Первое дело курсанта Уилла Грэма

***  — Курсант Грэм, Вы направляетесь во Францию по обмену опытом на практику к лучшему следователю Парижа. И учтите, Вас выбрали только за отличное знание языка, а не красивые глазки. — каламбур офицера развеселил всю аудиторию. Бабушка Грэма была родом из Канады и мальчишка, лишённый с рождения матери, умершей во время родов, много времени проводил у неё во французском квартале Торонто. Теперь, общение с ней послужило воплощению счастливым моментам его жизни. Собирая небольшие пожитки, двадцатилетний новобранец и не пытался скрывать перед своими сокурсниками восторга и предвкушения в посещении культового города. Ребята с завистью хлопали по плечу. А он и не подозревал, как это событие изменит его жизнь. Уже через сутки Грэм восторженно озирался по сторонам, восхищаясь городом-музеем. Следователь исподлобья наблюдая за мальчишкой и, с гордостью парижанина, довольно ухмылялся. — Мсье, мы едем на расследование? — по-американски мурлыча вместо грассирования в произношении, широко распахнув глаза, поинтересовался коп-практикант. — Не совсем. Тут серийные убийства и у меня есть несколько вопросов к одному семейству. — инспектор Попиль залез в машину и кивнул напарнику, указывая на место сбоку. *** Интерн Ганнибал Лектер подавал большие надежды и профессор Дюма не скрывал перед остальными студентами, что выделяет молодого, сдержанного в манерах хирурга. Молодой медик снимал комнату в мансарде и подрабатывал в морге. Учёба давалась легко. Покойники не жаловались. Тоска по леди Мурасаки частенько терзала сознание юноши. Её забота и понимание его болезненной натуры давно сотворило из них сообщников. Ганнибал расправился с сбежавшими из зоны заключёнными, когда-то скрывавшимися на их маленькой ферме в Литве и убившими его семью. И теперь парнишка ждал того пронырливого следователя, что подозревал их в убийстве мясника Поля Мамун десять лет назад. Всё обошлось, но он слишком умён и дотошен, этот инспектор Попиль. Сегодня Лектер решил навестить тётю Мурасаки. Он не мог знать, что столкнётся с блюстителями порядка, кстати, интересовавшимися у неё его алиби. Ганнибал искренне улыбнулся японке, распахнувшей перед ним двери. На леди Мурасаки было одно из лучших кимоно. Плавно очерчивая ее фигуру, шелк переливался, живя своей жизнью, заставляя причудливые изображения исполнять свой собственный мистический танец с каждым легким движением женщины. — Сегодня ты необычайно рано. Солнце пока не ушло за горизонт, — леди Мурасаки даже не взглянула в лицо молодому человеку. Эта холодность, с которой она принимала его в последнее время вызывала у него настороженность. Он не хотел отдаляться от человека, заново научившего его испытывать чувства, показавшего Мост Грез. С лёгким поклоном, Лектер вручил женщине цветок Lycoris radiata. — Хиганбана? Где ты нашел его в такое время года? — леди с любовью приняла один из символов, напоминавшей ей о далеко родине. — Моя бабушка рассказывала, что это shibito-bana или же «цветок умерших». Его не принято держать дома без особой надобности. — Вы знаете, что так же он является «небесным цветком», в буддийских сутрах есть упоминание о падающих с неба красных цветах, приносящих радость. — Разве месть не принесла тебе должной радости, Ганнибал? — Я полностью удовлетворён их забвением, но семью они мне не вернули. — Это опасная тропа, мой мальчик. Ты станешь изгоем. Я этого не хочу. Возможно тебе стоит показаться психотерапевту? Ганнибал, не отрывая тяжёлого взгляда от женщины, взял её руки в свои ладони и прижал к тёплым губам. Но Мурасаки мягко высвободилась и отвела взгляд. Инспектор, отвлечённо посмотрев в блокнот, нажал на звонок в квартиру. Ганнибал открыл входную дверь. — Вот Вы то мне и нужны, молодой человек, — проходя без приглашения прямо в гостиную, деловито отчеканил детектив. За ним вошёл юноша лет двадцати в американской форме курсанта-полицейского. Он, обезоруживающе улыбнулся Лектеру. Но тут же, заметив яркой экзотической, внешности женщину, входящую в холл, застыл от восхищения. Ганнибал криво усмехнулся. Но мальчишеский, глупый вид иностранца ничуть не оскорбил его чувств к леди. Напротив, он принял ступор американской ищейки за комплимент. Мурасаки пригласила гостей к низкому столику, на котором уже стояли изящные чашечки и чайник для церемонии чаепития. Ганнибал поставил дополнительно ещё две чашки, пренебрежительно наблюдая за нелепым американцем. — Давно мы не встречались, инспектор. Какие дела Вас привели на этот раз? — красавица степенно разливала по чашкам ароматную жидкость. — Трое Ваших, Лектер, соотечественников из Восточной Европы были найдены убитыми в разное время, но одним «почерком». — инспектор разложил фото. — Взгляните. У меня есть информация, что они замешаны в гибели Вашей семьи. Ганнибал внимательно всмотрелся в лица убитых. Ни один мускул на лице не выдал того наслаждения, что он сейчас испытывал. — Не помню. Я был слишком мал тогда. Извините, но… — он небрежно отбросил фото обратно на стол. Грэм тоже посмотрел на изображения и ужаснулся. Картины смерти