Сигарета мелькает во тьме, Ветер пепел в лицо швырнул мне, И обугленный фильтр на пальцах Мне оставил ожог.
Я больше не могу спать в своей комнате. Каждый миллиметр там напоминает мне о тебе. Для меня это слишком невыносимо. Я думала, что справиться с этим будет гораздо проще. Черт, какой же наивной я была. Пережить измену невозможно, как бы сильно я ни старалась — ничего не помогает. Я заливала пустоту в моём сердце алкоголем. Я уходила с головой в работу. Я искала утешения в других мужчинах. Но ничего не помогло мне выбросить из головы тебя. Все эти навязчивые мысли на пару с хорошим воображением решили действовать против меня, постоянно подкидывая разнообразные образы, как ты трахался с этой своей малолетней шлюхой. Почему ты пошёл на это? Что тебе не хватало в нашей жизни? Почему мне так больно отпускать тебя? Я стою возле окна и смотрю на безлюдную улицу, по которой лишь изредка проезжают машины, на мое лицо падает оранжевый свет уличного фонаря. Я выкуриваю уже четвёртую сигарету подряд, пытаясь успокоиться и привести мысли в порядок. Я курю до тех пор, пока дым не начинает обжигать горло, губы и пальцы. Делаю последнюю возможную затяжку, пепел падает на пол, оставляя в моей руке лишь небольшой фильтр. Я какое-то время просто мну его пальцами, уставившись на дом, находящийся через дорогу, и снова думаю о тебе. Мысль о том, что сейчас ты спишь в своей кровати — один или нет — в соседнем доме, и нас разделяет только небольшой коридор, разъедает меня изнутри. Черт, как же все это неправильно. Ты не должен быть здесь. В Англии. В Лондоне. В моей голове. В моем сердце. В моих мыслях. Я хочу, чтобы ты уехал отсюда. Куда угодно. В Америку, во Францию, в Россию, да хоть в Антарктиду, главное, чтобы ты оказался подальше от меня. Не думаю, что это поможет, но всё-таки так будет куда проще смириться со всем этим. Я не хочу тебя видеть и слышать, даже вспоминать тебя не хочу. Но, чёрт, как же сложно просто взять и перечеркнуть тринадцать лет совместной жизни. У меня на тумбочке до сих пор стоит наша фотография из Флоренции, когда мы были там лет семь назад. Я столько раз порывалась выкинуть её — порвать и сжечь. Но каждый раз меня что-то останавливает. Мы ведь такие счастливые на той фотографии. Тогда я думала, что проживу с тобой всю оставшуюся жизнь, что мы будем так же счастливы каждое мгновение, проведенное вместе. Ну и к чему мы пришли в итоге? Я не могу находиться с тобой в одном помещение дольше двух минут: слишком больно и невыносимо. Но и находиться в этом мире без тебя я тоже не могу. Видишь, какой-то замкнутый круг у нас получается. Я не хочу тебя видеть, но ты по-прежнему остаёшься одним из самых важных людей в моей жизни. Я сошла с ума? Нет, не я одна. Мы оба сошли с ума, милый. Мы медленно убиваем друг друга. Словно введенный под кожу яд.Скрипнув сталью, открылась дверь. Ты идешь, ты не мой теперь*
Я достала из пачки «Мальборо» ещё одну сигарету и поднесла к губам. Чиркнув зажигалкой, я медленно втянула сигаретный дым в лёгкие. С первой затяжкой мне стало немного спокойнее. Я приоткрыла рот и стала осторожно выдыхать густой серый дым, прямо как на съёмках «Бойцовского клуба». Очень захотелось снова вернуться в прошлое и оказаться на той съёмочной площадке. Тогда у меня не было разбитого сердца, и я точно знала, что ждёт меня завтра. Хочу снова смеяться с Питтом из-за неправильно произнесенной реплики. Хочу часами разговаривать с Нортоном обо всём на свете. Чёрт, какой же простой была моя жизнь… Сколько?.. Двадцать лет назад? Да. Всё бы отдала, чтобы снова почувствовать себя нормально. Чтобы меня не разъедала постоянная душевная боль. Мне больно. Мне слишком больно, дорогой. Почему ты делаешь мне больно? Я услышала, как где-то в прихожей скрипнул пол, но не стала утруждать себя и поворачиваться на звук, я лишь сделала очередную затяжку и перевела взгляд на пол, где перед моими ногами оставался сигаретный пепел, часть его также была на моих нежно-голубых мягких тапочках. Снова звук шагов. Твоих шагов. Зачем ты здесь? Я не хочу, чтобы ты был здесь. Пожалуйста, уйди. Ты останавливаешься позади меня. Стоишь в нерешительности. Хочешь заговорить? Зачем? Я точно не стану с тобой разговаривать, ты это знаешь. Не сейчас. Не сегодня. Не здесь. Никогда. Я слышу твоё тяжёлое дыхание. Я буквально физически ощущаю, как ты