Беспомощность

Если бы вы спросили Рика, что во всём этом самое дерьмовое… ну, начать с того, что он бы вам не ответил. С куда большей вероятностью – сплюнул бы вам под ноги с таким видом, будто его слюна стала необратимо ядовитой вследствие какого-то из экспериментов и теперь он жаждет проверить, что конкретно она может прожечь насквозь. Говорить о чувствах? Говорить о чувствах с незнакомцами? Смеётесь, что ли? Рик Санчез предпочитает вообще не говорить о такой взрывоопасной херне, как чувства. Разве что с самим собой и когда слишком уж припрёт. Этот случай, впрочем, можно считать таковым. Так что, вероятно, когда вы поймёте, что не добьётесь ответа, и исчезнете в неизвестном направлении, Рик, не вглядываясь, вытащит из тайника бутылку чего покрепче и повторит вопрос сам себе. «Что во всём этом самое дерьмовое, Рик, а?» Беспомощность, вот что. Беспомощность и безоружность. Одним из первых уроков, которые преподала ему жизнь, было: никогда не давай женщине то, чего она хочет, если ты не желаешь утонуть в огромной куче проблем. Теорема была проверена с матерью Бет – стоило жениться на ней и получить на руки личинку человека, как стало скучно. И это привело к куче всяких не самых радужных последствий, в число которых, пожалуй, можно записать и брак дочери, и её потерянность по жизни, и это глупое выражение лица, когда он не появлялся за завтраком. Не то чтобы это так сильно волновало… Но всё же. Так что с Юнити Санчез действовал по прямо противоположной тактике. Возьми всё, не давай ничего. Оторвись по полной и свали куда подальше. И всё было идеально, и всё не предусматривало вторую встречу, чтоб вы знали. Но как было отказаться от такого лакомого кусочка, мм? Особенно если кусочек с покорностью ягнёнка скидывал с плеч лямки лифчика или шахтёрскую кирку и готов был абсолютно на любое саморазрушение, лишь бы задержать его ещё хотя бы на полчаса. Рик забыл, что когда-то всё-таки решил считать Юнити женщиной. Рик решил, что, раз однажды всё было так удачно, теперь выйдет не хуже. И облажался. Чёрт подери… Шелест записок по камню пустых мостовых даже испепеляющим лучом не выжечь, что ж, ясно. Милая Юнити, распутная Юнити, дохера влюблённая Юнити… Юнити, оставляющая в одиночестве. Потому что так правильнее, а не лучше обоим. И Юнити, укрывающаяся в цитадели этого засранца позже. Этим-то ты что хотела сказать, а, Юнити? Явно не то, что принадлежишь только ему, Рику. Прощальные записки всегда лгут. Это он узнал ещё в тот день, когда писал свою. Санчез грязным рукавом сметает со стола пепел несчастного создания на пол и разваливается на освободившемся месте. Чёрные угольные крошки липнут к влажным от выпивки уголкам губ. Пытаться понять женщин – бессмысленно, можно просто сдаться и отменить любые попытки исследования их логики. Или же причина всех проблем в том, что сам Рик до крайности безнадёжен в сфере отношений и оттого никого не может понять? Ни истерик Морти, ни слёз Бет, ни прощания Юнити. Как может не нравиться разрушение? А если тебя забавы ради рушит кто-то другой, это даже проще и быстрее, хоть и болезненнее, нельзя не признать. Может, если умел бы понимать других, то не пришлось бы стирать память заглядывающим в гараж то и дело в беспокойстве родичам. Может, тогда бы Санчез осознавал и ценил то, что они волнуются о нём. Может, тогда бы он не скрывал свою слабость так рьяно даже от самого себя. Да враньё всё это. Ничего бы не изменилось. В чём же правда? Да в том, что он, Рик Санчез, самый гениальный человек Вселенной, просрал последнее существо, которое ещё мог любить – спустя рукава, насмешливо, под кайфом, не совсем всерьёз, но любить. Это старость? Это глупость? Это желание допивать из пробирок вещества, оставшиеся после забытых экспериментов, не заботясь о возможных последствиях. Это пройдёт. И это, по крайней мере, не слабость. Жаль только, что осознание собственной беспомощности с каждым проигрышем растёт. Когда ты безумный гений, сложно признавать, что ты не можешь контролировать абсолютно всё, что происходит вокруг тебя. Это прямо-таки бесит. Бесит своей неизбежностью и безоговорочностью. Неужели ты со всеми своими мозгами не можешь заставить весь мир ходить вокруг тебя на цыпочках? Ладно мир, но хотя бы сотни две интересных тебе людей и инопланетных личностей? Коллективный разум? Если нет, для чего тогда всё это тебе, чёрт возьми? Отпадные тусовки и расставания, выигрыши любой ценой и разочарования, не может быть, чтобы смысл заключался только в этом, не может быть, чтобы одно уравновешивало другое, не может быть, чтобы не было способа считерить и обойти все эти слащавые и банальные законы жизни. Способ пока не найден. Рик пока беспомощен. Он бесится и выжигает на подкорке лазером «в задницу всё это». На вечеринке в честь очередного посылания мира нахрен гость всего один – память. (В конце вечера его сожгут на погребальном костре, чтоб не выпендривался, спойлеры.) Пока же можно, закинув ногу на ногу, отхлёбывать из бутылки крепкий вискарь, закусывая чем-то вроде щупалец, и вспоминать (пока можно) каково это – когда тебя хочет целая планета сразу и впереди ещё нет никаких предупреждающих о несчастливом конце знаков.