В эпицентре

Покиль вошёл на кухню и шмыгнул. И даже вытер под носом – так, на всякий случай. Увидеть Минки он не ожидал. По его расчётам, спать им ещё часа два. А ему, Покилю, всего часа два. Гулял же всю ночь, под утро в баре замёрз, в такси не согрелся, и устал. До соплей вот. Минки сидит над телефоном и чашкой кофе. И что-то там в телефоне делает. И вид у него такой, будто тоже всю ночь не спал. - О, хён… - реагирует Покиль, когда Минки переводит на него взгляд: - Фанки-хён, - он скрывает смешок. - Покири… - Минки жмурится и качает головой, тоже начиная смеяться. Минки спал плохо все крайние дни. Горло то болело, то отекало, он с трудом глотал и хотел бы не глотать вовсе, потому что опять же – больно. Но петь живьём при этом не отказывался, потому что – ну, как же, промоушн, команда, и он тоже за них в ответе. А на уговоры Сонджуна и Покиля один раз высказался: «Но вы, когда болеете, вы там у себя рэп пускаете фонограммой?» - и они как-то не нашлись даже, и больше к нему не приставали. То есть, как не приставали… Минки уставал больше всех и в прэктис-рум время от времени уходил к дивану. Прилечь, как он говорил. Сесть и откинуться на спинку. Сонджун с Покилем заканчивали очередной интерэкшн, и Сонджун шёл к Минки – приглядеть. Садился рядом и обнимал его, как родного, слушая, как проходит одышка. Минки свободно принимал скиншип. А Покилю не сиделось. Скучно. Энергии-то. В итоге, он начинал приставать к Сонджуну с тем, что «хён, хватить пользоваться моментом и дремать», а потом делал что-нибудь дурацкое, лез со щекоткой, а потом они оба щекотали Минки, и он орал что-то вроде «придурки вы, бля!» и не знал, куда деться от смеха и от этих по обе стороны. Но это помогало прийти в себя. Но спал Минки всё равно плохо. Как бы ни уставал. И ночью было не смешно. Он открыл глаза, потому что во сне силился сглотнуть. И во сне у него не получилось. Он посмотрел на часы – почти 4 утра. Ни врача ещё нет, чтобы попросить капельницу – антибиотик или глюкоза на выбор – и не денешься никуда. Только в Твиттер. Почти 4 утра. Минки разглядывает только что выложенную фотографию. На Still PM накануне вечером он всё-таки не зря подписался. Вот он, значит. Широкие кольца, объёмные браслеты, снепбек. Рэпперы… Лучший друг Покиля, значит. На день рождения к которому Покиль не мог не пойти, несмотря на то, что у AirPlane сегодня стейдж. Лучший друг и любимый хён. Рэпперы… И Покиль пошёл же. Побежал. Под обещание менеджерам – не пить, Сонджуну – не пить слишком много, Минки – вернуться рано. - Ты возвращайся не поздно, ладно? - Я рано буду. Минки сразу понял, что это «рано» означает не «пораньше», а «рано утром». И вот, почти 4 утра, а Покиль со Still PM в каком-то туалете… празднует. Сам Минки насквозь правильным не был, но за Покиля волновался. Минки вздохнул. @AP_Minki: @stillpm С днём рождения, вас! ^ ^ Позаботьтесь о Покири, пожалуйста. Стилл откликнулся. Ретвиттнул с комментарием: «Хён. Я обещаю, всё будет в порядке». Манеры у него такие, что ли. Никаких признаков дружелюбия в сообщении. Или просто что-то в этом ответе… что-то между строк… О том, что есть такой Still PM Минки, конечно, и раньше слышал. Хотя, вообще-то, от Покиля. И записи какие-то слушал. Но, то ли упустил из виду, то ли друзей у рэпперов слишком много, и все, причём, тоже рэпперы… Но пару часов спустя, облазив Тумблер, и переслушав, Минки просто не может не смеяться. Правда, очень смешно же! И неловко-то как вышло. Минки не может не смеяться, когда в общажную кухню входит Покиль. Рано, как и обещал. Рано утром. И Покиль не может не смеяться, пересказывая, как же смеялся Ёхани-хён, получив сообщениея от Минки, и как Ёхани-хёна было не собрать, когда Покиль