[ meg myers - desire ]
Она сводила меня с ума. До чёртиков, роющихся в голове, до головокружения, что порождало маленькие искорки внутри, до бесчисленных дней бессонницы. Нура Амалия Сатре. Три слова, при произнесении которых во мне моментально что-то сжимается. Что-то не даёт мне спокойно воспринимать это имя, так часто вертящееся у меня на уме, когда при виде его обладательницы всё катится вверх дном. Я лежу ночами напролет, пялясь в потолок, изучая каждую его трещинку, что исходит от одного угла и до центра. Думаю о её глубоких голубых глазах, отражающих оттенки заката, о её мягких губах, окрашенных в темно-красную помаду, о её волосах молочного цвета, так плавно развивающихся по ветру. Думаю и понимаю, какой дурой я была раньше. Вместо того, чтобы проявлять знаки внимания, я проводила время с Крисом, заполняя некую пустоту, которая так и поглощала меня изнутри. Однако он был лишь пластырем, который отклеился уже по истечении короткого времени. С ним я не чувствовала того, что чувствую, когда смотрю на неё. Когда стою рядом с ней. Когда ловлю её взгляд на себе. В тот момент хочется утонуть в её взгляде, остановив время вокруг, подойти и поцеловать, признаться в своей влюблённости, в надежде услышать положительный ответ.* * *
Её стремление понять свои чувства казались высшей математикой. Нерешаемой задачей, что так отчаянно нуждается в разгадке. Уныние и ревность стали ежедневной дозой морфия, что была последствием зависимости от Сатре. Мун не могла отказаться от них, ведь сама жаждала этого. Хотела девушку, что так изящно заправляет выбившуюся прядь волос за ухо. Двери в дом Эвы часто впускали светловолосую грустную девушку, которая в очередной раз поссорилась с Вильямом. Эва пыталась утешать подругу, хоть как-то поднять ей настроение, убеждая, что тот — полный придурок, раз так обходится с ней, а потом они вместе смотрели «Русалочку», любимый мультфильм Нуры, и попивали какао со взбитыми сливками, укрываясь клетчатым пледом. Только так блондинка могла хотя бы на время прийти в себя и не думать о парне, который беззаветно в неё влюблён. Девушки попросту могли обсуждать всякую ерунду, вроде нового платья, парней или школьных занятий. Во втором пункте русоволосая определённо не проявляла интереса, а только делала вид, что её увлекает эта беседа, глядя в манящие глаза подруги, что так пьянят Мун. Ладошки потеют, а по спине проходят мурашки при каждой мысли о девушке её мечты. Волна вибрации от мобильного проходит через постель и доносится до Эвы сквозь мятые простыни, что девушка так лениво заправляет по утрам. На экране виднелось сообщение он Нуры. На секунду Мун задержала дыхание, не забыв улыбнуться светящемуся экрану. Простое и короткое «Что делаешь?», но даже этого достаточно, чтобы вывести девушку из колеи. «Всего лишь лежу и думаю о тебе в моей постели» или «Пытаюсь уснуть, но мысль о тебе на мне кажется мне более привлекающей, чем бесполезные траты времени на сон» было бы очень кстати. Если бы Нура оказалась лесбиянкой. Или хотя бы бисексуалкой. В любом случае, вряд ли её интересовала такая перспектива. «Просто лежу. Не могу заснуть. А ты?» Значок набирающегося сообщения то появлялся, то вновь угасал. «Можешь выйти на улицу?» Вопрос немного обескуражил девушку. Такое предложение и в такой поздний час. Тем не менее, Эва без раздумий встала, натянула джинсы, подобрала какую-то незамысловатую футболку, что уже несколько дней валялась на полу, сверху напялила кожаную чёрную куртку и, захватив ключи, немедленно написала, что скоро будет. Выйдя из крыльца дома и пройдя пару минут до перекрёстка на повороте — в случае чего, именно на этом месте встречались девушки — Эва увидела силуэт, сидящий на бордюре, чьи очертания уж больно походили на Сатре, и присела рядом, стряхнув невидимую пыль на поверхности. Нура слегка повернула голову в сторону подруги, отводя