Прощай

      - Прощай, мой капитан Прутик, - сдерживая слезы, прошептала Моджин, глядя вслед удаляющемуся навстречу Санктафраксу стволу летучего дерева. Бесполезные теперь соленые капельки стекали по веснушчатым щекам, носу, дрожащим губам, но не могли погасить ни пламени в сердце несчастного Каменного Пилота, ни огня, охватившего летучее древо.       Заскрипев, гигантский деревянный столб с огромной скоростью перелетел Риверрайз и, навсегда унося с собою двоих пассажиров, исчез в облачном месиве, разбрасывая копны оранжевых и голубых искр. Отправленными выстрелом в небо товарищами по несчастью были молодой красивый темноволосый капитан воздушных пиратов – Прутик, также известный как Рыцарь Академии Арборинус Верджиникс и помощник Профессора Света; и Каулквейп Пентефраксис – подмастерье капитана, потерявший судьбу в Санктафраксе, сын погибшего члена Лиги, в прошлом младший служка воздушного города.       У них не было другого выхода; выстрел в небо – способ, которым самые кровожадные капитаны расправлялись с мятежниками – был единственным быстрым путем в воздушный город ученых, ведь в ситуации, в которой оказались наши герои, каждая минута на счету.       Ствол летучего дерева Воздушное пожарище нещадно удалялся, превращаясь из огромного воздушного пожарища в маленькую оранжевую точку на сером, запятнанном тучами небосклоне.       - Вот и все, - глухо пробормотала Моджин. В одну секунду она потеряла всё – все выдержанные переживания, все пережитые испытания, все её старания, всё было в пустую. Жизнь вдруг показалась такой пустой и бессмысленной. Внутри будто окатили кипятком огромный летучий камень – что-то огромное и тяжелое внезапно ухнуло вниз, кануло в бездну, унеся за собой всю энергию и эмоции. Сил на слезы больше не было – напротив, хотелось молча прыгнуть с Риверрайза и лететь, лететь, не чувствуя тяжести оставшегося позади мира…       Моджин плавно осела на теплую влажную землю, прислонившись к толстому стволу позади. В голове ее не было ни мыслей, ни чувств – она была пуста, как и немигающий взгляд, направленный сквозь могучую крону куда-то вдаль, к недосягаемому теперь небу. Возможно, она возносила отчаянные, но абсолютно бессмысленные молитвы небу, древу, Краю, – кто теперь мог бы спасти ее Прутика? Разве только сам Хрумхрымс снизойдет до маленького одолжения несчастному смертному – Моджин с радостью была готова отдать ему свою душу ради капитана.       Ключик и замок, а впрочем, и само сердце, больше никогда не будут использованы по назначению – полной жизни девушки больше не существовало; как человек может жить без сердца? Она уже давно отдала его в надежные руки… Даже то, что, говоря напрямик, человеком она не была, не избавляло ее от мучительной потребности любить и быть любимой.       Сквозь побелевшие сжатые губы прорывались-таки старательно сдерживаемые всхлипы. До одурманивающей боли сжимая челюсти, Моджин глотала слезы, не позволяя себе снова расклеиться, взорваться, выплеснуть копившиеся годами эмоции. Наверное, она никогда не простила бы себе тот момент, когда она проявила свою слабость, показала пугающее «многообразие» своих эмоций – как маленькая девочка разревелась перед самим Прутиком, которого так трепетно любила. До слез.       И вот к горлу подступает комок, выжимающий слезы из покрасневших глаз, и Моджин чувствует, что никакая физическая боль не сможет перекрыть боль душевную.       Кто она, чего она стоит, если у нее не хватило храбрости и упрямства переубедить капитана и привязаться к рвущемуся в небо голому летучему стволу?       Единственное живое существо (из неодушевленных же только воздушный корабль), действительно что-то значащий для нее, канул в неизвестность. Хотя, какая неизвестность? Будь Моджин лучшим Каменным Пилотом во всем Крае (собственно, так и было), она ни секунды не была уверена, что пассажиры приземлятся именно в Нижнем Городе. Нет, конечно, шансов нет – ствол сгорит, паракрылья обуглятся, слой грязи с самого Риверрайза не спасет от жадных языков пламени…       В последнюю минуту она должна была быть вместе со своим капитаном, погибнуть ради него, доказать свои чувства. Но ни время, ни взлетевшее в поднебесье древо не вернуть.       Моджин медленно встала и, как во сне, подошла к обрыву Риверрайза.       «Не дождусь на этом свете, так хотя бы встречу на том…»