. — Все равно, — она прошептала, когда его горячие губы соприкоснулись с ее кожей. — Но… — он растерян, и видят Боги, как велико его желание вернуться к ней. — Пообещай, что придёшь после караула, — ее голос тихий, но уверенный. — Обещаю, Госпожа, — он отпустил ее руку и заправив локон за ухо, провел большим пальцем по ее щеке. Она открыла дверь, зашла в комнату и бросив взгляд через узкое пространство добавила: «Я буду ждать». Когда дверь, скрипнув, закрылась, он осел, скользнув спиной по стене. «Черт возьми, что происходит в этом мире?» — подумал он, уткнувшись лицом в ладони. *** Их разговоры. Лес накрылся плотным покрывалом снега. Неровный озерный овал затянуло у берегов белесым льдом, властно сковывающим темную гладь воды. Совершенный круг лунного диска серебряным светом стелился вдоль этого маленького мира, потерянного в лесах Лилиаса, искрясь и переливаясь самоцветами на снежном покрове, отяжеляющем ветви деревьев и укрывавшем, уставшую от склочного нрава осени, с ее ледяными дождями и заунывным воем холодных ветров, бурую землю. Безмятежная тишина властвовала вдоль крепких стволов. Он вел ее сюда, чтобы показать, как лес смотрит на звезды единственным оком озера, когда луна отражается серебряным зрачком в его темной склере. — Оби! Это прекрасно! — очаровано говорит она, бегущая по заснеженным тропам, — этот вид! Она бросает своё тело в холод и мелкие облачка её дыхания, вихрящиеся узорами в свете полной луны, завораживают его взгляд. — Мисс, не стоит бежать. Многое может быть скрыто под снегом, — он говорит тихо, но она слышит. Она оглядывается на него и, словно он знал, что это произойдет, спотыкается о, захороненные под белоснежным одеялом, корни деревьев. Равновесие, хрупкое под ее ногами, ломается. Лишь нескольких секунд ему достаточно, чтобы в три прыжка достигнуть её и поймать. Но инерция вечная спутница этого мира. Он тянется к ней, и увлекается её протянутой рукой, лишь способный дернуть и попытаться смягчить её падение. Она лежит на нём, тяжело дыша. — Мисс. Это опрометчиво, — одна его рука лежит на её спине, а другая прижимает голову к груди, защищая. — Да, — она выдыхает в его грудь, приглушенная тканью пальто, — и это тоже опрометчиво. Она поднимает голову и смотрит на него. Её зрачки — лишь бесконечно черная бездна, слабо обрамляемая малахитовым кольцом. Его глаза — лишь искрящийся янтарь, разрезанный угольной узкой полосой. — И снова сердце… — он выдыхает вверх над её головой, и цепкий мороз крутит узоры в тёплом воздухе. — Что с твоим сердцем, Оби? — её тихий гул разносится по его телу. — Слишком быстро бьется, — шепчет он вглядываясь в ее искрящиеся глаза. — Для меня главное — что не останавливается. Он сжимает кольцо объятий. И глубоко дышит. — Ты знаешь, моё тоже, — добавляет она полушепотом, — тоже бьётся быстрее, будто рвется сквозь тело. — Будто пытается вырваться сквозь кости, — он смотрит в бархат черного неба, искрящегося мелкими точками звезд. На секунду он опьянён её взглядом. Лишь на секунду. И это не та слабость, что он может себе позволить. В следующее мгновение, он пытается поднять их, но скользкие тропы хитры. И, как бы ловок он не был, противостоять природе он не имеет силы. Его спина глухо бьет по сугробу. Они смотрят друг другу в глаза склеенные ртами. Но пошевелится не рискует никто. Они заморожены, и словно время вокруг заледенело под этим кристальным морозом, звенящим под лунным свечением. Секунды текут. Их дыхания сходятся в унисон. Носы выпускают воздух, щекочущий их лица. И это слишком много для него. И как это много для нее. Хватка его рук на её талии крепче, и он молит Богов, что это просто случайность, и этот робкий контакт — всего лишь стечение обстоятельств, и она должна отстраниться в осознании. Но она этого не делает. Её тело напряженное, но она не отступает. Она медленно закрывает глаза. Он делает глубокий вдох и веки скрывают мир во тьме. И он иссяк в этом. Он чувствует на себе, как ее губы дрожат. Видимо ей есть, что сказать. Она резко вдыхает. Ее губы лишь слегка размыкаются. Но его терпение расходится по швам. Видимо она, что-то хотела сказать? Он давит в нее, смыкая губы плотнее. Ее выдох потерян в гортани. И она наклоняет голову, в попытке углубить этот контакт. И, Боги, как он иссяк в этом! И, Боги, он будет проклят, если позволит себе отступить. Он тянется к ней, и это её напор тоже. Их губы сталкиваются и размешиваются. Торопятся, и, через мгновение, медленно тянутся друг против друга. Она жадно глотает воздух и робкий глухой стон скользит между ними. Его язык пробегает вдоль ее нижней губы. Она выдыхает тихий гул, приглашающий и страждущий узнать продолжение. Делает