сдал, что Минки-то у них в группе… мама. И по затылку Ёхани-хён ему надавал, потому что: «Охуеть, а. Маму себе нашёл, неблагодарный сучёныш!» Но из-за Минки они честно-честно не поссорились. Конечно, нет. Более того, Ёхани-хён хотел бы познакомиться лично с Сон Минки, который так всех удивил. - Но «мама»! Покири! – Минки ставит перед Покилем чашку горячего кофе и отвешивает подзатыльник. Лёгкий. Покиль только голову немного пригибает, продолжая улыбаться и рассказывать. Покиль уже в лицах рассказывает какую-то историю о записи его первого микстейпа, уверенно копируя интонации Ёхана и дословно воспроизводя его матерные связки. Показывает артистично. А Минки всё пытается попить и не подавиться кофе от смеха… Когда в кухню врывается Сонджун. Врывается, пихнув дверь. Взъерошенный весь, с курткой на одном плече. С воплем: «Проспали, бля?!» И Минки всё-таки захлёбывается и кашляет. А Покиль садится и упирается лбом в столешницу. Сил смеяться стоя уже нет. Сонджун подскочил за 1,5 часа до будильника. В полной уверенности, что к чёрту всё проебали… * * * На самом деле, они никогда не просыпают. Не высыпаются – почти всегда. Но не просыпают. Хватает ответственности. Или кто-то обязательно очнётся вовремя. Или потыкает, если другой случайно задремал. - Уон… - Покиль сидит на полу, радостно разбирая коробку с подарками от фанаток: - Они что-то о тебе знают, хён! – он демонстрирует Сонджуну маску для сна. С какими-то там котиками, но очень хорошую маску для сна – на пол-лица. Сонджун не возражает. Он уже расположился на диване и… просто не возражает. И потягивается. - Там, кажется, ещё, - Минки сидит рядом с Покилем, обнимая большого плюшевого медведя. Персональный подарок. «Для оппы с волшебным голосом. Думай обо мне, когда обнимаешь его». Там, в коробке, помимо прочего, действительно есть ещё. Ещё две. Ещё две маски для сна. Итого: три. Для всех. Покиль выбирает и выдаёт одну Минки, и тот тут же надевает её на медведя. И любуется на результат. Ужасно мило. - Нет, вот, что ужасно мило, - возражает Покиль, заваливаясь к Сонджуну. Упирается локтем в спинку дивана и улыбается в лицо. Сонджун во все глаза смотрит и пытается проследить за руками Покиля, а потом мир скрывает плотная мягкая темнота. Покиль надевает на него маску. И смеётся: - Для сна! Сонджун просит Минки его сфотографировать и слепо протягивает телефон куда-то перед собой. Потом просит Покиль – на фоне спящего хёна. Сонджун толкается, потому что, Покиль, бля, уймись уже ржать и скакать. Потом Покиль исчезает, но тут же спорит с Минки. Старший сдаётся под аргументом: «Я же типа макнэ!» И Покиль снова заваливается на диван, частично – на Сонджуна. Он елозит, надевая маску, и размещаясь, и Сонджун подставляет руку ему под голову. Иди, мол, сюда. Покиль идёт. И вроде успокаивается. Минки так и фотографирует: расслабленного Сонджуна, лежащего с ним Покиля, и… его медведя, которого Покиль бессовестно отжал. Несколько кадров, чтобы потом выбрать лучший, и Минки спешит забрать свой подарок и вернуть телефон Сонджуну. На что Сонджун неопределённо машет рукой и бормочет что-то такое: «Да не надо мне, рядом…» Минки смешно. Покилю тоже забавно. Пяти минут не прошло, а Сонджун уже готов спать. И почти даже спит. - Хён… Сонджун пытается подвинуться. - Хён… а фанатки и правда что-то знают… Сонджун чувствует пальцы Покиля. Как Покиль лезет к нему под куртку. И хватает за бок. - М-м! – Сонджун старается увернуться, не смешно совсем, засыпать только начал. Но Покиль всё лезет. Под куртку лезет. Забрасывает на Сонджуна ногу. Просто лезет. Сон улетучивается. Сонджун открывает глаза. Ничего принципиально не меняется – маска для сна – но сон улетучивается. - Бля, Покири! – Сонджуна