Встреча

Ее боялись. Ее очень боялись. Говорили, что она живет там целую вечность, и никто не рисковал лишний раз подойти близко к ее жилищу. Но женщина, внезапно появившаяся у лесного дома, явно была исключением. Впрочем, будь среди крестьян какие-нибудь приезжие купцы, они бы тут же узнали пришелицу, благо, что на Востоке она была фигурой известной. Но таковых в деревне в тот момент не оказалось, поэтому жители так и остались в блаженном неведении. Женщина без колебаний открыла дверь и вошла. Оглядев комнату, где вопреки ходящим по деревне слухам не было ни черепов, ни котлов с каким-нибудь ужасным зельем, ни даже черного кота. Все, что могло навести на мысль о том, чем занимается хозяйка, было несколько пучков трав, наполнявших дом ароматами луга. - Тебе не говорили, что входить без стука очень невежливо? – откинув легкую занавеску, взору гостьи предстала и сама хозяйка. - И тебе доброго дня, - раздался ответ. – Хорошо выглядишь… - Ты имеешь в виду, лучше тем по слухам, - уточнила хозяйка и неожиданно улыбнулась. – Знаешь, Румина, после того случая они даже и не пытаются в чем-либо обвинять меня. - Это верно, - кивнула та, садясь на грубо сколоченный стул. – Все же на всех мил не будешь. А уж тем более такие как мы. Но все же хорошо, что ты не обзавелась кривым глазом, горбом и хромой ногой. Тебе бы не пошло. На секунду в домике воцарилось молчание, а затем раздался хохот. Хозяйка смеялась так сильно, что ее некогда знаменитые рыжие волосы разметались по плечам, а по щекам потекли слезы. Сумев, наконец, немного успокоится, она посмотрела на свою бывшую противницу: «А ты, я слышала, снова замуж вышла. Коллекционируешь?» Ее собеседница безразлично пожала плечами: «Пока не мешает мне, почему бы и нет. Человек он неплохой: богатый, спокойный, надежный. А самое главное ума у него хватает, чтобы не лезть, куда не просят». - А ведь ты фактически правишь, причем не только Багдадом, - внезапно произнесла рыжеволосая. – Помнится, когда-то ты об этом мечтала. Ты, наверное, очень довольна? Впервые за все время разговора на лице Румины появилось слабое подобие улыбки: «Весьма. Но и ты добилась, чего хотела, Мэйв». Мэйв внезапно помрачнела: «Ты вспоминаешь его?» - Часто, - Румина не стала отрицать очевидное для них обеих. – Может даже слишком часто. Правда, сравнивать с другими и не пытаюсь. Все равно будет не в его пользу. - Ну, не столь он уж был и плох, - усмехнулась рыжеволосая. - Герои обычно нужны там, где не хватает мастеров, - спокойно парировала та. – Все же ему следовало стать мастером. И он, и моя сестрица могли остаться в живых. Карие глаза внезапно затуманились болью. Она помнила тот день, как будто это было вчера. На Багдад снова напали. Халиф послал за ними, и Синбад, сломя голову, бросился на выручку. В общем, все как всегда. Мэйв не могла понять только две вещи. Зачем пираты решили взорвать дворец, и почему Халиф не догадался убрать все челядь из этого самого дворца.… Брин умирала около четверти часа, Синбад прожил еще два дня, так и ни разу не придя в себя, несмотря на отчаянные усилия Феруза. Ронгару, можно сказать повезло, вопреки многочисленным ожогам и страшным ранам, он выкарабкался. Впрочем, радоваться их врагам пришлось недолго, поскольку этот взрыв стал для них роковым. Впервые один из самых могущественных темных магов спас город, в ярости буквально сметя убийц с лица Земли... Мэйв долго не могла прийти в себя от тех эмоций, которые мелькали на лице Тюрока, пока он прижимал к себе умирающую дочь. Правда о последнем факте члены команды узнали немного позднее и уже от Румины. Сказать, что это стало шоком, было нельзя, в тот момент их гораздо больше волновала жизнь Синбада. Разумом Мэйв понимала, что его тело просто прекратило борьбу, но все ее существо восставало против этого, как и против празднования спасения Багдада. В тот же вечер они уплыли в свое последнее плавание. Ронгар вернулся домой под опеку сестры, которая применила все возможности для того, чтобы излечить его. Феруз женился и вместе с Вельдой совершил немало открытий, многие из которых, правда, не были по достоинству оценены согражданами, которые неоднократно жаловались на всевозможные напасти. К слову, не все были безосновательными. Убитый горем Дубар после распада команды остался в Багдаде. Сама кельтка предпочла сбежать ото всех. Но причиной этого было не только горе, но и злость. Злость на свой собственный длинный язык. Ибо никто за него не тянул, когда много лет назад она пообещала Румине, что проживет столько, сколько необходимо, чтобы убить ее. И в тот день она полностью осознала смысл своих слов, поскольку Тюрок, пытаясь спасти Брин, потребовал у Скрэтча жизни для дочери. Но не учел мерзкий характер последнего, к тому же ясно понимавшего, что душу капитана ему уже не заполучить… -Сколько ты уже здесь? – голос бывшей противницы вырвал Мэйв из потока воспоминаний. – Не думаешь куда перебраться? - Боишься, что не найдешь? – печально усмехнулась та. – Думаю, побуду здесь еще немного. До начала эры костров время еще есть. - Верно, - согласилась ведьма, поднимаясь. – Но все же не задерживайся, чтобы местные псевдо-герои не попытались начать его раньше срока. Кивнув на прощание хозяйке, она вышла из дома и через секунду пропала. Рыжеволосая пару минут смотрела на распахнутую дверь, словно ожидая, что та вернется, а затем просто закрыла ее в ожидании следующей встречи.