Hello, hopekillers

      « Надежда — это гармония. Просто сердце, которое становится всё ближе к свету. Вот и всё. Отчаяние — полная противоположность надежды. Оно разрушает и сбивает с толку. Оно поглощает любовь, ненависть и всё на свете. Если ты не знаешь, где всё закончится, ты впадаешь в отчаяние. Отчаяние невозможно предсказать. Только непредсказуемость отчаяния может спасти тебя от скучного будущего, » — утверждала Джунко Эношима.       Говоря это, её лицо искажалось: милые голубые глазки заливались розовым цветом — цветом свежей крови*, зрачки становились неестественно маленькими, нежные губы расплывалась в безумной улыбке, обнажая ровные белоснежные зубы, а за спиной будто появлялись дьявольские хвост и крылья, на голове — красные рожки.       Именно эта привлекательная особа уничтожила целый мир, погрузив всё человечество в беспросветную бездну под названием «зецубо»**.       И даже после смерти Джунко, мир продолжил падать в эту темную пучину отчаяния…       Распахнув свои бирюзовые глаза, Охико сделала глубокий вдох и застыла в изумлении. Супер Актриса лежала на зеленой траве, которая приятно щекотала ей руки и ноги, а над головой — стеклянный купол, похожий на потолок в теплице или некой обсерватории. Она, оперевшись на руки, привстала и постаралась осмотреться. В глазах еще осталась сонная пелена, а сам разум был затуманен: то ли ото сна, то ли ото средств, которые кто-то применил, чтобы Охико заснула.       Повернувшись влево, она заметила множество различных ярких цветов. Аромат их смешивался в воздухе, от чего порой становилось дурно. В общей клумбе соседствовали бело-красные тюльпаны и сиреневые фиалки, величественные астры и скромные нежные ромашки, пышные хризантемы и колючие розы, которые будто отстранялись ото всех цветов, благоухали роскошные лилии и пестрые пионы. Перед клумбой, на изумрудной траве приветливо улыбались истинные дети солнца — одуванчики.       Рядом росли могучие мохнатые ели, тропические пальмы, красные клёны и еще много экзотических деревьев.       В другой стороне цвела нежная Сакура. Иногда ее розовые лепестки отрывались от тонких веточек и, кружась в беззаботном танце, опускались на землю.       Актрису поразило это удивительное соседство растений и, предположив, что она спит, ущипнула себя за руку. Ничего не произошло — сад всё ещё был перед глазами. Она ущипнула себя еще раз, но сильнее, из-за чего на её светлой коже остался небольшой синяк.       — Значит, я всё-таки не сплю…— подумала про себя Охико, поднимаясь с земли.       Отряхнув полосатую юбку, СУСШ Актриса покружилась, осматривая комнату. Ничего примечательного: серые стены были украшены лианами, вьюнами и виноградом, создавая ощущение, что стены тут тоже состоят из растений.       Охико начала серьезно волноваться, так как никакой двери не было видно, следственно, выйти она не могла. Озадаченная вопросом, как она оказалась здесь, Охико подумала, что ее могли закинуть сюда сверху, через стеклянный потолок, но и она, и потолок были целы.       В надежде на то, что дверь сама появится из ниоткуда, Охико побродила по саду взад и вперед еще пару минут, но волшебства не происходило.       Сердце стало биться чаще, а со лба капал холодный пот, который Охико осторожно вытирала ледяной рукой.       — Не может быть такого, что я уснула самостоятельно. Совершенно не помню этого. Может меня напичкали снотворным, дали понюхать газ или что-то в этом духе, — размышляла вслух Охико, приложив указательный палец к виску. — В любом случае, надо как-то выбираться…       Еще раз обойдя комнату вдоль клумб, деревьев и стен, Актриса обнаружила потайной ход, спрятанный за лианами. Раздвинув их руками, Охико оказалась в маленькой комнатке с темно-серым потолком и полом. Посередине стоял высокий деревянный стол с одной железной ножкой, а за ним — массивная металлическая дверь.       Обрадовавшись, Охико вприпрыжку побежала к спасательному выходу, который она так долго искала, но остановилась рядом со столиком.       Её заинтересовала крохотная записка и хрустальная ваза с красивым цветком на нем.       — «Добро пожаловать в игру! Для начала пройдите в актовый зал. Желаю всем Отчаяния :)» — развернула записку Охико и тихонько прочла её вслух.       