всех троих были настолько живописны, что непривычный к таким краскам, сдобренным неестественно мерзким видом смерти, вызвали у него приступ тошноты. Мурасаки заметила неловкость парня и предложила провести к туалетной комнате. Он поднялся придерживая рот ладонью и торопливо зашагал за ней. Ганнибал с инспектором продолжили натянутую беседу. Один не верил, другой скрывал. — Сорри, мэм, мне уже лучше, — извинялся незадачливый «коп» у двери ванной комнаты. — Никак не могу привыкнуть. — Не извиняйтесь. Это нормально, — женщина протянула ему полотенце. — Все испытывают отвращение к неестественной смерти. Инспектор догадывался, что Ганнибал — крепкий орешек и расколоть его сложно. Алиби он приобрёл железное. Тётя подтверждает, что он был с ней то в опере, то на скачках и всё с точностью до доли секунды. — Зря приехали, — злился детектив садясь в автомобиль. — Это его рук дело, но доказательств… Как всегда — ноль. Прибил бы щенка. Уилл Грэм, повторяя шёпотом губами быструю французскую речь наставника, вдруг разобрав смысл, воскликнул: — Не хотите ли Вы сказать, мсье, что он их всех так расфаршировал? Этот племянник? Не может быть, чтобы такая милая женщина укрывала такого жестокого киллера, простите, убийцу. — Запал на неё? Держись подальше от этих двоих. Вот мой совет. Иначе в США полетит цинковый гроб вместо тебя. Уилл осёкся и прошептал: — No, it’s impossible! — Ещё как импосбл, — передразнил его Попиль. *** Тем временем, Ганнибал выслушивал гневную речь единственной женщины, которая давала ему силы существовать в этом враждебном мире. Он терпеливо пропускал мимо ушей её монолог негодования по поводу неосмотрительности и горячности. — Настоящий самурай не станет играть с огнём, он перед ним преклоняется. Повергая врага ощущает торжество справедливости, но не презрения. Ты меня слушаешь? Только что ты дал повод возобновить твоё преследование, — негодовала женщина. За всем этим Лектер видел её неподдельное беспокойство. Но враги были наказаны и он вкусил от тел их. Христос позволил своим последователям вкушать просвиры, как его плоть и запивать вином, олицетворявшим кровь. Такое таинство наложило печать в сознании мальчишки когда его сестра Миша своей жертвой позволила выжить ему. Ты то, чем питаешься… Одного, всё же Ганнибал запер в клетку и приставил к нему свою верную помощницу, неожиданно исчезнувшую ученицу Леди. Пусть нянчится, раз ей так жаль насильника. За жалость нужно платить. — Теперь всё в прошлом, — Ганнибал и не думал о себе, как о преступнике. Погоня начинала забавлять. А поклонение покровительнице, с чьей лёгкой руки он смог создать нужную для себя философию, давало силы продолжать занятную игру под названием жизнь. Но леди Мурасаки опасалась его невинной страсти. Зналя, что значит испытать ощущение власти, убивая обидчика, да ещё таким изощрённым способом. Мужчина, потерявший нить реальности не сможет не продолжать искать наслаждение в возмездии. Он же искренне считает себя оказывающим услугу, как минимум, роком судьбы в жизни несчастных. Горький вздох вырвался у неё из груди. Лектер вздрогнул. — Я держу себя под контролем. Всё будет хорошо. *** Уилл долго перелистывал дела убитых Ганнибалом. Многое в словах инспектора звучало убедительно. «В таком случае нужно немедленно спешить и умолять леди Мурасаки упрятать племянника в психушку» — Грэм грыз карандаш от волнения за женщину, сумевшую увлечь его пылкое воображение своим изяществом и утончёностью, подобно орхидее. — «Наверняка этот псих угрожает ей. Я должен всё сделать сам. Инспектор не похож на лучшего из лучших. Французы все такие медлительные и тупые. Решено! Я нужен этой леди.» Схватив ключи от доверенной ему машины, курсант Грэм ринулся спасать прекрасную даму, не вспомнив даже, что табельное оружие он сдал в участке и кроме как карандашом в кармане ему защищаться больше и нечем. — Вы что-то забыли? — мелодичным голосом спросила Грэма леди Мурасаки, увидев перед собой помощника инспектора. Грэм смущённо топтался на пороге только теперь осознавая, как глупо выглядит со стороны. — Я по просьбе инспектора, хотел уточнить… Можно пройти? — Да, пожалуйста, но если Вы к Ганнибалу, то он здесь не живёт. Могу дать его координаты, если пожелаете. Грэм смешался ещё больше. И что его дёрнуло прийти сюда? Однако Мурасаки и сама хотела бы узнать, что имеется у инспектора против племянника. А этот молодой человек, явно возомнивший себя Пинкентоном, многое сможет объяснить. Пригласив внутрь полисмена, женщина указала на кресло и сама села напротив, поправив в вазе нежный цветок. Уилл крутил в руках фуражку и не знал с чего начать. Молчание становилось невыносимым. Прекрасные раскосые глаза красавицы-японки будто изучали его. — Инспектор, — начал курсант. — Он подозревает, что Ваш племянник может быть опасен. — Не более чем Вы, мой дорогой, — рассмеялась леди. — Но я читал дело и там одна улика — гвоздичное масло. Вы покупали его в аптеке. Так часто никто им не пользовался. — Зачем оно Вам? — Я натираю им кожу перед купанием. Уилл представил её спускающейся в джакузи. Эта яркая