пытаешься придумать, как лучше начать этот разговор со мной. Думаю, не стоит. Поверь, слова сейчас будут совершенно не к месту. Я делаю очередную затяжку и стараюсь не обращать внимания на твой взгляд, блуждающий по моему силуэту. Я чувствую твой взгляд. Знаю, что ты заламываешь пальца и кусаешь внутреннюю сторону щеки — ты всегда так делаешь, когда волнуешься или нервничаешь. А сейчас ты волнуешься. Мы ведь так давно не оставались наедине. Никто из нас не знает, к чему это может привести. Но ничем хорошим такое обычно не заканчивается. Господи, я больше не могу. Уйди Скажи что-нибудь. Сделай. Хватит бездействовать, дорогой! До моих ушей доносится твой тихий, немного грубый голос. Ты шепчешь мое имя. — Хелена. Я не смогла точно разобрать, с какой интонацией ты произнес его: слишком тихо оно было сказано. Не оборачиваюсь. Стою, все так же уперев взгляд в дом напротив. Надеюсь, ты поймешь, что я не хочу с тобой разговаривать и уйдешь. Почему ты всё ещё не уходишь?! Нет, ты всё ещё стоишь прямо за моей спиной. Мне приходиться закусить нижнюю губу, чтобы не сорваться и не закричать, разрывая ночную тишину в клочья; или не заплакать, не зарыдать взахлеб, растоптав всю свою гордость. Нет. Я не доставлю тебе такой радости, милый. Не в этот раз.Эта ночь нам покажется сном. Ты возьмешь меня и прижмёшь, как родную дочь.
Я слышу, как ты делаешь неуверенный шаг, сокращая расстояние между нами. Я докуриваю пятую сигарету и бросаю бычок прямо на пол: сейчас не до него, завтра уберу. Знаешь, у меня сейчас прям дежавю. Похожая ситуация уже была однажды. В начале две тысячи третьего года. Сейчас я уже точно не вспомню причину нашей размолвки, но то, что я жутко на тебя обиделась — факт. Я так же стояла перед этим окном — только не курила, а пила вишневый сок — и размышляла о наших с тобой отношениях. Той ночью ты точно так же, незаметно, появился за моей спиной. Мы стояли и молчали, не решаясь заговорить. Я очень смутно помню тот день, и как мы в итоге оказались в одной кровати. Но очень отчетливо передо мной всплывает картина: ты обнимаешь меня за плечи, зарывшись в мои волосы, и тихо переспрашиваешь меня: — Хелли, это правда? Я помню, что в тот момент мне очень захотелось рассмеяться. Я мгновенно забыла ту нашу, довольно серьезную, ссору и, кажется, была готова простить тебе вообще всё на свете. Я осторожно положила руку тебе на спину и уткнулась носом куда-то в ключицу, вдыхая такой родной запах твоего одеколона. Прошло около двух минут перед тем, как я тихо прошептала тебе в ответ: — Да, милый, у нас будет ребенок. В тот момент я точно была самой счастливой женщиной на свете. Действительно, ведь что ещё нужно для счастья? У меня был заботливый и любящий муж, верные друзья, отличная карьера, множество ролей и наград за плечами, и скоро должен был родиться первенец… Тогда я была счастлива. Почему всё это закончилось? Где мы допустили ошибку? Почему всё вдруг пошло коту по хвост? Вопросы. Так много вопросов. На которые нет ответов. Я все-таки собираю все свои силы и поворачиваюсь к тебе. Поднимать взгляд на тебя я пока не рискую, смотрю в пол. Ты всё ещё молчишь и смотришь на меня. Господи, ну почему вся эта ситуация такая неправильная?! Краем глаза я замечаю какое-то движение с твоей стороны, и теперь мне приходится посмотреть на тебя, чтобы понять, что ты собираешься предпринимать дальше. Ты явно не ожидал такого резкого пересечения наших взглядов, поэтому твоя рука замирает в воздухе на несколько секунд, как и мое сердце. Не знаю, что чувствовал в этот момент ты, ведь с недавних пор я вообще перестала понимать тебя. — Хелена. Чуть громче и уверенней шепчешь ты, протягивая руку. Хочешь коснуться моей щеки. Думаешь, я позволю тебе. Ты ошибаешься, милый. Я резко дергаюсь, когда расстояние между твоей ладонью и моей щекой составляет всего несколько сантиметров. Какие-то считанные мгновения я выгляжу растерянной и даже напуганной. Судорожно втягиваю воздух в легкие. Прикрываю глаза. Закусываю губу. И снова перевожу взгляд на тебя. Ты разочарованно вздыхаешь и опускаешь руку. Хочешь что-то сказать. Давай, говори, не стесняйся. Можешь сказать всё, что угодно. Можешь даже во всех подробностях пересказать мне ваш секс с Беренис. Больнее ты мне всё равно уже не сделаешь, дорогой. Мы ещё долго стоим в полумраке комнаты друг напротив друга. Я