О судьбах

Ясеневый лес был прекрасен: высокие крепкие деревья с зелеными кронами, скрывающие от чужих глаз загадочные и живописные поляны, бирюзовые ручьи, теряющиеся среди мощных корней, дивные цветы, порождающие буйство красок — все дышало жизнью и магией. Солнце клонилось к горизонту, в небе зажигались первые звезды, и набирал яркость диск полной луны. Погода была тихой, как и надвигающаяся ночь, тенью покрывающая земли калдорай. Во тьме зажигались огни далеких поселений. Среди древней рощи в листве одного из деревьев притаились две фигуры: это были эльфийки — мать и ее совсем юная дочь, которая лишь недавно стала постигать мастерство охотницы.  — Мама, почему мы выслеживаем именно этого оленя? Разве нельзя было подстрелить другого? Нам бы не пришлось тут сидеть, — недовольно пробурчала девочка, скрещивая ноги и поудобнее устраиваясь на толстой ветке. — Наберись терпения, Майев. Ты только встала на путь охотницы, и еще многому тебе предстоит научиться и многое понять, — ласково ответила Элира, с любовью смотря на свою дочь. Когда-то она сама была такой: нетерпеливой и резкой, но со временем и опытом пришло осознание, и это заставило ее изменить свои взгляды. Молодая эльфийка надула губы, но предпочла не спорить. Элира вздохнула и притянула девочку к себе, обнимая. — Майев, помнишь тот день, когда ты впервые отправилась со мной? — получив утвердительный кивок, она продолжила, — помнишь, что я говорила тебе? Очередной кивок. — Каждое животное, каждая травинка, каждый листик в лесу — это маленькая жизнь. А к жизни нужно относиться очень трепетно и осторожно, поэтому нельзя убивать просто так. Богиня указывает на то животное, которое можно забрать ради нашего пропитания, иначе нарушится баланс! — отчеканила девочка заученную фразу. — Именно поэтому мы идем по следу того оленя, — добавила за нее Элира. Девочка нахмурилась, обдумывая слова матери, которые зазубрила, не особо вдаваясь в суть. Через несколько минут она спросила: "А как же тролли? Почему мы постоянно убиваем их? Это всё тоже разрешила Богиня?" Охотница грустно вздохнула — это была больная тема.  — Вражда с троллями длится с незапамятных времен, мало кто уже скажет, с чего все началось. Мы так погрязли в этом, что убийства стали нашей обыденностью, — женщина посмотрела на дочь, встречаясь с той взглядом, и продолжила, — Майев, если придется столкнуться с троллями, не убивай без нужды, — в мгновение голос Элиры окреп и наполнился силой, — лишнее кровопролитие не приведет ни к чему хорошему. Эта затянувшаяся война бессмысленна, наши народы просто вырезают друг друга, лишь подогревая застарелую ненависть. Помни, каждая жизнь ценна сама по себе. В глазах юной эльфийки светилось понимание и восхищение. Мать была для Майев примером: мудрая и нежная, любящая и заботливая, искренняя и твердая в своих убеждениях. Лучшая охотница в их поселении. Она по-настоящему любила и почитала природу, разумно используя свои способности. Майев знала, что иногда ее матери приходится выслеживать отряды троллей, нападавших на округу, знала, что перед каждой битвой она молит Элуну о милости для заблудших душ своих врагов, но всегда непоколебимо исполняет свой долг перед сородичами. Также она знала, что той пришлось много убивать, и страшные образы поверженных противников преследуют Элиру до сих пор в ночных кошмарах, и это причиняет ей боль, потому что она слишком сильно любит жизнь и в глубине души считает себя не в праве отнимать ее без веской причины. Однако, зачастую у нее нет выбора.  — Каждая жизнь ценна сама по себе… — задумчиво прошептала девочка и слабо улыбнулась, теснее прижимаясь к матери. Женщина мягко отстранила свою дочь и кивнула в сторону поляны, залитой серебристым лунным светом, по краю которой вышагивал олень. Миг, и эльфийская стрела пронзила голову животного, попав точно в глаз. Олень сделал пару неуверенных шагов и рухнул на землю. Эльфийки оказались возле туши, не издав ни единого шороха. Элира опустилась на колени, приложила руку напротив сердца оленя и нараспев вознесла благодарность Элуне, прося принять душу животного в лучший мир. Девочка завороженно слушала мелодичный голос, разносящийся над поляной. Очнулась она от легкого прикосновения к руке — пора отнести их добычу в город. Дорога до дома заняла не более получаса и, когда уже виднелся их небольшой, но уютный дом, построенный прямо на ветвях исполинского дерева, в одном из окон мелькнула знакомая макушка, и через минуту эльфиек вышел встречать старший брат Майев — Джерод, который только вернулся из казарм местных стражей, чтобы навестить семью. Майев, едва завидев знакомый силуэт, с радостной улыбкой бросилась в объятья