картина заставила его покраснеть, что не скрылось от женщины. — Неужели Вы верите в способность тринадцатилетнего мальчика убить крепкого мясника? — она подала наполненную пиалу. — «Саке»? — Что есть — «саке»? — принял пиалу полисмен, сбившись во французском. — Рисовая водка, по вашему — виски, — улыбнулась Мурасаки. — Ребёнок не способен убить. Это невозможно. Грэм сделал глоток и сморщился. — Yes, мy god! Саке, то есть виски — крепкое, — слегка задыхаясь от выпитого, оправдывался Уилл. — Вы так спокойны и уверены в нём. Скорее всего, инспектор заблуждается. — Инспектор всего-лишь хочет закрыть дело. А Вы, я вижу, хотите дойти до сути. На визитке адрес Лектера. Надеюсь он обретёт в Вас друга, — она протянула глянцевый листочек, не зная что сама положила начало их странным отношениям с Ганнибалом. То ли укротителя с тигром, то ли жертвы и убийцы. — Я люблю Америку и хотела-бы однажды переехать туда. Грэм, воодушевлённый её последними словами, залпом выпил пиалу с саке и, попрощавшись, вышел. Он окончательно убедил себя в их невиновности. Как может такая прекрасная женщина лгать? Это просто в голове не укладывается. А племянник? С ним нужно подружиться. Действительно, ребёнок не может убить так хладнокровно. Только захлопнув дверь автомобиля и развернув карту города, он вспомнил, что принял алкоголь. *** Ганнибал раздумывал над тем, как отвести от себя подозрения и, наконец, обеспечить им с Мурасаки спокойное существование. И в этот момент раздался звонок в дверь его маленькой комнатушки. Назойливость домохозяйки его начинала изрядно напрягать. Приготовив свой коронный непроницаемый взгляд, Лектер приоткрыл дверь на цепочке. Он изрядно удивился, обнаружив у входа того странного иностранца, глупо улыбающегося и нагло ждущего когда его запустят. — Я полицию не вызывал, тем более американскую. — отрезал будущий хирург. — Сэр. Ох, sorry, мсье ЛектЕр. Your aunt дала Ваш адрес. Он оказался намного ближе чем police station. И я решил с Вами познакомиться. — «журчал» америкос. — Из-за саке…мне нельзя drive. — Проходите, — Ганнибал открыл дверь и пропустил курсанта, предвкушая весёлый вечерок. Всё лучше чем зубрить анатомию. — Моё имя ЛЕктер — ударение на первом слоге. Уилл осмотрелся и присел на скромный табурет. Увидел на стене рисунки и заинтересованно-близоруко прищурился, разглядывая копии лучших картин Лувра в карандашных зарисовках. Ганнибалу понравилось, что кто-то так заинтересовался его творчеством. — Уилл? Вас ведь так зовут? — поинтересовался Лектер, указывая на бейдж. — Грэхам? — Уes, — кивнул американец. — Красиво рисуете, Ганнибал. — Спасибо. Приятно слышать оценку своему творчеству. А что Вы на самом деле хотите? — вкрадчиво поинтересовался будущий доктор. Грэм пожал плечами и, приподняв брови, ответил вопросом на вопрос, что показалось Лектеру невероятным хамством. — Это же не вы выпотрошили тех «Новых Русских»? Пауза продлилась с минуту. Ганнибал улыбнулся и, тряхнув копной длинных волос, первым отвёл взгляд от наивных глаз копа. — Так Вас учит вести допрос инспектор? — иронично произнёс Лектер. — Инспектор не в курсе. Мне очень понравилась Ваша тётушка и я просто не мог поверить в вашу с ней жестокость. В протоколе по мяснику сказано, что он её оскорбил в Вашем присутствии. Но чтобы ребёнок жестоко надругался над толстяком? Хотя если взять за орудие убийства катану — это достаточно острое и лёгкое оружие. Нет, я просто не могу в это поверить, — разговорился молодой человек, вдруг на редкость грамотно строя фразы бабушкиного родного языка. Ганнибал взял карандаш и скальпель, стал затачивать грифель аккуратно и сосредоточенно. Грэм наблюдал. — Странно. В Америке все полицейские так непосредственны, близоруки, боятся фотографий жертв и пьют за рулём? Пожалуй, если захочу выпотрошить кого-то, то поселюсь именно там. — не отрываясь от занятия, проговорил Лектер Грэм несколько секунд переводил услышанное и, нахмурившись, спросил: — Это сейчас было оскорбление? Я только хотел, чтобы Вы показали мне достопримечательности Парижа. — Грэм направился к выходу, надевая форменную фуражку. Ганнибал в два прыжка перегородил ему путь со скальпелем в руках, он примирительно одёрнул забавного иностранца. — Да ладно. Думаю Опера для тебя слишком, но как насчёт Патриции Каас? В Лувр не пробиться, однако ради тебя я попрошу знакомого, он проведёт. Культурная программа закончится в морге, я там работаю. Как-то надо полисмену привыкать к лику смерти. Но есть одно условие — ты забудешь дорогу в дом леди Мурасаки. Идёт? Грэм опасливо переводил взгляд со скальпеля на парня, имевшего богемный вид художника и работавшего в морге. Взвесив все за и против и опустив условие, он, слукавив, ответил: — Окей! *** Два парня вечером вошли в здание морга. Один устало включил свет и скинул пиджак. Другой опасливо осматривался в холодном устеленном белым кафелем помещении. — Я сегодня дежурю. Смотри и запоминай, как выглядит последний приют твоего тела до кладбища. Тут всё для людей. — казалось Лектер горд тем, что работал там. — Так холодно, — поёжился Уилл, одетый