Всё ведь не так?..

Хайд сидел за столом, напряженно смотря на деревянную поверхность. Лихт колдовал над пианино. Его прекрасная музыка расслабляла. Тонула в четырёх стенах. Лоулес поправил очки. –Я пойду проветрюсь. Музыка прекратилась. Чёрная крышка с грохотом опустилась, перекрывая доступ к чёрно-белым клавишам. Зашуршали листки нот. — Куда это? –Лихт лениво потянулся, стараясь вложить в голос как можно больше безразличия. — Не бойся, не заблужусь. Дорогу знаю. — Заткнись. Раздражение блеснуло в глазах обоих. Но они больше ничего не сказали. Хайд удалился, громко хлопнув дверью. Но потом чуть-чуть приоткрыл её, громко пропев: –Не волнуйся, скоро вернусь. — И тут же рывком закрыл её, зная о последующем действии своего хозяина. Тапок пролетел по коридору, глухо ударился о дверь, и хлопнулся на пол. Не хватало печальной музыки. Лоулес тихо приоткрыл дверь, и увидев что лампа горит, хотел рысью выбежать обратно, но кто-то схватил его за воротник затянув в номер. –Где ты ходишь? Прогулялся? Три часа ночи.Надеюсь, что тебе хватило! Лихт лупил Хайда газетой. — Хватило. На год вперёд. С запасом. — Сервамп бегал от хозяина по помещению, стараясь избежать неизбежного. Лихт передумал лишать вампира жизни в такой поздний час. Поэтому решил просто откинуться в мягком кресле. –Потом я научу тебя манерам. — Тодороки откинул потёртые вырезки в сторону, плюхнулся в тахту. Хайд слегка наклонился голову, рассматривая лицо своего хозяина. Слегка бледный, скорее всего, из-за долгой прогулки сервампа в неизвестности. — Не волнуйся. Если ты беспокоишься, можешь сказать. Хотя необязательно… Кулак Ангела, с красивыми тонкими музыкальными пальцами, обрушился на лицо слуги. Тот не ожидал этого, думая, что вопрос решён и Лихт больше не взбесится. Из-за удара голову Хайда откинуло в сторону. Он ударился о стену, сползая с неё на пол. –Слушай, ты! — Лихт схватил сервампа за воротник, а когда ткань затрещала отпустил, потирая ушибленные костяшки. — Хватит разыгрывать спектакль. Я терплю тебя по одной причине, сам знаешь какой. И мне глубоко фиолетово где ты шляешься, понял? Ты знаешь правила! Так что, заткнись и даже не заикайся о сострадании в моём присутствии, понял? Тупая крыса! Лихт ненавидел, когда кто-то думал, что он о ком-либо беспокоится. Для него это слово было тёмным лесом. И прежде всего он ставил свои нужды. А потом оценивал проблемы и состояние других. Хайд так и сидел на полу, откинув голову к стене.Густая чёлка закрывала глаза. Открыв рот, он тяжело дышал, как будто воздух у него могли отобрать. –Эй. –Тодороки коснулся плеча слуги. Тот вздрогнул. –поднимайся. Хайд встает. Ангел, проходя мимо него, попутно взглянул в лицо. Маленькая ссадина. Переживёт. Лоулес отодвинул стул. Заскрежетали ножки по полу. Сел. Лихт сел напротив, схватил случайную книгу и раскрыл её на середине, углубляясь в чтение. Хайд сидел рядом, наклонив голову. Напряжение нарастало. Буквы скакали перед взором ангела, а страницы плыли в тумане. Хайд сложил руки замочком. Лихт не мог читать, отложил книгу. И стал смотреть на сервампа, не отводя взгляда. Тот сидел бездвижно. Тишину нарушил громкий хлюп носа.Потом на стол капнули две капли крови. Из носа Хайда потекла кровь, образуя ручей, заливая стол. — Эй! — Лихт подскочил и подбежал к сервампу, схватив его за макушку, одёргивая его голову назад. Лоулес не сдвинулся с места, раздражённо передёрнув плечами — Что ты сидишь?! Запрокинь голову. — Отвали! — Хайд подскочил, отбил руку Лихта. –Достал уже. Сначала унижаешь, на колени садишь! А потом!.. — Надо что-то сделать! У тебя кровь…кровь… — Я не слепой! И засунь своё «надо» знаешь куда? –Хайд вытер кровь тыльной стороной ладони, гневно глядя на ива. –Что ты вообще о себе возомнил?.. А нет, подожди, я думаю, ты беспокоишься об этом паркете, да? — сервамп указал пальцем в пол. Тодороки растерялся, но все равно состроил угрюмое лицо. Лоулес сел, запрокинул голову назад, но поперхнулся и наклонился обратно, из-за чего кровь полилась сильнее. Хайд всхлипывал, закрывал лицо рукавом, но это не помогало. — Слушай. — Лихт встал. — давай разрешим наши проблемы потом, а? Тодороки подбежал к сервампу, вновь схватил его за макушку, уложив на диван спиной. Где-то он слышал, что надо положить мокрую холодную тряпку на переносицу носа, чтобы кровотечение быстрее закончилось. Лихт