брата. — Ты вернулся! — щебетала девочка, крутясь вокруг него. Тот слегка улыбнулся и нежно потрепал сестру по голове. Элира наблюдала за ними, и сердце ее наполнялось теплотой. Ларнот бы гордился их детьми. Несколько столетий назад ее муж погиб в бою с троллями, когда те внезапно напали на не окрепший еще город, превратившийся теперь в достаточно большой оплот. Она оплакивала своего мужа и хранила ему верность, не желая связать свою жизнь с кем-либо другим. Для нее он всегда будет единственным. А дети — их общая кровь. После ужина, когда Майев отправилась спать, Джерод остался помочь своей матери проверить снаряжение. Это был подходящий момент для непростого разговора. В свете недавних событий, он был несказанно рад, что с его родными все в порядке. Но если мать и сестра продолжат почти все свободное время проводить, сидя в засаде или выслеживая очередную добычу, то рано или поздно бесконечные скитания по лесам приведут к беде. — В последнее время стало неспокойно… тролли нападают на соседние города, у нас уже было несколько стычек, есть потери. Хотя у троллей потерь намного больше. Когда они уже успокоятся? — он вздохнул, печально смотря на мать, — прошу тебя, будь осторожнее, я не всегда смогу быть рядом. Не подвергай Майев такой опасности.  — Джерод, прости, что заставляю волноваться, — понимающе ответила Элира, — я буду внимательнее вдвойне. Но мне все равно придется…  — Понимаю… это твой долг, — перебил ее Джерод, — Но Майев! Она совсем юная и толком не умеет обращаться с оружием. Меня сильно тревожат ваши многодневные походы в лес. Особенно теперь, когда вокруг шастают тролли, — он в бессилии сжал кулаки, придвинулся ближе к Элире. Слова не хотели слетать с языка, но эльф упорно выговаривал их, понимая, что ранит свою собственную мать, — я так часто думаю о вас. Постоянно боюсь за ваши жизни! И почему только сестра захотела идти по твоим стопам? С ее-то характером! Ну какая из нее охотница? Закончив свою тираду, Джерод поднял глаза. Элира была воплощением спокойствия. Она прекрасно понимала волнения сына, однако, как правильно заметил Джерод, не исполнять свой долг она не могла. И мешать Майев идти выбранной дорогой — тоже.  — Но это ее испытание, сын. Богиня направляет ее, — в голосе женщины скользила вера в собственные слова. Под блики зарождающегося рассвета повисла тишина. Как бы не хотелось Джероду навечно застыть в этом немом уюте, он с внезапно навалившейся горечью почувствовал — время на исходе. — Я совсем скоро отправлюсь в новый патруль. А по возвращении меня направят в гвардию Сурамара. Это далеко. Очень. Вы останетесь без меня, одни, — Джерод взялся за очередной колчан и начал укладывать в него стрелы, — как я могу не волноваться? Элира изучающе смотрела на своего сына. Юноше показалось, что она видит все его мысли насквозь. А возможно так оно и было.  — Когда ты стал стражем, ты выбрал жизнь, полную борьбы и потерь. Освободи свое сердце от страха и двигайся вперед! Чем больше тревог, тем ты слабее, Джерод. Так к чему изводить себя понапрасну? — Понапрасну?! Кругом опасность, тролли будто озверели, возможно грядет новая война, а ты говоришь «понапрасну»? — Мне будет намного спокойнее, если я буду знать, что ты охраняешь границы эльфийских земель, а не мечешься в сомнениях! Джерод, пойми, если нам предначертана скорая смерть — это невозможно изменить, что бы ты не делал. Если Элуна уготовила нам долгую жизнь, то ни одна сила не сможет противостоять ее воле. Каждому предназначен свой час покинуть этот мир. — Ты говоришь так, будто чувствуешь свою смерть, — голос молодого эльфа отчетливо дрожал. Единственное, что его по-настоящему пугало, это потерять свою семью. И мерзкое чувство страха уже несколько месяцев отравляло его разум.  — Мне не дано это знать. Но в любом случае, я умею сражаться и смогу постоять за себя и Майев — ты знаешь это. Я обещаю, что защищу ее. Поэтому делай то, что должен, — в голосе женщины скользнули стальные нотки, напоминающие Джероду, кто перед ним. — Я просто хочу быть опорой для вас, — он встретился с ласковым взглядом матери, полным любви, и замолчал. Элира коснулась его щеки и с гордостью произнесла: «Ты уже опора, Джерод».       Молодой воин благодарно улыбнулся. Эти слова были подобны свету, прорвавшемуся сквозь плотные тучи и озарившему все вокруг. Стало спокойно, волнения поутихли. Мать права, он, как и тысячи других стражей, должен нести службу ради мира в землях калдорай. Именно так он сможет защищать своих любимых. Через два дня Джерод покинул город, отправляясь вместе с патрульным отрядом. Обняв на прощание мать и сестру, он уходил с легким сердцем и надеждой, которую вселили в него слова Элиры.