в лёгкий твидовый костюм. — Предпочитаю думать о жизни. Как ты можешь проводить тут всё своё время? Ты молод, живёшь в таком красивом городе. Зачем омрачать себя тленом? Лектер не прислушивался к нравоучениям приятеля. — Я учусь дарить и забирать жизнь, как это делает сам Бог. С особым изяществом. Но тебе этого никогда не постичь. Грэм не слишком утруждался в точном переводе и почти не понял сказанного Ганнибалом. Будущий доктор же, наоборот, совершенно не желал переходить на язык родной Грэму, хотя прекрасно осознавал, что после тяжелого дня французский давался «копу» все сложнее и сложнее. Лектер накинул халат, быстро осмотрел записи, оставленные в дежурной книге и нахмурился, рассматривая несколько покрытых простынями трупов, обработанных формалином, но неубранных в холодильник младшекурсниками. Хотя, они должны были без особых проблем пережить ночь, благо кондиционер выполнял свою работу на отлично, однако столь очевидная халатность порядком нервировала. — Мне нужно подготовить некоторые материалы к завтрашней лекции профессора Дюма. Можешь помочь, если хочешь, — Лектер проверял бирки покойных, ища не востребованных родственниками, бездомных или же тех душевных, кто завещал свое тело на благо науки. Уилл неуверенно кивнул, наблюдая за тем, как Ганнибал с присущей ему изысканностью надевал латексные перчатки. — Знаешь, как получить доступ к легким? — Грэм завороженно смотрел на бледное тело мужчины, совершенно не вдумываясь в фразы, — Грудная клетка вскрывается четырьмя разрезами, первый — двусторонний вертикальный, но средней подмышечной линии с пересечением ребер от II до VII включительно, ребра пересекают­ся реберными кусачками. — Всю теорию Лектер незамедлительно сдобрил щедрой порцией практики. Уилл закрыл глаза, но мерзкий звук ломающийся кости глубоко въедался в кору головного мозга. Полицейский мужественно хотел выстоять и доказать странному парню свою профпригодность. Но в тёмном пульсирующем шуме сознания он увидел картину: мальчик на берегу реки вытирает самурайский меч фланелевой тряпочкой и с дьявольской улыбкой смотрит на обезглавленное жирное тело мужчины. Уилл распахнул глаза и, часто дыша, стал пятиться назад к выходу, сбивая на ходу и роняя какие-то предметы. Ганнибал посмотрел на него и раздражённо спросил: — Нашатырь? Или сам справишься? — Мне нужен психиатр, чтобы справиться с этой фобией, — едва совладал с нервами коп. — А что ты чувствовал, когда мясник оскорбил твою тётю прилюдно? Лектер подозрительно всмотрелся во вспотевшего от ужаса растяпу. — Откуда мне помнить? Это было давно. А психиатр во Франции слишком дорого стоит. Если хочешь я попробую проанализировать тебя. Интересовался некоторыми техниками, но опыта нет. — с энтузиазмом вызвался Ганнибал. Уилл порывисто, соглашаясь, замотал головой: — Идет. Только не в твоей мрачной келье. — У леди Мурасаки есть кабинет. Я поговорю с ней, — Лектер пожал плечами. Бояться надо живых, мертвые безмолвны. — Наилучшим решением будет вызвать тебе такси? Не обессудь, мне нужно закончить. — Я боюсь только себя. Спасибо за классный вечер Ганнибал, — открыто улыбнулся Уилл, спешно удаляясь. — Позвони в участок, когда решишь на мне потренироваться. На прощанье Лектер махнул парню рукой. Он уже придумал, как заткнуть непоседливому американцу рот. Техника гипноза им уже давно была изучена. А этот «тюфячок» сам отдаёт себя на опыты. Глупый мышонок. На этот раз обойдётся без крови. За три месяца его практики будущий доктор создаст из него сверхчеловека или поджарит как циплёнка и съест. Последняя мысль привлекала больше. Конечно же, Грэм был счастлив, когда Ганнибал позвал его к ним в дом его тётушки. Ведь он снова сможет с ней поговорить. Сердце стучало в предвкушении встречи. Плевать на психологические потуги странного племянника. Грэм готов побыть «кроликом». Если честно, он вообще не верил в разные невидимые штучки. Нейроны и нейтроны были для него одинаково непонятными словами. Свои кратковременные вспышки паники при виде трупов он списывал на мнительность. Сослуживцы в академии подтрунивали над ним: « Как же ты будешь обороняться, если боишься держать в руках оружие?» Он действительно боялся. Холод стали в руке угрожающе предупреждал, что несёт смерть кому-то. Уилл Грэм желал всей душой стать похожим на Ганнибала, перенять хотя бы малость от его уверенности и холодной рассудительности. В этот важный момент, когда он приближался к дому леди Мурасаки с цветами и коробкой конфет, не принимал всерьёз игру с Лектером в пациента и доктора. Он лишь надеялся поучиться у Ганнибала самообладанию. Леди Мурасаки дома не оказалось, она была на выставке импрессионистов. Зато племянник, необычно возбуждённый предвкушением эксперимента, ждал Уилла давно. Лектер принял у незадачливого кавалера конфеты и с иронией швырнул букет цветов в пустую вазу. — Присаживайтесь мистер Грэм, Вам должно быть комфортно. — указал он на низкое кресло. — Мы снова на Вы? — разочарованно произнёс обманутый судьбой курсант. — Так положено. Для атмосферы. — успокоил его Лектер. — А-а — уже без особого