Маленькое чудо

***

      Новый день — новое шоу. Девиз Натальи Андреевны. Заставляй смеяться людей, делай мир позитивней. Её самая лучшая идея и самая прибыльная, смешить людей и получать за это деньги. Собрать девушек и раздать им тексты — и все, зрители рады, а жизнь обеспечена. Что может быть ещё лучше, казалось бы?        Но на работе не всегда так гладко, как хотелось бы. Женщина — самый привередливый человек. Каждую из них надо обеспечить: гримером, костюмом, косметикой, визажистом: — Ух-х! И к тому же ещё кафе. А их претензии по поводу сценария:       — Здесь я выставлена Дурой!       — Это что? Я должна надеть это и выйти туда? Не-а.       — Тут написано, что я толстая, но мы ведь знаем, что я не толстая, да?!       — Ээ-э… С кем я должна выходить и когда?       — А можно я потом съедобный реквизит домой заберу? Что?! Не смотри на меня так!       — Ха-ха, шутка про нос — оригинально…       — Опять Гудок?! Можно меня поставить с кем-нибудь другим, а?       Лишь женщина может заставить женщину пойти на это (а так же приличная зарплата). А особенно такая женщина, как Наталья Андреевна. Армянская кровь и властный голос. Конечно, сначала её никто не воспринимает всерьёз из-за маленького роста, но те кто знает её поближе, боятся разозлить женщину и подчиняются.       И наверное, вы бы не поверили, если бы я сказала, что эта серьёзная женщина сейчас плачет в истеричечной. Да-да, та самая, сидит на стуле и всхлипывает носом, обращаясь к камере:       — Это все глупо. Почему я сижу здесь и реву, как прыщавая восьмиклашка, которую назвали некрасивой? — спросила Наташа, глядя в камеру красными глазами.       — Ведь это я сама написала тот сценарий… Эти глупые шутки казались на бумаге безопаснее, чем сказанные в живую… — вздохнув тяжело, она всхлипнула ещё раз и по её щекам потекли новые соленые слёзы.       Каждый оставил на этой камере маленькую тайну, не выпущенную в эфир. Единственный, кто владеет всеми ими — Наталья Андреевна. Обычно, когда она просматривает материал за весь день, она ярко улыбается своим подчиненным, да что там подчиненным, она улыбается своим друзьям. Как жизнь кипит на съемочной площадке. Столько эмоций, любви…       — Натуси-и-и-и-и-ик?! Кто-нибудь видел её? — кричала Варнава, крутя перед носом сценарий следующей сцены.       — Кто-нибудь, посмотрите, может вы на неё наступили! — шутила она, — где её носит?!       Сцена через пять минут, а второго действующего лица нигде не видно. Да и надо бы пройтись по тексту ещё раз.       — Если она сейчас же не появится, придётся ставить другую сцену, а эту пропустить! Мои деньги летят по ветру вместе с нашей карликовой Мэри Поппинс! Кто-нибудь, видел её? — раздраженно шипела женщина, заглядывая под табурет, но отставив его в сторону, подумала: «Сейчас не до шуток…»       — Кать, я видела её. Она в истеричечной, — пробурчала Сысоева из-под кучи одежды. Сейчас нет времени разбираться, зачем она решила искупаться в ящике с костюмами, наверняка очередная бредовая идея.       — Ну, Наталья Андреевна, сейчас вы получите! — засмеялась злобным смехом она и отправилась к комнате.       Своими метровыми и тонированными ногами она добралась до истеричечной в «два шага». Но остановилась, чтобы послушать маленький секретик маленькой женщины. Прислонившись всем телом к двери, она прислушалась, но не услышав ничего, Катя бесшумно приоткрыла дверь, открывая себе взгляд на Наташу. Плечи её то поднимались, то с прерывистым выдохом опускались, а то опять дрожа, поднимались с одиноким всхлипом. На лбу Варнавы появились морщинки, а брови сдвинулись в смятении. «Чего это она?» — подумала актриса. Она приоткрыла дверь пошире и собиралась войти и успокоить женщину, она волновалась за неё. Но ещё раз всхлипнув Наташа начала говорить, дрожащим голосом:       — И что мне делать, а? — спросила она у камеры, будто та может знать ответ.       — Я не могу просто взять и перестать писать такие шутки, понимаешь? Людям нравится смотреть на недостатки других и высмеивать их, пусть мне даже не хочется этого делать, но… — она громко всхлипнула, вытерла нос платком и продолжила, — нужно идти на сцену и играть. Охх… Как же я не хочу этих оскорблений…       «Стоп, каких ещё оскорблений?» — подумала Катя.       — Я не хочу оскорблять Катю… И… Не хочу, чтобы она оскорбляла меня… Как же это наверно странно звучит, шутка-оскорбление… — она вздохнула и посмеялась. Разговаривать с камерой-это край.       — Когда мы доходим до какой-то шутки про нос, или про мой рост, или что я похожа на бабушку, я… Я… Мне кажется будто Варнава радуется по настоящему, когда делает это, мне даже кажется будто я вижу это в её глазах… Как бы я хотела ей сказать, что я её л… Но я говорю это себе на камеру… Я — гений, — с грустным звуком произнесла она, вытерла слезы и попрощавшись с камерой направилась к выходу. Катя еле успела отпрыгнуть от двери и сделать непринужденный взгляд в свой телефон, когда Наталья Андреевна вышла из гримерки, обронив свой платок.       «Твою ж мышь… Черт», — ругала себя Катя, подбирая маленький розовый платочек, — «Я даже и не думала…».       Объявили выход Натальи Андреевны для объявления номера, пока Катя поправляла макияж. Эта сцена была про клубную вечеринку, на которой двум девушкам понравился один парень и они начали спорить из-за него, вот тут-то и выйдут все словесные шутки про рост и вид Наташи. И конечно Катя никогда не считала Наташу старой или недо-женщиной, она всегда любила её, она добрая и красивая, для неё это было загадкой почему Наташа всегда включала что-то подобное в их совместное выступление. Сама она конечно особо не комплексовала по поводу шуток про её нос, но она не знала, что Наталья Андреевна то может думать об этом по другому.       Номер шёл и подходил к самому накаленному моменту.       — Слушай ты, маленькая матрешка, ну-ка залазь обратно в свои 15 копий и вали отсюда. С этим парнем тебе не светит!       — Мне не светит? Ха! Да ты посмотри на свой кальян!       — Стоп. Не поняла… Какой ещё кальян?       — Который у тебя вместо носа!       — Ах так!       — Да! И что ты сделаешь, а?!       Варнава набросилась на Наташу и начала таскать за её длинные волосы. Наталья Андреевна схватилась руками за наряд Кати и всеми силами изображала избиение. Катя в конце концов, чтобы остановить её «противника» подняла коротенькую женщину на руки и начала таскать её из стороны в сторону, сталкивая её крохотным тельцем бокалы с барной стойки, пока сцена не кончилась и музыка не известила их о том, что пора уйти.       Женщины удалились со сцены за кулисы.       — Молодцы девочки! Даже я поверил, будто вы собирались убить друг друга. Ха-ха! — пропел Гудок.       Наташа немного сжалась от его слов и незамедлительно направилась в свой кабинет, хлопнув дверью перед лицом Кати.       — Хэй, чего это она? Ты ей что волосы по правде выдернула? — спросил Гудок с лукавой улыбкой.       — Ты куда шёл? За идиотским прикидом?! Так вот и иди куда шёл! — раздраженно рявкнула она.       Гудок прищурился и ушёл. А Катя решила все исправить:       — Натусь? Я войду? — спросила она мягко, стуча в дверь.       — Это… Ладно… — было слышно небольшую заминку в голосе её босса, но она разрешила войти.       Варнава вошла в кабинет, улыбаясь её подруге. Она села на чёрный мягкий диван и погладила место рядом с ней, приглашая Наташу. Она поднялась и села рядом с Катей. Её платье аккуратно разлетелось по мягкой коже дивана, а каблуки на толстой подошве были рядом с ногами Кати. Варнава достала из кармана платочек Натальи Андреевны и аккуратно вытерла немного влажные глаза женщины. Наташа закрыла глаза при контакте её щеки с тёплой рукой Кати и ещё одна слеза выпала из её глаз.       — Пожалуйста не плачь, — с искренней улыбкой сказала она. Её голос был таким успокоительным, и это не забывая о том, что было пару минут назад на сцене.       — Я так понимаю ты слышала, что было в истеричечной? — говорила Наташа, глядя на Катю своими серо-голубыми шарами.       — Да, лапуль. Я хочу сказать, что мне совсем неприятно делать оскорбления в твою сторону, я никогда об этом не думала. На самом деле, ты мне давно не безразлична и дорога… И… Самый близкий человек, — шёпотом произнесла Катя.       — Я тоже… Тебя люблю, — шёпотом сказала она, Поглядывая на губы Кати слегка приоткрытые и такие сладкие.       Варнава преодолела «бесконечное» расстояние между ними и коснулась своими губами губ Наташи. Они ни с чем не могли сравниться: ни с мёдом, пусть и были такими же сладкими, ни с алкоголем, пусть так же сильно опьяняли, ни с холодными льдинами, пусть и посылали маленьких мурашки по спине. Катя обняла талию Наташи и слегка её сжала, одновременно прикусив её губу. От чего добилась гортанного стона из губ Натальи Андреевны. Запустив руки вверх по прямой спине Наташи прямо в её длинные шелковистые волосы. Ей так нравился её новый образ с длинными волосами, она так давно хотела запустить в них руки и слегка помассировать кожу головы.       Когда воздуха стало не хватать, они рассоединились друг от друга, глядя друг другу в глаза. Наташа наклонилась очень близко к лицу Варнавы и шёпотом, усладой для ушей, сказала:       — Я так давно хотела это сделать, — она наклонилась ещё ближе и Катя застыла в ожидании. Она наклонилась к её носу и поцеловала его своими разгоряченными губами, слегка покраснев.       — Обожаю твой нос, — прошептала она.       Катя присоединившись к улыбке Наташи, опять поцеловала её. А как только они рассоединились от их поцелуя, она сказала:       — Натусь, тебе не нужны эти каблуки, для того чтобы казаться выше, — говорила Катя, снимая с ног Натальи Андреевны туфли и слегка массируя стопы руками.       Из её уст вырвался стон и она поцеловала Катю ещё раз, впуская в её рот язык. Рука Кати, незаметно, переместилась с ног на бедро её подруги. Их языки танцевали вдвоём, идеально дополняя друг друга…       — Наташ, слушай, а что по поводу премии за тот меся… — остановилась Скулкина, глядя ошарашенными глазами на двух своих, целующихся подруг. С такими же глазами она вышла из кабинета:       — О боже, мне не поверят…