ушёл буквально на полминуты, но вернувшись не обнаружил сервампа на прежнем месте. Было широко распахнуто окно. На столе растекалась лужица крови. Хайд сел на лавочку. Рассвело. Дождь становился все сильнее. А у него не было зонта, он же не Ванга, чтобы предугадывать такие непредсказуемые вещи. Кровь уже не шла, прекратилась, как только он выпрыгнул в окно. Хайд поёжился. Холодно. Лоулес ожидал любого поведения своего хозяина, его фразочки в типе «Я иду только туда, куда хочу» или «почему? Потому что я ангел». Но сегодня он сорвался. Зря Хайд заикнулся на эту тему. –Тупой крысе не понять. –Сервамп потянулся, посмотрел на толстовку, с пятнами крови. На руки с кровавыми потёками, оставшимися, когда Лоулес пытался остановить кровь. На улице погода резко ухудшилась. Хайд редко наблюдал ночной дождь. Но смотреть на это было довольно скучно. Но Лоулес смотрел. На то как чернели дома. Как тучи заволокли небо и редкие прохожие перестали проходить мимо. Дождь шёл так, что противные капли стекали по шее. Хайд закрыл глаза. Неожиданно над ним забились капли. Лоулес открыл глаза и посмотрел вверх, но вместо неба увидел непонятную черноту. Потом эта чернота переросла в зонт, по которому барабанили мелкие капли. Этот зонт Лоулес мог узнать из тысячи. Хайд оглянулся. Тодороки в упор смотрел на него, держа над его макушкой чёрный зонт с нарисованными пёрышками из крыла ангела. С самого Лихта стекала вода, но он этого, кажется, не замечал. За спиной парня не было привычной сумки с ангельскими крыльями. –Зачем ушёл? –Лихт наклонился, держа над Хайдом зонт, хотя тот и так уже промок. –Встречный вопрос. Зачем пришёл? — Не удержавшись, съязвил Лоулес, хотя знал, что этот вопрос был очень глупым. –Пойдём домой.–Лихт сует Хайду в руки чёрный зонт с ангельским принтом. Отходит и поднимает голову к небу. — А у такой крысы как я, есть дом? — Хайд брезгливо морщится, сжимая зонт в руках, но не держа его над собой. Ручка тёплая, нагретая ладонью ива — Скорее у меня его нет. — Лихт смотрит в небо. В нем слегка светлеет. Казалось, что если Джекилланд сделает шаг, то за спиной у него вырастут крылья и он взлетит в небо, раскрашивая этот скучный мир в ангельские краски. — Ты странный, Ангел-чан. Я никогда не смогу… понять тебя. –Я сам иногда себя не понимаю. И знаю, что наговорил всякой чуши. На самом деле я думаю совсем не так. И мне очень даже важно, что с тобой происходит. — Ангел без крыльев повернулся к своему собеседнику, глубоко засунув руки в карманы. Хайд поднялся со скамейки, однако зонт выпал из его рук. Он словно споткнулся на ровном месте, медленно падая на землю. Лихт подбежал к нему и схватил за плечи, удивлённо рассматривая его затылок. Но вампир резко отпрянул, потирая запястья, неуверенно говоря: — Извини. Я наверное, устал… И Хайд взглянул пианисту в глаза, улыбнувшись уголками губ. Тот взгляда не отвел, делая шаг навстречу. Прикоснулся своими горячими губами к мокрым, с привкусом крови и дождевой воды, губам. Лоулес блаженного прикрыл глаза, чувствуя непонятную слабость. Ноги стали подкашиваться. Лихт приобнял Жадность за плечи, прижимая к себе. Дождь разошёлся. Но они не замечали, как промокли до нитки. Как промёрзли под натиском холодной воды. Не слышали шума машин. Но это не могло продолжаться вечно. На небо спустились чёрные тучи, блистая синевой в сером небе. Громыхнула молния, поднялся невообразимый ливень. Было слышно, как капли барабанят по мокрому асфальту. Это было даже смешно. Лихт открыл глаза, отстраняясь от Хайда. Тот смущённо отвернулся, чувствуя мокрые капли прыгающие по голове и оставшееся тепло на своих губах. Тодороки просто, без слов, взял мокрую руку Лоулеса в свою не более сухую ладонь. Он потянул его в сторону гостиницы. Они засели на балконе. Хайд, смеясь и болтая ногами, сидя на высоком кожаном стуле тыкал в небо, показывая Лихту тучи со странными и смешными формами. Тот улыбался, кивал, изредка заинтересованно глядя на небо. Он, можно сказать, и не слушал длинные реплики Своего Вампира. Ему просто было приятно, что вот он — сидит рядом. Его плечо утыкается в плечо Джекилланда. Он ерзает на стуле, смотря вниз, на зевак, попавших под дождь. И ничего неважно сейчас. Лишь запах скисшего под дождём асфальта и родная макушка в твоём поле зрения. Сегодня разногласий по поводу одной кровати не было.