интереса протянул Грэм. — Итак, начнём беседу, — закинул ногу на ногу Ганнибал. — Что больше всего беспокоит Вас? — Боюсь, что не смогу выстрелить если придётся. — Почему? — Я не могу убивать. — Пробовали? — Нет. — Что не позволяет это сделать? — Граница дозволенного, меня будто держат за руку. — Если представить, что руку отпустили, выстрелишь? — Не знаю. — Позволишь сеанс гипноза? — Ганнибал поставил маятник. Уилл кивнул и уставился на маятник. Сквозь вату, обволакивающую сознание, он услышал приятный баритон и медленно стал увязать в образах, возникших перед ним, как в художественной киноленте. Ганнибал ввёл парня в транс и сам удивился, как легко это сделал. Теперь нужно понять, что он задумал, этот американец, ворвавшись в их жизнь. — Уилл, ты достаточно искренен с Ганнибалом Лектером? — Нет, он опасный убийца. Я не доверяю ему, — голос Грэма потерял почти все эмоции, казалось, диалог ведет сомнамбула. — Зачем тебе его дружба. — Хочу найти доказательства вины. — Леди Мурасаки тебе нравится? — Я влюблён в неё, — на секунду будущий доктор остановился, потерял над собой контроль. Мальчишка без рода и племени не смел даже думать о том, чтобы соединиться с ней. — Почему ты считаешь Ганнибала убийцей? — Я видел, как он убивает. Видел смерть его семьи и дикую озлобленность. Ганнибал убьёт ещё не одного человека. Он безумен, но сам о том не знает. Лектер опасен для общества в своей детской непосредственности. — Как погибла его семья? — Ганнибал пропустил критику в свой адрес мимо ушей. Психиатр сейчас он. — Беглые заключённые перерезали горло родителям. Маленький хуторок в лесу, где они отдыхали, оказался страшной западнёй без коммуникаций. Двое: мальчик и девочка заперты в чулане. Звери в человеческом обличии взяли девочку и приготовили жаркое, благополучно сожрав до того трупы их родителей. Им было привычно пожирать людей на зоне. Лектер вынужден принять тарелку с бульоном, чтобы выжить. Он переживает страшный стресс и намертво отказывается верить в смерть девочки. Спец-отряд вовремя спасает мальчика. Но Ганнибал будет убивать всех, кто попадёт под его кодекс чести. И съедать. Поглощая уродство. Ганнибал слушал напряженно и понимал, что у парня не шуточный дар видения. Не понятный, но ценный. Не заботясь о перегрузке достаточно возбуждённого пациента, Лектер решил узнать о нём самом, задумчиво спросив: — Каков ты был в детстве и почему коп? — Я любил бабушку и боялся отца. Отец пил и не заботился обо мне. Всегда говорил — смойся и заткнись. Я был ему не нужен. — Смог бы ты убить отца за такую грубость? — Да. — Убить любого, если понадобится? — Я убью при условии стопроцентной безнаказанности, — Ганнибал самодовольно ухмыльнулся. — Считаешь это правильно? Что будешь делать с Лектером? — Убью, если он создаст опасность для Леди Мурасаки. Юный психиатр, посчитав, что сеанс закончен, плавно вывел молодого человека из транса. Довольный своими достижениями, откинулся в кресле. Уилл, будто проснувшись из глубокого сна, растерянно озирался по сторонам и опасливо смотрел на Ганнибала. То, что он узнал о себе из подсознания, малоопытным Ганнибалом было открыто, как «Ящик Пандоры». Теперь Грэм знал насколько опасна ситуация. Они смотрели друг на друга напряженно и изучающе. Лектер улыбался. Уилл хмурился, будто ждал прыжка тигра. — Ты не докажешь, — с вызовом произнёс Ганнибал. — Твои видения — не обоснованы. Грэм хотел что-то ответить, но в тот момент вошла японка. — Надеюсь, не нарушила вашу идиллию, мальчики? Мистер Грэм, рада видеть Вас в нашем доме. Вы обедали? Ганнибал, ты моришь гостя голодом? Дорогой, приготовь нам что-нибудь лёгкое. — Фугу под черничным соусом? — он поднялся и направился в роскошную кухню леди Мурасаки. — Вы так напряжены. Он шутит. Фугу ядовита, её готовят свежей, — успокаивающе произнесла дама. Грэм сорвался с места, схватил её за руки и быстро заговорил: — Спасайтесь от него. Он уже не остановится. Миссис, Вы в заложниках. Но Лектер вернулся и картина объятий с его тётушкой подействовала, как красная тряпка на быка. Он стремительно подошёл к американцу и грубо оттолкнул. — Если ты что-либо с ним сделаешь, я никогда не смогу примириться с этим, Ганнибал. — мелодичным голосом проронила леди. — Не волнуйтесь. Он останется жить. — Лектер не отрывал хищного взгляда от Грэма. Всё это время полицейский переводил взгляд то на неё, то на него, вдруг осознав, что леди Мурасаки не просто защищает племянника, но и вдохновляет на действия. — Понятно. Я буду молчать. — не на шутку волновался коп. — Ты слишком многое узнал, но эксперимент не закончен и я не смогу отпустить тебя. Пока, во всяком случае. Одно кодовое слово, которое он вложил в сознание Грэма во время сеанса, чтобы тот стал покорным, отстранённым, безразличным к окружающим. Это слово Лектер выбрал случайно, взглянув на чайный сервиз. И пронзительно всматриваясь в испуганные глаза иностранца произнёс на чистейшем английском: — Как насчёт ЧАШКИ чая? Пока готовлю остальное блюдо, мистер Грэм? «Чашка» подействовала: Грэм осунулся, опустил глаза в пол и не мог понять, что и