СУСШ Актриса повертела в руках бумажку, перечитала все еще раз, но толком все равно ничего не поняла. Хотя эти загадочные обстоятельства насторожили её: необъяснимое пробуждение в саду полном растений, которые не могут расти в одном месте, таинственная записка…       Ученица осторожно отложила листочек в сторону и перевела задумчивый взгляд на цветок в вазе. По неприятному аромату и необычному внешнему виду она поняла, что перед ней хиганбана — лилия ярко-красного цвета, с круто закрученными лепестками и длинными тычинками, которые напоминают изображения всполохов пламени. Охико негромко вскрикнула и остолбенела. В японской культуре, хиганбана считается цветком смерти, символом трагического конца, лилией демонов, которую принято высаживать на могилах, так как она охраняет покой умерших, поэтому обычно японцы испытывают к ней лишь отвращение и ужас.       Опомнившись, Охико быстро схватила записку и выбежала за дверь.       Опустившись по стене, она села на пол, закрыла глаза, часто дыша и сжимая в руке странную бумажку.       — Что с тобой? — спросила незнакомка, выходящая из-за угла.       Охико встрепенулась и вскочила на ноги, как солдатик. Перед ней стояла высокая девушка, рядом с ней СУСШ Актриса была похожа на гномика. Костюм, состоящий из пышной короткой юбки, украшенной нотами, и полосатой жилетке, отлично подчеркивал её стройную фигуру. Два длинных закрученных хвоста слегка покачивались, когда она шла или крутила головой. Темные глаза безразлично глядели на Охико, изображая хладнокровие и равнодушие.       — Я в порядке! — отчеканила она.       — Это хорошо, — безразлично ответила девушка. — Меня зовут Мика. Я Супер Пианистка.       — Приятно познакомиться, Мика-тян. Я Охико, СУСШ Актриса.       — Что произошло? — холодно произнесла Мика.       Охико оглянулась по сторонам, как бы их никто не подслушал и шепотом сказала:       — Я очнулась в саду, хотя не помню, как засыпала. Затем я вышла в другую комнату. Там стояла хиганбана в вазе, а рядом лежала эта записка…       Она протянула Мике листок. Пианистка прочитала содержимое, перевела томный взгляд на Охико и сказала:       — Я получила такое же послание, когда проснулась в медпункте. Хиганбана, говоришь… Ядовитый цветок, ничего больше. Я не верю в мистику.       Мика, развернувшись, пошла дальше по коридору, цокая каблуками шнурованных сапог.       — Эй! Ты куда?! — крикнула ей вслед Охико.       — В актовый зал. Не хочу опаздывать на эту «игру», — не оборачиваясь, сказала Мика.       СУСШ Актриса подбежала к ней.       — Я с тобой!       — Ещё бы. Тебе ведь пришло такое же приглашение, — едва заметно ухмыльнулась Мика.       Охико неловко улыбнулась и спросила:       — Ты тоже не помнишь, как попала сюда?       — Нет.       Актриса притихла, так как краткость Мики отбила желание разговаривать.       Зайдя за угол, девушки остановились.       В казавшемся бесконечным коридоре, красные лампы заливали стены кровью. Широкие окна были запаяны стальными пластинами, непропускавшими свет, которые иногда зловеще блестели. В каждом углу на потолке висели камеры видеонаблюдения и следили за заточенными в здании.       Сбивчивое дыхание не давало сказать ни слова.       — Какого чёрта… — дрожащим голосом прошептала Охико.       Сглотнув стоящий в горле ком, Мика постаралась быть такой же холодной, но неспокойное выражение лица выдавало её.       — Видимо, кто-то готовился, чтобы принять нас.       Охико нервно посмотрела на Мику.       — Кто-то?!       — Рано ещё говорить о чём-либо. Идём.       Она помотала головой, чтобы очистить свои мысли, и снова, стуча каблуками, пошла дальше по коридору.       Охико осталась стоять, не в силах пошевелиться.       Пианистка недовольно развернулась, взяла Охико за запястье и потащила за собой.       — Это он? — спросила Охико уже успокоившимся голосом.       Они остановились перед массивными дверями из красного дерева.       — А мне откуда знать? Проверь.       Актриса осторожно взялась за позолоченную ручку обеими руками и открыла двери.       Когда глаза привыкли к свету, девушки смогли рассмотреть комнату, в которую они вошли.       Это был большой зал, где находилось еще около пятнадцати подростков помимо Мики и Охико.       На сцене стоял стул, на котором сидела красивая девушка. С правой стороны от нее окна были также закрыты пластинами, как и в коридоре.       — Привет всем! — громко сказала Охико, чтобы ее смогли все услышать.       — Здрасте, — безразлично помахала рукой Мика.       Все обернулись.       Девушка на стуле пристально смотрела на вошедших. И откинув назад сиреневые волосы, она с презрением сказала:       — Вы немного опаздываете…       — Если бы на моей руке были часы, а в записке было указано время мы бы не опоздали, — ответила Мика, проходя ближе к сцене.       