Письмо из Африки

Перо в руках почему-то ощутимо подрагивало, а белый лист… Ну ладно, хорошо, почти белый. В конце концов, он чистый… относительно. Да и где в дебрях Африки взять по-настоящему чистый лист бумаги? Спасибо, хоть такой удалось достать! И то, что это выдранная из чужой книги страница, добавляет неловкости моменту. Пустой лист завораживает. Ну да, лист явно был промочен, потом высушен — и не один раз. Он пожелтел и съежился. И тем не менее, он был пуст и не мог ничего подсказать. И это пугало. Писать надо. Это не вызывало никаких сомнений. Там, далеко-далеко отсюда, в туманной Британии, в частном пансионе, ждала письма самая прекрасная девушка на свете. Ждала, и, наверное, напридумывала себе всяких ужасов и по поводу племянника, и по поводу жены своего любимого брата… А может, и за него самого мисс Элиза хоть немного волновалась? Эта мысль оказалась неожиданно приятной. Ведь если волнуется — значит, он не безразличен? Но как написать? Адрес и фамилия получательницы были написаны быстро, четко, без малейших помарок. А как дальше? «Любезная мисс Уэлдон»? А не слишком официально? «Дорогая Элиза»? А кто он такой, чтоб так фамильярничать? Всего лишь кто-то вроде приемного сына ее старшего брата. Да, мистер Джеймс Уэлдон — очень хороший человек, который относился всегда к Дику как к родному. Да и миссис Аннабель — тоже, несмотря на молодость, относилась к приемышу очень тепло. Впрочем, мистер Уэлдон его хотя бы более чем в два раза старше, ему уже около тридцати двух, а миссис Уэлдон — нет еще и двадцати пяти. Они хорошие, добрые, отзывчивые люди. Но ведь не усыновили, а значит, и обращаться к ним при посторонних следует исключительно как к благодетелям, без панибратства. И что кому за дело, что с Элизой Уэлдон Дик Сэнд рос вместе и помнит ее совсем маленькой, тем более что у них и разница-то в возрасте — несколько месяцев! Так что нет, никаких уменьшительных домашних прозвищ! Тем более, прочитать могут и посторонние! А может, ну его, это обращение? Потом допишет? Когда появится такая возможность? Просто место пропустить и текст письма начать? «Прости меня великодушно за то, что так долго не давал о себе знать. Право, не было ни малейшего шанса отправить письмо. Да и писать его возможности не предоставилось. Нет-нет, не стоит пугаться! У нас все хорошо. Миссис Аннабель и маленький Джек живы и здоровы, как и наши спутники. Я тоже в полном порядке. Все плохое уже позади. Не стоит волноваться. Совсем скоро мы отправимся обратно домой, и, когда ты приедешь на каникулы, мы будем уже дома. Тогда и поговорим более подробно. Успокой мистера Уэлдона, если он еще не знает. Все действительно в полном порядке. Миссис Аннабель ему уже написала, но так вышло, что корабль, с которым мы посылаем корреспонденцию, идет сначала в Ливерпуль, так что до тебя оттуда письмо дойдет быстрее, чем до мистера Уэлдона в Бостоне». Дик остановился. А что именно писать дальше? Вроде главное сказано. Но Элиза так любила подробности! Так просила рассказать о приключениях! Совсем как Джек… И о чем же ей теперь поведать? А о чем лучше промолчать? Почему-то вдруг вспомнилось, как Элиза просила его поделиться воспоминаниями о дальних странах, и перо само быстро-быстро побежало по строчкам: «Знаешь, Элиза, а твой брат все-таки безнадежный болван! До сих пор никак не могу простить себе, что по моей вине твоей семье пришлось пережить столько неприятных минут! Конечно, нет худа без добра. Мой добрый знакомый, Нганга-мо-Леар, воин племени мгонго, сказал бы сейчас: „Не иначе, твоей рукой водило проведение“. Он вообще любит искать во всем происки провидения и расшифровывать приметы. когда я рассказал. какую глупость совершил. он глубокомысленно замолчал. медленно и величественно кивнул: „Когда боги хотят наказать, лишают разума и более зрелых и достойных людей. Не вини себя, капэйтн, на все воля богов“. Ну и как с ним после этого говорить?.. А знаешь, Элиза, окажись ты тут, он бы тебе понравился. Вот честное слово! Очень уж заметная персона. Высокий. кожа черная-черная, даже не коричневая. как у тех негров, которых можно увидеть в южных штатах, а именно черная, а белки глаз — белые-белые. И, не поверишь, серые глаза. Говорят, его дед был откуда-то из Европы. Улыбчивый такой, общительный. И до чего смелый! Знаешь, как мы познакомились? Он напавшего на нас льва с одного удара уложил. Это копьецом-то едва в руку длиной! А ведь он едва на год меня старше! У них обычай такой, что юноши считаются мужчинами только после того, как убьют первого льва. Вот он и бродил по округе, хищника искал. Да он вообще мне столько интересного поведал про местные традиции — на неделю рассказов хватит! Приеду — непременно поделюсь. Хотя что же я говорю! Тебе никак не надо здесь появляться! И так кругом перед вами виноват, а как подумаю, что и ты могла бы очутиться здесь… Элиза, обещаешь, что не будешь сильно ругаться? В общем, да, признаю, я — осел. Когда капитан Халл отправился охотиться на полосатика, я не остановил ни его, ни команду, хотя собака выла, а это весьма скверная примета. Ну что ты улыбаешься? Да, я суеверный. Я — моряк, мне можно. Среди нашей братии днем с огнем не найдешь несуеверного. И, между прочим, примета-то сбылась! Лодку с командой утащило, и, пока я пытался развернуть корабль, они уже скрылись из вида. Так что остались мы посреди моря в весьма плачевном положении. Кто мы? Ну, твой покорный слуга, временно исполняющий обязанности капитана, пятеро спасенных нами накануне негров (свободных граждан нашей страны, отправившихся из Австралии домой), весьма подозрительная персона в роли судового кока, миссис Аннабель с Джеком и ее кузен, мистер Бенедикт. И все, больше — ни души. А корабль как-то вести надо. Впоследствии, каюсь, я сделал все возможные ошибки. Мог бы раньше брать уроки у капитана, а не злоупотреблять его хорошим ко мне отношением и прохлаждаться в обществе маленького Джека. Тогда бы хоть знал, как пользоваться секстаном, и определил бы, где мы находимся! Мог заглянуть в капитанскую каюту и найти учебники по навигации, благо Вилли Смит как раз собирался поступать в мореходное училище, и он как раз незадолго до катастрофы пользовался капитанской библиотекой. Знал ведь точно, что там были нужные книги. Мог бы как-то обезопасить приборы и изолировать Негоро. Да много что я мог бы сделать, и капитан бы имел полное право снять с меня голову за такое разгильдяйство! И знаешь, я был бы рад. Пусть порка, пусть лишат увольнительных, пусть даже жалования не платят — лишь бы знать тогда, что они живы! Но я был преступно легкомыслен и доверчив, да еще и опозорился с расстановкой вахт, показал свою непригодность в качестве наставника, и (будто мало всего сказанного выше!) переоценил свои силы. Ну и в результате — смеяться будешь — мы проскочили мимо Америки. Да-да, именно так. Ума не приложу, как, но нас занесло прямо в Африку. И мы даже не сразу поняли, что случилось. А значит, пришлось подавить бунт на корабле, потом бороться со штормом, потом — еще много чего по мелочи. Но я так и не поумнел. На берегу первому встречному поверил, полез, как баран, прямиком в ловушку, да еще и товарищей потащил за собой. Прости, Элиза. То, что старая Нэн разболелась и только чудом не отдала богу душу — моя вина. И то, что мои товарищи по плаванию оказались в рабстве — тоже. Я не смог сориентироваться на местности. Не смог увести их туда, где они были бы в безопасности. Миссис Уэлдон… Этот негодяй, Гэррис, заставил ее написать письмо твоему брату. И там он требовал выкуп. Несчастная миссис Аннабель согласилась ради Джека. Меня она уже считала погибшим. Правда, не знаю, успел ли он отправить письмо, потому что мне он сообщил о гибели миссис Аннабель и Джека, и я его убил. Да. Элиза. Тот, кого ты считала братом — не только ничтожество, ничего не смыслящее в командовании, но еще и убийца. Так что неудивительно, что меня приговорили к казни. А вот дальше начались сплошные чудеса! Готовясь к побегу, я сперва получил через славного Динго (это пес, спасенный нами с затонувшего „Вальдека“) весточку от Геркулеса. Это один из негров, который не только сам устроил побег, но еще и прихватил с собой совсем ослабевшую Нэн. Он и сообщил мне, что миссис Уэлдон и Джек живы, что они под охраной, но целы и невредимы. Что он знает, куда повезут наших товарищей, которых