взгляд куда-то в сторону и закуривая сигарету, что вот уже неделю является обязательным атрибутом светловолосой. В её глазах читалась явная грусть и обескураженность. — Будешь? — Нура протянула пачку с Marlboro, на что Эва лишь молча приняла отраву и достала из коробочки одну сигарету. Сатре порылась в карманах и выудила оттуда зажигалку. Поднесла ближе к соседке и, бросив взгляд на её губы, зажгла никотиновую палочку во рту подруги. Та сделала затяжку и выпустила облачко дыма, что быстро рассеялось в воздухе. Одна луна виднелась в кромешной темноте ночи, забвенно освещая крыши домов и асфальтированные дороги, пропитанные влагой от вечернего дождя. Её свет мягко ложился на лицо Нуры, выделяя выразительные глаза, ресницы которых аккуратно накрашены тушью. Теперь она была без помады. — Я рассталась с Вильямом, — выдаёт блондинка, нарушая молчание, с равнодушным выражением лица разглядывая свои синие оксфорды. — Мне так жаль, — Эва почти что поверила в свои же слова, вырвавшиеся из уст на автомате. А что ещё ей сказать? Она не любит, когда Нура расстроена, поэтому расстроена и она. Но в душе она рада. Рука легла на спину девушки, пока вторая уже тушила сигарету об асфальт. Голова прильнула на бок к плечу русоволосой. — Давно пора было, — она сделала затяжку. — Ты же любила его. Так? — с намеком на надежду задаёт вопрос собеседница. — Наверное. Я так думала. Любовь проходит. — А друзья остаются, — руки девушек сомкнулись воедино, а слово «друзья» так и отдавало эхом в голове Мун, прожигая всё внутри, что только есть. Одна лишь мысль о Нуре рядом с Вильямом вызывала невероятную ревность. Но теперь об этом не придётся думать. Не снова. — Эва? — в голосе слышалась небольшая дрожь и волнение. Словно когда показываешь маме дневник с плохой отметкой. — Да? — Как давно я тебе нравлюсь? — шокированная и сконфуженная Эва поворачивается лицом к подруге, смотря прямо в глаза. — Что? — под маской удивлённого, но всё же непонимающего голоса таилась паника и растерянность. Мун усмехнулась на вопрос в качестве защитного рефлекса. — Я тебе нравлюсь? — вопрос поставлен в упор и увертеться от него уже было нельзя. — Нуу... — она не знала, что ответить. Признаться? Вот так просто? — Ладно, прости, зря я спросила, — Нура встала в готовности сойти с планеты или хотя бы добраться до дома и запереться в комнате, рухнув на пол и закрыв лицо руками. — Постой, — рука Эвы тут же остановила Сатре в мольбе остаться. Она поднялась к девушке, чтобы они были на одном уровне, посмотрела в её голубые глаза, что были словно драгоценные камни в сказочной оправе. Подошла вперёд, провела ладонью по её мягкой щеке, и поцеловала, закусив её нижнюю губу. На вкус она была как вишнёвая жвачка. Как никотин. Как американо с молоком. И как же она долго об этом мечтала. Зрачки расширялись, а мозг не верил всему происходящему и отрицал это как возможное под любым предлогом. Нура подняла правую руку и провела своими тонкими пальцами по щеке Эвы, а затем запустила их в её волосы, притянув ближе к себе. Это ощущалось настолько правильно. Будто именно так всё и должно быть и никак иначе. На это мгновение, совершенно небольшое мгновение, они забыли, как дышать и, что лёгким нужен воздух. Хотелось утонуть, расствориться, исчезнуть в этом моменте и больше никогда не возвращаться в реальный мир. — Так значит малышка Нура решила устроить кардинальные перемены в жизни? — Эва отстранилась первой просто потому, что ей безумно хотелось задать этот вопрос. Ну, и ещё, может, чтобы увидеть припухшие от поцелуя губы Сатре и своё отражение в её глазах — лучшее, что она видела за всю свою жизнь. — Просто хочу быть счастливой, — блондинка протянула ей свою руку, тёплую, шёлковистую и такую родную Эве, — А ещё хочу нарушить парочку правил, поэтому пойдём, если ты готова, конечно. — Ты убиваешь мою фантазию. Как я могу отказать?