Охико шла за Микой, разглядывая остальных ребят.       — Соното сама не знает, почему она тут, — положив руку на плечо Охико, рядом стоящая девушка мило улыбнулась. Её голубые глаза сияли доброжелательностью и дружелюбием, от чего на душе становилось тепло.       Охико вздрогнула от неожиданного прикосновения.       — Прости, что напугала тебя…       Милая девушка отвела в сторону виноватый взгляд, прикусив от сожаления нижнюю губу. Её эмоции отнюдь не выглядели наигранными, как это обычно бывает. Лучезарная и чистая Атсуко (её имя и талант СУСШ Надежды выяснились позже), похожая на ангелочка, будто освещала это темное место. Её движения были легки, как у порхающей бабочки: руки двигались плавно, она аккуратно переступала с ноги на ногу. Голос звучал уверенно и достаточно громко, несмотря на то что Атсуко, на первый взгляд, казалась стеснительной и мягкотелой.       — Ты сказала, что Соното сама не знает, где она? — спросила Мика, уже подходящая к беседовавшим девушкам.       Удивительно, что её, такую кроткую и безразличную, смогло заинтересовать что-то.       — Ну да, — ответила Атсуко, не совсем понимая, почему Пианистка акцентировала на этом внимание.       — Тогда почему она сидит на этом стуле? — Мика указала пальцем на Соното, «возвышающуюся» над остальными. — Он тут один и стоит на сцене, а значит, для кого-то особенного.       Соното, титулованная Певица, вскочила с места, услышав свое имя.       — А разве тебя должно это волновать?!       Она надменно посмотрела на Мику, подойдя к краю сцены, поставила руки на изящную талию.       — Знаешь ли, я очень известна. Я разъезжаю с гастролями по всему миру, живу в шоколаде, одеваюсь у великих кутюрье, — говоря это, Соното выпрямилась, выпячивая грудь вперед, и гордо подняла голову. — И разве я не особенная?! Я попала в какую-то дыру, где даже нет стульев! Не на полу же мне сидеть, когда есть это!       Закончив свой монолог, Певица демонстративно опустилась на этот злополучный стул.       В толпе многие не обратили внимания на этот разговор (или делали вид, что не обращали), некоторые же заинтересованно слушали, пытаясь предугадать, чем всё закончится.       Мика лишь промолчала в ответ.       Вдруг, нарушив уже вроде как спокойную обстановку, из-за кулис начал подниматься дым, распространяясь по всей сцене и частично по залу.       — Советую закрыть всем рот и задержать дыхание! Мало ли, что это за газ! — кашляя в закрывающую рот и нос руку, четко предупредила всех Мика.       Большинство последовало ее примеру, но самые упрямые продолжали просто стоять, кряхтя: Соното, парень с гитарой за спиной и толстая девушка в коротком кимоно.       — Ох, да не переживайте вы так, детишки! — за спинкой стула Певицы появился черно-белый медведь, одна сторона которого зловеще оскаливала ровные зубы.       — Не буду же я убивать своих учеников в самом начале игры!       Из зала послышались вопросительные возгласы.       — Учеников?!       — Игры?!       — Убивать?!       — Ну конечно! — сказал плюшевый медведь. — Во-первых, вы все получили приглашения, а во-вторых, я теперь ваш директор по имени Монокума!       Ученики широко раскрыли рты. Какого черта, они стали участниками какой-то игры, учениками незнакомой им академии, а директор вообще плюшевая игрушка!       — Кстати, почему на моем стуле кто-то сидит?! — вопросительно подняла бровь белая сторона Монокумы.       Соното постаралась встать и убежать, но ватные ноги подкосились, и она свалилась на колени. Подумать только! Пару минут назад она смотрела сверху вниз на всех в актовом зале, а сейчас она стояла на коленях и, чуть не плача, глядела то на Монокуму, то на новых одноклассников.       Мика довольно хмыкнула.       Медведь уселся на стул.       — М-да… — протянул он.       И звонко свистнув, из-за кулис выбежали маленькие механические Монокумы, вытащив массивный золотой трон, украшенный драгоценными камнями и бархатной алой обивкой.       — Другое дело! — потирая лапы, смеялся директор.       Он посмотрел на бледную Соното.       — Аргх, раздражаешь!       И Монокума пнул Певицу в спину, из-за чего та свалилась со сцены, благо, какой-то парень в очках успел подхватить её.       — Итак, дорогие мои спиногрызы! — усаживаясь поудобнее в свой роскошный трон, начал громогласно Монокума.       — Именно с этой минуты начинается Супер Отчаянная игра взаимных убийств, главный девиз которой: «Убей или будь убитым!» Да здравствуют Надеждоубийцы***! Ура! Ура! Ура!