продали на рынке, и собирается их отбить. В общем, хорошие новости он мне передавал. А главное, оказывается, тут, неподалеку, кочует племя мгонго. И у них завтра день, когда, по обычаям, пришедшего к ним чужого человека надо встретить как самого дорогого гостя. Так что обычно недоверчивые и довольно воинственно настроенные к чужакам люди примут нас с распростертыми объятьями и не отдадут никаким работорговцам и никаким врагам, сумеют защитить и отбить. Это ему рассказал французский ученый, Самюэль Вернон, хозяин нашего Динго. Его как раз в такой день это племя подобрало раненым, дало приют, вылечило и вообще приняло как своего. Там он и живет уже несколько лет. Надо только добраться до них. В общем, я отправил Динго с запиской — настоятельно просил Геркулеса спасать миссис Уэлдон и Джека. Сам я решил бежать без посторонней помощи. В конце концов, я же — взрослый мужчина, а не мальчишка несмышленый! Ну и сбежал, да. Подкоп сделал. И аж на двести метров уйти сумел. А там меня уже подкарауливал Негоро. В общем, наговорил он мне много неприятного. Сказал, что я слишком похож на своего отца, так же самоуверен и глуп, и он вообще не понимает, зачем опять вытаскивает мою голову из петли. Ну, точнее не совсем из петли. Не буду вдаваться в подробности, но он очень красочно расписал, что сделали бы со мной местные, если б обнаружили побег и поймали меня. И что сделали бы хищники. Или москиты или другие кровососущие твари. Признаться, думал уже, мне конец, потому что он выбил из моих рук пистолет, связал и оставил в какой-то пещерке. Но не убил, и даже не ранил, и не избил. Просто обезоружил, велел ждать и не испытывать его терпения, оно-де и так на пределе. Потом он ушел, а вскоре появился Геркулес. Ему кто-то подбросил записку с указанием, где меня искать. А дальше Геркулес, изображая шамана, сумел освободить миссис Уэлдон и Джека, и уже вчетвером мы добрались до племени мгонго. По дороге, правда, чуть не утонули, едва сумев не попасть в стремнину, унесшую нашу лодку к водопаду, а потом чудом, вернее — благодаря появлению Нганги, спаслись от дикого и явно голодного льва. Ах да, еще вышли к хижине, где некогда жил Самюэль Вернон. Ну, а дальше рассказывать не так много. Мы живем в племени мгонго уже довольно долго. Ждем появления корабля, который месье Вернону удалось вызвать ему одному ведомым способом. Живем отлично, нас действительно принимают как дорогих гостей. К своему немалому удивлению, я, под руководством месье Вернона, поднаторел не только во французском, но и в местном языке, а так же в обычаях и традициях местных племен. Мы отбили наших товарищей по походу и теперь снова вместе, и о них можно не беспокоиться. Джек окончательно выздоровел, миссис Аннабель тоже чувствует себя замечательно. Динго тем более счастлив, что хозяин нашелся. И, наконец, о главном. Когда я узнал это, сначала ушам не поверил. Капитан того корабля, который мы ждем, сообщал, что подобрал в море лодку, в которой было несколько китобоев, утащенных в открытое море раненым полосатиком. Да-да, описание не оставляет сомнений, капитан Халл и наша команда живы! Они были спасены! Ох, Элиза, если б ты знала, какое я испытал облегчение! Теперь бы еще встретить Негоро, узнать бы, что он имел в виду, когда говорил, что знал моих родителей и только ради мамы мне еще помогает… Если б узнать, кто они, я был бы совершенно счастлив! Но увы, это, похоже, невозможно. Хотя — кто знает? Почему-то я чувствую, что мы еще встретимся. Прости великодушно, но бумага заканчивается, так что писать тебе попросту негде. Прошу, сообщи мистеру Уэлдону, что с его женой и сыном все уже в полном порядке и они скоро будут дома. И не поминай лихом. Я совсем не хотел тебя расстраивать или тревожить. Остаюсь с наилучшими пожеланиями, искренне твой, Дик Сэнд». Письмо и правда едва поместилось на листке бумаги. Переписывать было некуда, исправлять — тоже никак, слишком мелким и убористым почерком пришлось писать. Оставалось надеяться, что Элиза Уэлдон, получив это письмо, не слишком рассердится на своего «почти приемного брата» и даст ему хотя бы объясниться при встрече. Впрочем, это уже совсем другая история.