зачем он тут делает. Провёл трясущимися пальцами по лбу и спросил: — Извините, голова болит. У вас есть аспирин? *** Возмущение доселе сдержанной японки накалялось. — Ты не можешь так поступать с человеком. Я позволила тебе выяснить какие улики у них есть против тебя и всё стереть из его памяти. То что ты делаешь — преступление. — Он хотел нас обмануть. Коварство нельзя оставлять безнаказанным. Но он необычен. Рассказал о смерти Миши. Проник в мой замысел… Я хочу изучить это. Пока могу ставить блок на агрессию кодовым словом, имею власть им управлять и убедить инспектора в моей невиновности. — отвечал племянник, наслаждаясь предстоящими экспериментами с психикой экстрасенса. Грэм лежал на кровати в своей комнате гостиницы и размышлял. Он старался припомнить о произошедшем в доме Мурасаки. Но посчитал, что они перебрали с доктором, а ему пить совсем противопоказано. В результате — адская головная боль, неуклюжий вид и тупая слабость перед дамой сердца. Кусочки каких-то образов, эхом отдающие холодным недоумением и ужасом. Всё же молодой человек без образования сумел вмешаться в сознание. Грэма стала преследовать мысль о чём-то незавершённом. Глубокая задумчивость пересекала брови в переносице. Ощущение невозможности сопротивляться проведению — стало необычно тяжело давить на его психику. Но утончённая красота японки не оставляла в покое, скачущее в груди сердце при любом малейшем воспоминании о ней. Его тянула женщина в кимоно, как мотылька пламя свечи. Это произошло. После нудного рабочего дня по зачистке от эмигрантов, в районе Парижа, заселённом чернокожими и арабами, неделю спустя после злополучного сеанса, на выходе из участка, он увидел её. Женщина пригласила присесть в автомобиль. Карие, тёплые, изящно-раскосые глаза покоряли невозмутимым нежным блеском. Чёрные, цвет вороньего крыла, локоны ниспадали на плечи. Тонкий аромат лилии ласкал обоняние. У парня чуть не закружилась голова от избытка эндорфинов. — Я беспокоюсь. Всё ли с Вами в порядке? Пропали на неделю. — проворковала она ничего не обещающим ровным голосом. Уилл с минуту не мог осознать, что эта фраза относится к нему. Но, тут же, увидев вопрос в приподнятых бровях Мурасаки, он опомнился от наваждения и произнёс: — Я так рад снова видеть Вас. Приятно, что нет нужды изъясняться на французском. Вы так хорошо говорите по английски. — У нас в семье все хорошо образованы, — улыбнулась женщина. — Хотите покажу ночной Париж? Они сидели за столиком в русском ресторане. Грэму было неловко, он мысленно подсчитывал стипендию которой явно не хватит даже на стакан воды. Но японка предупредила: — Сегодня показываю я. А Балтимор покажете мне Вы. Тогда и сочтёмся, — ряд обворожительных, жемчужных зубов осветил улыбку леди. — Лучше расскажите о бабушке. Ганнибал сказал Вы тоже сирота. — Она обычная женщина по маминой линии. Работала сестрой милосердия. Теперь гадает на Таро. Хобби такое. — с удовольствием рассказывал Грэм. — Бимадзё? Понятно теперь почему Вы такой чувствительный. Продолжайте. — Я не знаю японский. Но, вероятно, это хорошее определение. Она держит свору котов и носит множество украшений на пальцах. Иногда ей удавалось заставить меня слушать тишину горных рек и водопадов, когда мы выезжали за город. Но я не слышал ничего кроме бьющих хвостом лососей. Люблю рыбалку. Уилл был благодарен этой женщине за то, что смог выговориться и поделиться своим сокровенным. Флэшбек. У Грэма была девочка в колледже. Он, как всегда, новенький «ботан» напоминал Питера из комиксов о Человеке — Пауке. Но, к сожалению, пауки не попадались и от одиночества Уилл вынужден был точить гранит науки. Математика не очень поддавалась. Зато книги проглатывались мгновенно. Философия и история стали спасением от скуки. В бейсбольную команду не брали из-за астмы, которая отступила позже. И вот появилась она. Подошла и спросила: — Можешь взять в долг мескалина? Мне не дадут уже, а тебе, как новичку, бесплатно. Он помог девочке — Эмо и принёс то, что она просила. Потом, пока отца не было они встречались на чердаке виллы. Она почти всегда под кайфом, но он уважал её выбор. Их странная любовь продолжалась недолго. Однажды вечером Молли нашли мёртвой в подвале. Её изнасиловали и избили. Тогда Грэм дал слово, что станет копом. Но эту историю леди Мурасаки он не рассказал. Это было слишком личным. Леди довезла молодого курсанта к месту его обитания. Вышла вместе с ним. Стояла глубокая ноябрьская ночь. — Спасибо за прекрасный вечер, — поблагодарил Уилл. — Мне было приятно. Не пропадайте надолго, — улыбнулась в ответ молодая вдова. Непосредственность парня ей начинала нравиться. Она предложила экскурс по городу лишь с одной целью — понять не повредил ли Ганнибал американцу. Но общение оказалось интересным. Уилл несколько неуклюже, но с жаром, без предупреждения прильнул к её, вишнёвого оттенка, губам. Мурасаки с достоинством, не отстраняясь, завершила пылкий поцелуй юноши. Оба смутились, Грэм покраснел до ушей. Женшина кивнула в знак прощания и направилась к машине. Счастливый Грэм даже не почувствовал холодного