Whatever It Takes

      — Внимание! Всем постам! На улицах Лос-Анджелеса разъезжает красный Porsche на недопустимых скоростях. Прекратить это! Отобрать права! Конфисковать машину! Заключить этих идиотов под стражу, наконец!       Раздраженный голос полицейского слышится из рации, которую они, кстати говоря, украли у одного из них — молоденького и невнимательного лейтенанта.       Два парня смеются — они так счастливы прямо здесь и сейчас. Дорогая тачка, бешеная скорость, адреналин в венах, бесконечная любовь друг к другу в сердцах — все это вкупе крышесносно.       Они молоды, они прекрасны. Наслаждаются тем, что есть.       — Они думают, что хоть одна из их машин сможет угнаться за этой деткой? — спрашивает Луи, посмеиваясь и сидя рядом с Гарри, который управляет машиной.       — Понятия не имею, но если так, то они еще глупее, чем я полагал.       Шум ветра немного приглушает их голоса, хотя темные затонированные окна закрыты, препятствуя ему.       — Ты сумасшедший! Не смей, — кричит Луи, когда Гарри, все еще смотря на дорогу, все же тянется к нему за поцелуем, а Томлинсон, против своих же слов, кладет свою ладонь ему на щеку и целует, улыбаясь.       Они отрываются друг от друга, снова начиная смеяться.       — Может быть, но умереть на этой детке на такой скорости, целуя тебя, — лучшая смерть из всех возможных.       — Aww, — лицо Луи изображает умиление, — не думал, что упоминание смерти может быть таким романтичным.       Они заворачивают в один из закоулков города, останавливаясь неподалеку от фонаря и уже закрытого магазина, на котором висит вывеска, гласящая, что он работает круглосуточно — какого хрена?       Гарри выходит из машины, не переставая улыбаться — его глаза хищно блестят, будто он задумал что-то неладное. Луи в любом случае с ним.       Кудрявый оборачивается, смотря на парня, который до сих пор сидит в машине, ухмыляясь. Он закатывает глаза, и стоит ли упоминать, что улыбка не покидает его лица почти никогда, когда рядом шатен?       Стайлс открывает дверь, приглашая Луи на улицу, а тот, хихикая, подает ему свою руку — такую маленькую, по сравнению с его.       Гарри наклоняется и нежно целует его ладонь, но через секунду дверь машины закрывается, и он совсем не нежно прижимает его к ней, врываясь к нему везде — руки Гарри крепко удерживают его бедра, пока их языки танцуют друг с другом грязные танцы.       — Я собираюсь трахнуть тебя прямо здесь и прямо сейчас, — шепчет Стайлс ему на ухо, обжигая горячим дыханием шею.       Но Томлинсона полюбили за такие моменты, как сейчас — он быстро вырывается из лап Гарри, и теперь уже последний оказывается прижатым к двери.       — Или я тебя, — говорит он, облизывая кончик его носа.       Гарри делает вид, что ему противно, хотя считает это милым. И Луи это знает. И Гарри знает, что Луи знает.       Оба улыбаются, и Луи слишком легко позволяет Гарри понести себя и положить на капот машины. Пожалуй, он сегодня хочет быть оттраханным, а не наоборот.       Кудрявый поднимает и фиксирует обе его руки где-то сверху одной своей, начиная целовать его шею, ставя многочисленные засосы и зная, что Томлинсон обожает их. Он буквально помешан на них. Ну, а Гарри — а Гарри не против оказать ему небольшую услугу. Не тогда, когда любоваться ими на следующий день — одно из его любимых занятий.       В этот список еще входит, например, стон Луи, который он издает прямо сейчас.       Он разводит бедра в стороны, и Гарри устраивается между них еще удобнее.       — Ох, давай уже, а то не успеем, — поторапливает он Стайлса.       А тот не глуп и понимает все с первого раза — отпуская руки старшего, он грубо стягивает свои штаны до колен, а затем переворачивает Луи на живот, стягивая его узкие джинсы до тех пор, пока самая лучшая задница на свете полностью не открывается его взору.       Это уже стало традицией — он наклоняется и оставляет по поцелую на каждой половинке.       — Скучали по папочке?        Луи фыркает.       — Они виделись с «папочкой» пару часов назад, — отвечает он, будто то, что младший разговаривает с его задницей — в порядке вещей.       Подождите, так и есть.       Гарри улыбается — это действительно так, и именно благодаря этому он теперь может не растягивать шатена. Хотя, стоит признать, что он обожает это делать, просто сейчас мало времени на это.       Он проводит по своему собственном члену рукой, приставляя головку к дырочке, которая сжимается и снова расслабляется раз за разом от возбуждения.       Гарри резко входит в него, и они, находясь на улице, где их сможет застать врасплох любой, не сдерживают стонов.       Луи так сильно любит это — он невероятно возбужден, а Гарри наращивает темп, и это то, что нужно им обоим — все быстро, но при этом невероятно возбуждающе и незабываемо. Никто не хочет растягивать удовольствие, когда в крови настолько сильно бушует адреналин.       Локти Луи, до сих пор опиравшиеся на красный капот машины, начинают болеть, но он едва ли задумывается об этом. Его поясница, подставленная члену Гарри, настолько выгнута, что хочется кричать.       Их стоны становятся только громче, а Гарри двигается так быстро в нем, что шлепки их тел могут сравниться с громкостью их стонов. А как уже отмечено, они очень громкие.       — Ты такой потрясающий, обожаю тебя, — кричит Гарри, содрогаясь в оргазме, кончая внутрь него и падая на его тело. А он, впервые за все это время, еле касается своего члена и протяжно стонет, чувствуя жидкость на пальцах. А еще он определенно кончил на машину.       Когда звуки сирены начинает доходить до их слуха, они снова превращаются в мелких засранцев (будто они переставали ими являться).       Гарри встает с него и натягивает на себя штаны, пока Луи делает то же самое.       Когда свет фар синего и красного цветов начинают освещать их лица, они уже стоят, целуясь, хихикая и наслаждаясь этим.       «Вы задержаны!» и кое-какие другие дежурные фразы, к которым они уже привыкли, пронзают слух. Какой-то мужчина показывает им какой-то документ, и им обоим завязывают запястья какими-то наручниками.       — Воу, полегче. Наручники, которые покупаю я, обычно чуть помягче, что ли, — ухмыляясь, дерзит Томлинсон одному из полицейских. — Не то, чтобы мне эти не нравились, — добавляет он, но ему приказывают заткнуться, на что оба парня прыскают со смеху.       — Вы отвезете нас в камеру? — с притворным ужасом спрашивает Гарри, и Луи всеми силами пытается не засмеяться.       — Да, — безэмоционально отвечают ему.       И вполне возможно, что там будет стоять камера видеонаблюдения, и человеку по ту сторону придется либо вызвать к ним в камеру охранников, прерывая их на самом интересном месте, либо он начнет дрочить на то, как один парень вбивается в тело другого.       Луи, будто читая его мысли, ухмыляется.       — Теперь ты будешь моей сучкой, — пафосно произносит он, через секунду слушая любимый хриплый смех Стайлса.       — Как будто я против.