раздражает и смешно в то же время, и он не видит, чего там Покиль улечься-то не может, крутится и дурачится. Сонджун чувствует, как у него встаёт. Минки где-то там ржёт и причитает, что одногруппники у него – пиздец, дети. А Сонджун чувствует, как у него встаёт. И в какой-то момент он шепчет, просит, надеясь, что только Покиль услышит: «Ногу не убирай». Покиль издаёт какой-то вопросительный звук и до него доходит. Он тихо смеётся, а потом говорит – Сонджуну и для всех: «Я поваляюсь пока на тебе, сонный хён». Сонджун выдыхает, стараясь расслабиться. А Покиль выдыхает ему в шею. * * * Покиль это умеет. Покиль вообще умеет. Одним пальцем крутить на столе телефон, бросая взгляды из-под косой чёлки. И если бы Сонджун был менее приличным, и если бы не осознавал так чётко, что вокруг друзья, то пошёл бы за Покилем в туалет. Но Покиль отходит от их столика, а Сонджун остаётся, проклиная собственную сознательность. Покиль умеет. Как подросток, зажиматься в лифте. Зажимать в лифте совсем не по-детски. Снова и снова выдыхать в шею, и с нажимом гладить между ног, так, что возражения не уместны. И если бы Сонджун мог, он бы давно снял джинсы. С них обоих. Или хотя бы молнию расстегнул. Покиль не отходит до последнего, но Сонджун всё равно проклинает двери лифта, которые имеют свойство открываться на выбранном ранее этаже. Сонджун может. Дома, в их комнате. Он может раздевать Покиля. Целуя взасос, отрываясь, только чтобы футболку с него стянуть. Отрываясь, чтобы Покиль целовал его по шее, или прикусил за шею, когда Сонджун запускает руку ему в джинсы, едва расстегнув ширинку. Сонджун может. Укладывать Покиля на их кровать. Неважно, на которую из двух. Укладывать под себя, обнимая, чувствуя его. Кожей. Покиль всегда горячий, всегда открывается, всегда такой… Сонджун в руках ничего подобного не держал-то никогда. Сонджун сходит с ума. Он целует Покиля в губы, потому что так хочет. Потому что ему нравится. Целоваться с ним. С Покилем. И губы его нравятся. Он касается их. Мягкие. Манят. И Покиль проводит языком по его пальцам. Обхватывает губами и облизывает. Один за другим. И Сонджун не убирает руку, подставляя, потому что всё на свете забыл. А Покиль закрывает глаза и делает. Просто делает. Раньше не делал. Просто это сводит с ума. Покиль знает. Как раскладываться и повторять: «Хён…» - тогда, когда нужно. И пробует произнести: «Сонджун-а…» Он гладит, по рёбрам, ниже, и пытается снять с Сонджуна бельё, ровно настолько, насколько может дотянуться, лёжа под ним. Сонджун помогает. А Покиль обхватывает его ногой, чуть меняя положение. Обхватывает, цепляет за резинку пальцами ноги, и стягивает трусы с Сонджуна. Так. Ногой. Выдыхая, будто рассмеялся бы, если бы мог. Покиль доволен. Потому что чувствует губы Сонджуна у себя на животе. И его язык. Эти поцелуи горячие. Такие, что Покиль плавится. Покиль хочет. Сейчас хочет. Он вообще ужасно нетерпеливый. И если бы он только чаще говорил «я сейчас хочу, хён», Сонджун наверняка шёл бы за ним, куда угодно, в любое время. Покиль стонет, плавно двигая бёдрами. Но Сонджун не спускается ниже. Сонджуну нравится. Целовать Покиля в кадык, когда тот запрокидывает голову, потому что Сонджун, наконец, касается его члена. Не сжимает даже, гладит, вверх, и вниз, заставляя Покиля поднимать бёдра. Покиль позволяет. Позволяет понять, что можно, что он не против. Что можно много. Он поднимает бёдра и Сонджун проскальзывает пальцами между его ягодиц. Сонджун ласкает его. Надавливая. Несильно. Недвусмысленно. Сонджун почти представляет себе. Сонджун почти представляет. Он кончает, потому что Покиль перехватывает какой-то момент и дрочит ему, с силой и быстро. И Сонджун представляет, теряя