взгляда из темного переулка. Ганнибал, не обнаружив ни тёти дома, ни копа в своей комнате, решил подождать и увидел сцену издали. В груди юноши созревал коварный замысел. Лектер почти не знал обычных человеческих чувств. Кроме ненависти и досады. Что он испытал, увидев, как к его возлюбленной, которой он дорожит и благоговеет, прикоснулся возомнивший о себе невесть что простачок? И она…как она могла позволить себе спокойно отнестись к подобной дерзости? Он обдумывал план уничтожения препятствия в виде Уилла Грэма, когда леди Мурасаки вышла в гостиную и, взглянув на его анатомические зарисовки, потрепала по голове как мальчишку, взъерошив соломенные пряди. — Твои рисунки мне напоминают страшные фильмы ужасов, которые трудно смотреть. Вот это тело исколото какими-то пиками, а это с оголёнными мышцами и сердцем. С тобой всё в порядке, дорогой? — Это лишь задание по вскрытию, я делаю его на дому, — сдержанно промолвил Ганнибал, но нервный штрих карандаша, испортивший рисунок, выдал его. Лектер отбросил карандаш и перевёл тему. — А Вы? Как провели вчера ночь? — Ты следил? — догадалась тётушка. — Он не представляет опасности. Пусть уезжает на Родину. Никаких экспериментов. Слышишь меня? фх Ганнибал улыбнулся: — Он мне тоже нравится, тётя. Никакого вреда… я искренне хочу с ним дружить. Правда, я сам хотел искать Вашего расположения как женщины, но вижу, вкус у Вас иной. Мурасаки напряжённо подошла к окну и ответила, печально разглядывая осенний пасмурный вид: — Меня пугает твоя невозмутимость. Уж лучше бы негодовал. Иногда страшно заглянуть в твою душу. — А в его душе птички щебечут? — сорвался в порыве Ганнибал. Стремительно подошёл к ней, схватил за плечи и повернул к себе. Весь его вид говорил о нешуточной страсти. Женщина требовательно отвела от себя его руки. — Твой тон недопустим. Остынь. Я свободна, но это не значит, что выберу кого-то из вас. Думала ты умён. Это мальчишество! — захлопнув дверь кабинета за собой, выкрикнула она. *** Инспектор громко окликнул Уилла, встретив в коридоре участка: — Ты всё ещё общаешься с семейством Лектер? Я ведь предупреждал. — Они самые любезные люди которых я встречал, мсье. — Что у вас может быть общего? — Они показали мне, как прекрасна Франция. Я дорожу дружбой Ганнибала, — несколько заморожено ответил, внушённой ему фразой, Уилл. — Грэм, тебе звонят! — дежурный передал трубку и курсант услышал знакомый хрипловатый баритон. — Тётушка ждёт тебя на ужин. Я у выхода. Поторопись, Уилл. *** Они ехали на арендованном автомобиле по окружной дороге. Грэм насторожился, не понимая зачем делать такой крюк. — Разве мы не едем к вам? — Нужно заехать в загородный домик, кое-что забрать по её просьбе, — улыбнулся Лектер. Домик в окружении виноградных лоз, с неухоженным садом. Они вышли оба и направились к заброшенной лачуге. — Пойдём со мной, поможешь. — не сомневаясь в отсутствии сопротивления предложил Ганнибал. Уиллу не хотелось подчиняться, но неведомая сила толкала его на выполнение указаний. Они вошли в, провонявшее сыростью, помещение. Комната, в которую втолкнул своего нового друга Лектер, была оборудована под операционную. Он сдёрнул полиэтилен и Уиллу предстал довольно жуткий натюрморт из средневековых орудий пыток. Грэм медленно перевёл взгляд с устрашающих предметов на самодовольного хирурга-интерна. Ганнибал включил хирургический потолочный светильник. — Как тебе? Это моя гордость. Бывшая ветлечебница. Я тут тренируюсь на живых, — губы Грэма от напряжения пересохли. Но он уже не мог сопротивляться. Он мог только понимать, что находится во власти сильнейшего. Кодировка действовала. Блок на его волю уже наложен. Ганнибал мог спокойно, как удав, говорить с жертвой, зная что протеста не последует. — Смерть прекрасна, Уилл. Ты увидишь сегодня её лик. Но нужно подготовиться тщательнее. Ложись на стол я помогу тебе не почувствовать боли. Сознание курсанта не на шутку «клинило». Уилл хотел сжать нахальное горло своего мучителя цепкими пальцами рыбака. Он буквально чувствовал, как изо рта вырастают волчьи клыки и в диком оскале режут гортань Ганнибала. Но это только в сознании. В реальности он сам улёгся на операционный стол, рассчитанный на хорошего дога. Лектер был доволен терапией. Ремни не пригодятся. — Вскрытие, Уилл, помнишь я тебе рассказывал? Но Уилл молчал, лишь крупные капли испарины выдавали ужас который он испытывал. — Ты можешь говорить. Зачем ты нарушил обещание не встречаться с моей тётей? — Она мне нравится, — прерывающимся голосом ответил американец. — Ну тогда сегодня я приготовлю ей твоё сердце. Ты хочешь посмотреть, как оно будет биться в моих руках? Стон вырвался из груди эмпата. Он закрыл глаза и увидел ручей бурой крови, который кишел останками мертвецов. Внезапно в ушах раздался детский серебристый хохот. Белокурая девчушка ему шепнула: «Будешь жить. Я его попрошу. Не бойся, он меня послушает.» — Миша здесь, — прошептал Грэм. Ганнибал недоверчиво взглянул, подготавливая инструменты. — Она говорит, про ту шкатулку в камине, на втором этаже вашего дома. Туда она спрятала твой брелок со