вдох и позволяет ему стать еще на толику ближе. И кто он такой, чтобы отказать? Его спина начинает чувствовать холод сквозь толстый материал пальто. «Я не хочу повторения инцидента», — помнит он её слова. И тогда он снова испытывает свою удачу и силы. В этот раз они на его стороне. Он поднимает их обоих в твердой хватке. Здесь достаточно деревьев, чтобы заменить холодную землю, обрамленную снегом. И в нём достаточно сил, чтобы удержать. Её спина хлопает по крепкой коре, обернутая толстым слоем одежды. Робкие вдохи сквозь влажные поцелуи. Её высокие всхлипы, его гулкие стоны. Он молит Богов, чтобы это не было случайностью. Она молит Богов, чтобы он держал ее крепче. Ее руки скользят по его плечам, чтобы найти опору на этой шаткой планете и земле, что ушла из-под нее. И она уверена, что если бы не его руки, то весь мир, и она вместе с ним, развалились бы на тысячи осколков. Его длинные пальцы скользят по её затылку и волосы кровавыми лентами струятся сквозь них. Он отдает ей защиту и спокойствие. Она вселяет в него надежду и возможность. Секунды тянутся, перетекая в минуты. Круглобокая луна плывёт вдоль небосвода. Проклятье. Проклятый Лилиас! И его проклятые леса! И его проклятая луна! И да будут трижды прокляты его, мерцающие серебром, звезды! Его ладонь тянет путь под её пальто по ноге. И она ощущает этот безумный жар, растекающийся по венам внутри. От её ли чувств? От тепла ли его тела? Он жмурится и вновь раскрывает глаза широко. Ее глаза полузакрыты и веки трепещут. Она так нелепо хмурится, что ему не сдержать своей улыбки. Он первый, кто разрывает этот дикий танец. — Мисс, — он дышит тяжело, надрывно, — это… — Да! — она выпаливает громко, — здесь холодно. — Холодно… Но они оба знают, как они сжигают друг друга. Её щеки красные от его тепла, его кожа темная от её прикосновений. И им обоим катастрофически не хватает воздуха. Они оба дышат, как загнанные звери. «Нам, — шепчут они и улыбаются, утыкаясь лбами друг в друга, — нужно вернуться». И в первые секунды он не знает что ему делать. Отпустить ее? Или крепче обернуть в своих руках? Он замирает и смотрит в ее глаза испугано и растеряно. И она чувствует, как сжимаются его пальцы в попытке угнаться за мыслями и принять решение. Ее ноги все еще крепко обернуты вокруг него. Она берет его лицо в свои ладони и клюёт в губы. — Ты можешь меня отпустить. Его глаза мечутся, но он осторожно опускает, поправляет её пальто, укладывает несколько выбившихся прядок. Его взгляд скользит по ней. Но она видит, как страх искрится в узких зрачках. Его рука замерла над ее щекой. В глазах отражается то, как в его мыслях ледяное осознание произошедшего сменяет пламя, сжигавшее их мгновение назад. Он опускает руку и делает шаг от нее. И она видит, как он напуган. Она еще никогда не видела его в таком ужасе. — Мисс. Извините, — голос твердый, но тихий. Он даже не моргает. И его кисти сжимаются в кулаки. Она берет его руку, расправляет сжатые пальцы и кладёт ладонью на ее щеку. И столько тепла льется через простое прикосновение, и она клонит голову в этот контакт. Он нежно водит пальцем по ее скуле. — Рю будет нас ждать, — говорит она улыбаясь. И все внутри нее кипит от янтарного жара, когда его беспокойный взгляд успокаивается и сменяется нежностью. Его губы тянутся в мягкой улыбке. --- Когда они входят в комнату, Малыш Рю встречает их. — Я подогрею чайник, — он, как всегда, прямолинеен и четок в своих словах. Он видит их, раскрасневшиеся с мороза, лица. И их глаза искрятся в мягком оранжевом свете комнаты. «Да», — шепчут они одновременно, и Учитель его Госпожи лишь одаривает их скептическим взглядом, обрамленным вздернутой вверх бровью. Юный Наставник замечает, что ладонь его Ученицы крепко сжимает ладонь ее Рыцаря. --- На следующий день он просыпается обёрнутый вокруг неё и под её одеялами. Она сонно ворчит, когда он распутывает их руки. И ее пальцы крепко сжимают его запястье. Он наклоняется в ее затылок, зарываясь лицом в волосы и вдыхая запах трав, вплетенных в них за весь день, проведенный в аптеке, и просит еще пять минут у этого промерзшего мира. Всего пять минут в этом спокойствии. На пять минут вновь раствориться в тепле ее комнаты, и под мягким шорохом ее одеял. И лишь чувствовать маленькие холодные цепкие ручки, сжимающие крепче его запястья и прижимающие их к ее груди. Лишь еще раз услышать, как она шепчет ему в полудреме: «Останься сегодня здесь». И когда слова становятся слишком тяжелые, чтобы держать их, он выдыхает: «Позволь мне остаться навсегда». Она жмется к нему и оборачивается его руками крепче, он прижимает ее к себе и она тихо говорит лишь для него: «Пожалуйста, останься навсегда».