реальность. Потому что Покиль на самом деле позволит всё. * * * Сонджун не первый раз за последнее время просыпается раньше будильника. Мир поначалу такой же: мутный, двоится, и утро, ох. Единственная разница – ничего не звенит над ухом, и есть время поваляться. Он аккуратно заползает на подушку повыше. Очень аккуратно, чтобы не разбудить спящего под боком Покиля. И шарится в телефоне. Впрочем, быстро становится скучно. Точнее, сонно. И Сонджун сползает обратно, укладываясь Покилю под спину, на что тот мгновенно откликается. Не просыпается толком, но откликается, облокачиваясь на Сонджуна спиной. И встаёт у Покиля мгновенно. Сонджун шепчет на ухо: «Утречка, что ли?» - и Покиль только мычит, потому что ему-то сладко. Потому что тёплые руки гладят, и переворачивают, и вот он хён, спускается поцелуями по груди, и Покиль раздвигает колени… Но что-то меняется. Покиль резко дёргается, и что-то меняется, но Сонджун не понимает что именно, потому что живот Покилю он целовал под одеялом. Зато слышит: «Минки… Минки-хён!» – и оглушающий хлопок дверью. Одеяло не скрывает торчащие ноги Сонджуна. И Минки в увиденном не сомневается ни секунды. И выметается вон. Вот, что меняется. Меняется всё. А Минки… они же договорились пойти в кино, и он встал пораньше, чтобы заказать билеты, потому что Сонджун с Покилем это проебут, и все в итоге без фильма останутся. Он хотел им похвастаться. Скорее. Разбудить и похвастаться прямо с утра. Потому и пришёл. И вошёл, как обычно – постучал и вошёл. И… и пиздец. Этот пиздец. Когда в тишине звонит будильник, напоминая о запланированном времени подъёма, Покиль не знает, куда бы выйти. Сонджун сидит на кровати и пытается придумать. Что-нибудь. Что сказать. Что сделать. У него же группа, походу, разваливается. Десять минут спустя, будильник звонит ещё раз. И ясно, что дальше сидеть не получится. У них есть дела, и есть рабочий график, хоть и группы-то больше, судя по всему, нет. Но выйти кто-то должен. Сонджуну страшно. Трясёт его хуже, чем Покиля, но: «Блядь… лидер я…» - он выходит из комнаты. В коридор, в котором никого нет. Минки на кухне. За столом, на любимом месте. Над телефоном. Сидит, подперев кулаком щёку. И вид у него болезненный. Сонджун заходит молча и садится напротив. И молчит, пытаясь подобрать слова. Которых нет. Он не знает, что говорить, оправдываться или успокаивать, или честно признаться, что охуевает и сам. Сонджун понятия не имеет. А у Минки в глазах – страдание. И чувствует он себя, словно в эпицентре оказался. Он молчит тоже, а потом говорит: «А я… нам билеты в кино заказал… всем нам…» Сонджун смотрит на него, а Минки продолжает: «Там предпоследний ряд получился… там хорошо… там, ну, Сонджун-а, мы идём сегодня?» И это единственный вопрос, который задаёт Минки. Они вместе завтракают. Обсуждая, в основном, то, что Покиль неуважителен, раз выходит на завтрак так поздно, ещё и не ест вовсе. А потом, убирая со стола, когда Сонджун с Покилем уже собираются встать, Минки произносит: «А ещё, у меня теперь свой снепбек». Они успевают заскочить к Минки в комнату, переполненные любопытством. И он показывает, примеряя снепбек напротив зеркала. Сонджун и Покиль крутят кепку на его голове козырьком то вправо, то влево, споря, куда же лучше, и едва не доводя Минки до головокружения, и точно портя причёску. «Эй! Эй!» - он отмахивается: «Ёбнешься с вами… А… Блядь, пиздец же с вами ёбнешься!» На что Покиль замечает: «Фанки-хён только что реально рэп прочёл…» И Минки вздыхает. Потому что его ломает. Потому что реально бежать отсюда надо. Но совсем не хочется никуда бежать. Потому что он их очень полюбил. И любит. Вот этих. Ёбнутых. «Совсем ёбнутые», - говорит он, обнимая их обоих.