скарабеем. Ты ругался на неё. Но ей так хотелось этого изумрудного жука. Лектер остановился. Заинтересованно посмотрел на эмпата, предполагая хитрость с его стороны и удивился способности противостоять его внушению. — Ты видишь? — спросил он задумчиво. — Какая она? — Она похожа на рождественского ангела. И всегда хохочет. Заразительно, как колокольчик, — бесстрастно произнёс Грэм. — Заплатить тебе всё же придётся. Ганнибал передумал, но оставить всё как есть он уже не мог. Осторожно нащупал артерию на шее жертвы. Вставил катетер и подвёл к нему капельницу. Опустил двухлитровый контейнер-сборник вниз. Кровь хлынула пульсирующими толчками. Лектер завороженно наблюдал за процессом и чуть было не пропустил объём на отметке 2 литра 600 мл. Он решил выполнить просьбу Миши и выдернул катетер из шеи Уилла, зажав проспиртованным тампоном. Заглянул в зрачки, они отреагировали на свет, сузившись до точки. Поздно вечером два парня, по подозрениям консьержа — подвыпившие, заставили открыть дверь помещения, где жил Грэм. — Мой друг перебрал. Завтра выходной. Пусть отлежится, — заботливо упрашивал Ганнибал. Консьерж поморщился, не одобряя молодёжных утех. — Он будучи полисменом так напился? К чему катится эта страна? — Париж — город мечты, — улыбнулся Лектер, уложив друга в постель, не забыв шепнуть ему на ухо. — Проснёшься в десять утра. Грэм разомкнул тяжёлые веки, в глазах плыло и двоилось. Он приподнялся. Посмотрел на электронный циферблат — выходной. Отлично. Спешить некуда. Он снова рухнул на постель. Заметив, что находится в одежде и с оторванными пуговицами, потрогал саднившую от укола ранку на шее. Всё что происходило с ним до встречи с Ганнибалом выпало из памяти. Он всё-таки поднялся. Едва ступая, вышел в коридор. Ноги не слушались, а глаза не фокусировались. Консьерж, вздохнув, подтрунил: — Молодой человек. Вы приехали гулять, а не ловить бандитов? Следовало рассказать Вашему руководству. Уилла от головокружения едва не стошнило. Навалившись на столик служащего, он грузно рухнул в беспамятстве. Скорая приехала быстро. Интерн Лектер по просьбе профессора принял из приёмного отделения полицейского со знакомыми американскими чертами лица. Обследование молодого человека Ганнибалу было не нужно. Он просто написал в карте — астения. Даже не потрудившись восполнить отсутствие крови. Пусть отлежится. Профессор за своим лучшим учеником не проверял. Он давно доверял своему любимцу. Уилл пришёл в себя в обед. Ганнибал убедился, что парень в сознании и улыбнулся ему. Грэм улыбнулся в ответ и спросил на французском: — Что со мной? — Плохое питание. Экономите? Но мы Вас подлечим. Привет Статуе Свободы от Эльфовой Башни. — интерн убедился окончательно в том, что Уилл его не помнит и удалился. Едва не столкнувшись с инспектором Попилем. Француз засыпал Грэма вопросами. — Отвечай, ты был с ним? С Лектером и его японской тёткой? — Я не знаю о ком Вы, сэр, — слабо ответил курсант. — Ну и молодец. Наконец-то ты их отшил. Так что с тобой произошло? — Доктор говорит нужно больше есть. — Прости парень. Это наши издержки. Отныне, чтобы не допустить международный скандал, будешь питаться в моей семье и под моим присмотром. Жаннет вкусно готовит. Жаннет — моя супруга. Эпилог Ганнибал с удовольствием смаковал кровяные колбаски с чесноком. Он приготовил это блюдо с особой торжественностью и подал на их с леди Мурасаки ужин. — Я спрашивала о том полицейском. Говорят он попал в больницу. Ничего не помнит, — устремила пронзительный взгляд японка на племянника. — Надеюсь ты в этом не замешан? — Я давно в амнезии по нём. Он только Вас и интересует, — безразлично пережёвывая колбаски, ответил Лектер. Оба задумались, каждый о своём. Женщина догадывалась о причастности Ганнибала в злоключениях молодого человека. Она уже решила оставить ему квартиру и уехать в неизвестном для него направлении. Мурасаки больше не могла контролировать его. Безумец вырвался в мир. После тяжёлого удара от расставания с леди Мурасаки, Ганнибал уехал в США. Подальше от дотошного инспектора полиции. Было и так не скучно, но визит агента Кроуфорда его взбодрил. Стать снова психиатром своего старого пациента было подарком судьбы. Они встретились в кабинете Кроуфорда. Ганнибал с замиранием сердца всматривался в знакомое лицо. Погружённый в свои грёзы Грэхам, придавленный тяжёлой ношей одиночества и тяжкого дара видеть смерть во всех красках, безразлично изучал незнакомца. Счастливая физиономия психиатра начинала его бесить. — Проблемы со вкусом? — начал разговор психиатр, чем довел Уилла до нервного срыва. «Игра будет долгой и приятной. Я съем тебя позже. » — предвкушал Лектер. — Вы для Кроуфорда фарфоровая ЧАШКА из редкого сервиза для избранных гостей, — произнёс доктор за завтраком в доме профайлера. Звонкий смех Уилла был ответом на изящную метафору. Ганнибал понял, что блокировка устарела. Уилл не вспомнит ничего. Его воля Лектеру больше не подвластна. «Игра усложняется. От чего такая дрожь в теле? Дружба — интересная штука. Нужно попробовать её в деле» — решил психотерапевт и широко улыбнулся.