* * *
К себе домой Тсунаёши попал только после полуночи. Ужин с Ямамото плавно перетек в дружескую попойку после известия о рождении у того дочери. Глаза Хранителя светились от счастья, и он щедро делился им с прибывшими к ним в компанию остальными членами семьи. Счастье. Когда в последний раз Тсуна был счастлив? Он задавал себе этот вопрос на протяжении всего вечера, но так и не смог найти ответ. В его жизни было много по-настоящему позитивных и радостных моментов, но была ли улыбка Тсунаёши хоть сколько-нибудь менее лицемерной, чем сейчас? Возможно, его счастливая и спокойная жизнь закончилась с приходом Реборна в дом. В момент, когда почти протрезвевший Тсунаёши обернул бедра полотенцем и вышел из ванной комнаты, послышался скрип замка входной двери. Два часа ночи — удивительно раннее время для возвращения его жены. Парень давно подозревал свою пассию в изменах, однако доказательств не было. Что ж, сегодня он во всем убедился. Киоко осторожно прошла в гостиную, надеясь на то, что муж либо остался в особняке семьи, либо уже спит. Тсунаёши встретил её злобным взглядом. Он уже сменил полотенце на домашние брюки песочного цвета и сел в стоящее в углу комнаты кресло. — Как там поживают твои «подружки», шлюха? Зрачки Киоко расширились от удивления. В последний год они постоянно ругались и спорили, но он никогда не позволял себе опускаться до оскорблений своей женщины. Только вот он больше не ощущал ее своей. Теперь в его глазах Киоко — подстилка. Девушка, расставляющая пошире ноги по первому зову. Она стала ему омерзительна. Без всяких сомнений, внешность Киоко до сих пор привлекала его. Только вот взгляд её светлых глаз теперь казался надменным и смеющимся, а не любящим, как еще пару лет назад. Золотистые волосы доходили до лопаток и идеально скрывали изрядно зацелованную и покусанную шею. Парень не понимал, как не видел изъянов раньше. — Я смотрю, ты хорошо повеселилась. Пара мгновений, и Тсуна стоял около девушки. Он буквально излучал пламя, однако использовать его не собирался. Ему была дорога мебель. Киоко — нет. Она попыталась отодвинуться от него, оттолкнуть руками. За пару секунд рука Киоко оказалась сломана. Хруст ломающейся кости вывел девушку из себя. — Да ты просто жалок! — её глаза застилали слезы боли. — И ты удивляешься тому, что все вокруг тебя ненавидят? Строишь из себя самого крутого мафиози, а на деле… Ты помнишь, когда в последний раз проводил время со мной? Помнишь?! Голос девушки перешел в хриплый крик. Лицо Савады оставалось бесстрастным. Ему не привыкать к её истерикам. — Могла бы попробовать поговорить со мной об этом, а не радостно бежать за первым попавшимся членом. — Ты… Знаешь? Киоко потеряла бдительность и поплатилась за это парой выбитых зубов после прямого удара в челюсть. — Говорят, что без зубов удобнее делать минет. Потом мне спасибо скажешь, — Тсуна плотоядно улыбнулся. Он начинал входить во вкус. Избивать не способных защититься никогда не было его любимым делом. Пусть он и несколько очерствел, но какие-то принципы в его голове ещё жили. Однако сейчас он абсолютно съехал с катушек. Тсуна наносил удар за ударом, Киоко лишь изредка сдавлено вскрикивала. Ей не хотелось позволять ему наслаждаться её болью. — Тупая… Сука… Ненавижу… Ненавижу! — хрипел Тсунаёши между ударами. Он не помнил, когда пришел в себя. Помнил лишь окровавленный ковёр, сбитые кулаки и разбитую вазу. На руке красовался порез. Судя по всему, в какой-то момент Киоко всё-таки смогла от него отбиться. А быть может и вырубить его. В своей ярости Тсунаёши потерял контроль. Он был слаб. Девушки нигде не было видно. Тсуна прошел на кухню, в надежде найти аптечку. Сбитые кулаки нещадно болели. По прибытию на кухню Тсунаеши переменил своё желание и предпочел бутылку алкоголя бинту. На столе обнаружилась записка, придавленная вазой с декоративными цветами. Парень взволнованно взъерошил волосы и принялся читать. «Тсуна… Я знаю, что ты ненавидишь меня. Я тоже ненавижу себя. Но тебя — гораздо больше. Я ненавижу эту грязную мафию, что отобрала у меня нежного любящего мужа. Я ненавижу это одиночество, что отобрало у тебя покорную жену. Я ненавижу то, во что мы превратились, и эта ненависть кипит во мне, давая силы жить. Я буду жить до тех пор, пока ты не умрешь, мой некогда дорогой и любимый Тсунаёши Савада. Да. Я изменяла тебе. И я не жалею об этом. Мне нравилось. Знаешь, даже самого отвратительного вида мужчины в постели были гораздо лучше тебя. Нежнее. Мне нравилось когда меня медленно брали несколько мужчин сразу. Мне нравилось заниматься сексом много и часто. И я ненавидела себя за то, что в твое отсутствие я была готова лезть на стену от этого желания. И в первые разы, честно, было стыдно. Но сейчас… Сейчас я ухожу от тебя, Тсунаёши. Ухожу и ни капли не жалею о добавленном в твоё любимое спиртное яде. Ты думал я не опущусь до такого? Ты думал я смогу оставить тебя просто так? Я ненавижу быть недооцененной».Часть 1
22 августа 2017 г. в 16:58
Тсунаёши задумчиво постукивал пальцами по гладкой поверхности лакированного стола. Один из рядовых наемников семьи Вонгола должен был предоставить ему, боссу, отчёт о проделанной работе ещё пятнадцать минут назад. Судя по всему, тот парень либо умер, либо совсем лишился разума, ведь абсолютно все вокруг знали, как сильно Тсуна ненавидел опоздания. И знали, как жестоко он карал за них.