смотрю в пол, потому что так проще — не хочу смотреть тебе в глаза. Не могу. Кажется, ты смотришь на мое лицо, половина которого освещается теплым оранжевым светом уличного фонаря. Я стараюсь как можно глубже погрузить в собственные мысли, чтобы не обращать внимания на твоё присутствие. Стараюсь заглушить голосом разума голос сердца, которое, кажется, вообще отказывалось работать и с каждым новом вдохом замирало в ожидании и, словно, предвкушении… но чего? Не знаю, сколько прошло времени — минута, час, вечность, — но мне это уже порядком надоело: ведём себя, как маленькие дети. Я кинула на тебя мимолетный взгляд и, взяв себя в руки, сделала шаг вперёд, надеясь спокойно выйти из комнаты. Но ты, конечно, был против. Я не успела толком ничего понять, как ты резко, буквально за секунду, оказался совсем рядом со мной и заключил меня в свои объятия. На секунду я замерла, совершенно сбитая с толку твоими действиями. Что ты вообще делаешь? Чёрт, не хочу, чтобы ты прикасался ко мне, не хочу, чтобы обнимал, не хочу, чтобы моё сердце замирало всякий раз, как ты оказываешься рядом. Не хочу. Достало. Блять. Почему я не пытаюсь вырваться, отстраниться? Да уж, вот на этот-то вопрос я точно смогу дать ответ. Просто-я-блять-так-соскучилась-по-твоим-объятьям. Я уже даже не помню, когда последний раз ты был так близко, когда я чувствовала тепло твоего тела и могла вдохнуть запах твоего одеколона. Наконец, я перестаю все анализировать и пытаться мыслить здраво — в конце концов, здравое мышление и мы с тобой — несовместимые вещи, — и просто наслаждаюсь таким неожиданным, но чертовски приятным контактом. Твоя рука покоится на моей спине, а другая — на шее. Ты прижимаешь меня ещё ближе к себе. Я не сопротивляюсь — не вижу в этом смысла. Я чувствую, как ты почти невесомо касаешься моих волос. Уверена, ты давно хотел это сделать, тебе же так нравятся мои волосы. Я помню, как ты впервые сказал мне, что просто без ума от этой копны тёмных спутанных волос. Кажется, я тогда рассмеялась и спросила без ума ли ты только от них, или и я тебе симпатична. Помню, как мило ты тогда начал смущаться и волноваться — это развеселило меня ещё больше. В итоге, ты всё-таки собрался и пригласил меня на свидание. Это было так давно… Чёрт, как же больно вспоминать такое. Почему-то рядом с тобой я всегда теряю счёт времени. Но когда я всё-таки смогла найти в себе силы и отстраниться, мне показалось, что прошло всего пару секунд. В этот раз мне было уже не так страшно и больно смотреть в твои глаза. Конечно же, я увидела, с какой нескончаемой заботой и надеждой ты смотрел на меня. Но на что надеялся? Что я вдруг прощу тебя, и мы заживём как и прежде? Ох, милый, какой же ты наивный. Ты всё ещё стоишь слишком близко, кажется, пора это исправить. Я делаю шаг назад и понимаю, что этим действием делаю тебе больно, но если вспомнить, сколько боли ты мне причинил… давай лучше не будем вспоминать? Я вижу, как шевелятся твои губы, но не слышу голоса — читаю по губам. — Прости, — одними губами, с бесконечной мольбой в глаза. И я знаю, что извиняешься ты не за объятия. Ох, дорогой, я бы и рада тебя простить, ведь я-черт-возьми-по-прежнему-люблю-тебя, но пойми, я не хочу снова наступать на те же грабли, не хочу заново собирать по кусочкам своё разбитое сердце. Я на секунду отвожу взгляд от твоих карих глаз, чтобы собраться с мыслями. Заламываю пальцы. Поджимаю губы. И прыгаю в пропасть с обрыва. — Нет, — тихо, с нескрываемой болью в голосе. Ты грустно усмехаешься и лишь киваешь. Да, ты понимаешь, почему я дала именно такой ответ. Как бы сильно я тебя ни любила, но измену я простить не смогу, даже у меня есть предел, милый. Ты посылаешь мне взгляд, в котором плескается огромная буря эмоций. Я не смогла понять их всех, ведь уже через секунду ты разворачиваешься и выходишь из кухни. Звук твоих шагов становится всё тише и тише, пока, наконец, не слышится хлопок двери. Я облегчённо выдыхаю и едва сдерживаю набежавшие на глаза слезы. Закусываю губу, судорожно втягиваю в лёгкие воздух, и позволяю слезе скатиться по моей щеке, оставляя за собой влажную дорожку. В нашей ситуации это решение было самым правильным, поверь мне. Я знаю, что это чертовски тяжело. Но так будет лучше. Правда? Сомневаюсь. Но всё же я попробую научиться жить без тебя и твоей любви. Ведь наша история уже закончилась…