Как люди

Смерть громко набивает свои призрачные-как-бы-легкие свежим воздухом. Выдыхает. Из челюсти (пустых глазниц, носового отверстия) клубится черный дым, что тянется к небу. Смерть не дышит. Смерть ничего не чувствует. В глазницах полыхает огонь, но совсем маленький и слабый. Смертные бояться смотреть в них, бояться искать в нем что-то от «человека», бояться иллюзий. Смерть широко улыбается. Он просто не может иначе. У него нет лица. Смерть натягивает капюшон как можно ниже, скрывая под ним голый череп, но продолжает неустанно наблюдать за операцией. В помещении невыносимо громко и душно. Смерть не любит приходить в такие места, они давят на плечи, отзываются громким звоном в голове. Обычно в такие места он посылает своих подчиненных, но сегодня его наглая помощница пообещала оторвать ему голову, если Смерть не заберет весь список людей. Сейчас решается судьба очередного человека. Точнее, двоих. Кого же ему придется забрать? Ребенка, только появившегося на свет, или же его мать? Что ж. Ему плевать. Работа — остается работой, пусть Хель часто попрекает его в халатности и ленивости. Но Смерть ненавидит больницы. Их белоснежные стены, жгучий запах медикаментов, и отрицательные эмоции, витающие в воздухе. Они проникают во внутрь с запахом гнилого мяса и остаются внутри. Смерть утыкается взглядом в список, почти безразлично пролистывая его до конца. Сотни имен мелькают, но не оставляют за собой совершенно ничего. Пустота. Постепенно голоса стихают. Стихают, но не исчезают совсем. Неразборчивый шепот скользит между врачами, их взгляды полны безразличного сострадания. Женщина дышит громко, тяжело, из ее горла вырываются судорожные хрипы. Под глазами залегли темные круги от усталости, а бледные губы растянулись в широкой улыбке. Окружающий мир плывет перед глазами, но она уверенно, пусть тело и содрагает мелкая дрожь, тянет руки вперед. Хрипло просит дать ей посмотреть на ее малышку (пока она еще может видеть). Смерть захлопывает папку, тихо подходя ближе. Женщина счастливо улыбается, прижимая к себе свое дитя, но из глаз текут проклятые слезы, оставляя после себя едва видимые соленые дорожки. Дитя еще дышит. Но только пока. Кто же, ну кто же уйдет вместе с ним? Смерть оборачивается к дверям, почувствовав знакомую магию. В воздухе парит огненная сфера, но он знает, что она совершенно не горячая — Дыхание едва теплое и мягкое, словно податливый пластилин. Смерть фыркает, делая шаг назад, и шутливо клянется Дыханию, точно зная — она наблюдает за всем через нее. Сфера плавно долетает до кушетки, аккуратно, словно боясь причинить дискомфорт, проникает внутрь через чуть приоткрытые губы дитя. Ребенок на мгновение задерживает дыхание, чтобы почти тут же громко вздохнуть, горько заплакав. Смерть тихо хмыкает, поднимая пустые глазницы к потолку. — Даже сама не пришла. И Хель еще что-то говорит про мою ленивость. Смерть качает головой. Смотрит прямо в усталые глаза женщины, которая едва различает его силуэт. Что ж, госпожа Жизнь распорядилась за него. Папка в ладонях на миг жжет своим холодом. Имя, постоянно меняющее себя, остановилось, подтверждая приговор. «Дженнифер Арчери». Женщина прикрывает глаза, касаясь своим лбом чужой, тихо шепча благодарности Богу. В первый и последний раз касается сухими губами макушку малышки, словно пытаясь передать всю нежность и любовь, наполнить дитя ими до самых краев. Смерть усмехается, держа в руке душу Дженнифер. Это не Бог. Это всего лишь счастливая случайность, выбор его дорогой сестрицы Жизни. Смерть дергает плечами, сжимая хрупкую душу до треска. Бога нет.