Парень потянул затёкшую от сидения в жестком кресле спину и облегченно выдохнул, почувствовав хруст костей. После он ещё раз спокойно взглянул на часы и, не выдержав, потянулся к телефону.
— Ямамото. Один из твоих подопечных должен был прийти ко мне почти двадцать минут назад. Ты случайно не знаешь, где он? — елейным тоном начал босс клана Вонгола и Ямомото по ту сторону телефонной трубки нервно сглотнул. Хоть ему и нечего было бояться.
Пусть Тсунаёши и вырос достаточно жестоким человеком, дурная слава о котором распространялась едва ли не быстрее солнечных лучей, близкие люди знали, что парень не причинит им вреда. Его вера в семью и любовь к ней были непоколебимы. Однако семьёй он признавал лишь своих Хранителей и Реборна.
Стук в дверь отвлёк Тсунаёши от размышлений.
— Открыто.
— З-з-здравствуйте, — заикаясь произнёс мальчишка, зашедший в кабинет.
Тсуна невольно вспомнил себя десять лет назад. Парень выглядел так, словно этот костюм был куплен не им и не для него. А может быть он просто из рук вон плохо пошит. Мешковатый пиджак, слишком длинные брюки и галстук, обвивающий горло как петля повешенного. В первые месяцы на посту босса Тсунаёши тоже не умел правильно и по статусу одеваться и, к его стыду, выглядел похоже.
— Отряду Ямомото было поручено особое дело, касающееся лично меня. Я жду подробного отчёта о проделанной вами работе.
Парень зябко поёжился. Тсунаёши Савада всем своим видом излучал холодную силу и власть. Тонкие пальцы были переплетены, парень опирался на них подбородком. Прищур карих глаз выдавал заинтересованность, а периодический стук носка ботинка о ковёр — нетерпение.
После неловкой паузы работник положил на стол перед боссом толстую чёрную папку. Тсунаёши начал бегло пролистывать содержавшиеся в ней сведения и фотографии, внимательно слушая отчёт парня.
На фотографиях во всей красе была запечатлена его некогда любимая девушка, а после — жена. Сейчас же, то ли от страха, то ли от скуки, девушка пошла по рукам.
На одной фотографии её прижимает к стене какой-то подворотни зрелый мужчина, фривольно расположив своё колено меж её ног.
На другой запечатлено окно дома, за полупрозрачными занавесками которого видно как сидящая на коленях девушка склонила голову к паху обнаженного мужчины. Уже другого мужчины.
Третий снимок представлял собой фото, сделанное самой девушкой, на котором она и светловолосый паренёк обнимаются, стоя у зеркала. Снова нагишом.
В папке оказались десятки фотографий, заботливо сгруппированные по дате съемки. Только за две недели наблюдения была выявлена связь девушки более чем с пятью разными мужчинами. Неудивительно, что Тсунаёши совсем не видел жену и ужинал обычно в одиночестве в своем любимом ресторане. Ведь его жена столь занята обслуживанием других мужчин, что совсем забыла о своем.
Помимо фотографий был текстовый отчёт, который сейчас пересказывал парень, явно набравшийся уверенности. Скорее всего он решил, что ему ничего не грозит, раз наказание не последовало сразу же.
Тсунаёши никогда не торопился с вынесением приговоров. Он любил поиграть со своей жертвой, как кот с мышью. По его мнению на свете не было ничего более прекрасного, чем взгляд, молящий о пощаде.
Едва парень вышел из кабинета, Тсуна вновь набрал номер Ямамото.
— Завтра утром я хочу увидеть на своем столе отчёт об убийстве всех членов семьи того неудачника, что только что вышел от меня. И проследите, чтобы всё произошло у него на глазах, однако его самого трогать не нужно. И желательно оставить побольше крови, вроде это у Судзуки хорошо получается?
— Хорошо, Тсуна. Будет сделано.
— Кстати, не хочешь поужинать сегодня вместе? Можем зайти в суши-бар твоего отца, что недавно открылся.
— Договорились, — по голосу Тсуна понял, что Ямамото улыбается. — Через пару часов буду у тебя.