Зверинец: Рысь

Рамсей услышал крик о помощи за мгновение до того, как увидел прытко бегущего в его сторону мальчика, преследуемого несколькими людьми с обнаженными мечами, сверкающими на ярком солнце. Бросив на землю черпак, из которого пил воду у колодца, он выхватил из ножен собственный меч и с боевым кличем ринулся вперед. Незнакомцы сражались упорно, и не будь они утомлены погоней за мальчишкой, то, возможно, у них был бы шанс: шестеро против одного – обычно легкая победа. Их подвела несогласованность действий, и сказывалась усталость от бега по изнуряющей жаре. Но и Рамсей не утратил былых навыков, несмотря на внезапный и ранний уход от дел. Когда рухнул последний противник, Рамсей тяжело дышал. Опустившись на колени, он вытер лезвие о накидку убитого и убрал меч в ножны, а капли крови на лице смахнул собственным рукавом. Повернулся, высматривая мальчика, и обнаружил его прятавшимся за колодцем, у которого недавно стоял сам. – Хей, там, – крикнул он, предусмотрительно перейдя на тавамарский. – Ты в порядке? – Д-д-да, – медленно поднявшись с земли, пробормотал тот, заметно трясясь и плача. – С-с-пасибо. – Пожалуйста. Почему ребенок не более десяти зим от роду здесь один, да еще преследуемый опасными людьми? Мальчишка хоть и выглядел виноватым и напуганным, всего лишь пожал плечами, и опустил взгляд. Рамсей принялся его рассматривать. Пот и грязь не могли скрыть принадлежность к знати. Одежда из высококачественного полотна, выкрашенного в дорогие цвета, а на запястье простой золотой браслет, за который многие могли бы убить. Значит, точно из родовитых. Скорее всего, за него хотели получить выкуп или сам сбежал шутки ради, а потом попал в переплет. – Тебя пытались выкрасть? Мальчик кивнул, с каждым мгновением становясь все несчастней и виноватей. Рамсей успокаивающе положил руку ему на плечо. – Все будет хорошо. Как тебя зовут? Я доставлю тебя домой в целости и сохранности. Но вместо того чтобы назвать свое имя, ребенок превратился из просто напуганного в напуганного до ужаса, а слезы по щекам потекли пуще прежнего. На Рамсея снизошло леденящее душу озарение. Ни один знатный отпрыск не побоится назвать свое имя незнакомцу, особенно такому явному чужестранцу, как Рамсей. Но даже чужестранец узнает королевское имя, а у короля был лишь один сын – мальчик лет восьми. Став на колени и осторожно взяв ребенка за плечи, Рамсей мягко спросил: – Вы – принц Кажан, да? Всхлипывания усилились, казалось, мальчик вот-вот даст деру. Рамсей подтянул его к себе и крепко обнял, как когда-то обнимал своего маленького брата. Он говорил тихие успокаивающие слова, перескакивая с тавамарского на тритацийский и обратно, пока Кажан не перестал плакать. – Все будет хорошо, Ваше высочество, – заверил его Рамсей. – Обещаю, что не обижу вас. И никому не позволю это сделать, ясно? Даю слово, что верну вас отцу. Пойдемте, – сказал он и наконец отпустил Кажана. – Нет, не смотрите, – предостерег он принца, когда тот попытался взглянуть на тела. Он подвел Кажана к коню и устроил в седло. Затем обошел место стоянки, тщательно убирая следы своего пребывания, насколько это было возможно. Убедившись, что легко их не выследят, Рамсей вскочил на коня позади Кажана и двинулся прочь в сторону редкого лесочка, за которым скрывались горы, представляющие собой границу между Тавамарой и ее северными соседями. Они ехали на предельной скорости, но часто останавливались, чтобы замести следы и удостовериться, что их не преследуют. Когда они наконец добрались домой, Рамсей был изнурен. Ему пришлось предельно собраться, а такое напряжение он испытывал очень давно. Думал, что оставил это все позади. Намеревался оставить позади. В груди полоснуло болью – эта рана никогда не заживет до конца, она так же мучительна, как и семь месяцев и шесть дней назад. Он никогда не забудет тяжесть мертвого окровавленного тела брата на руках. Свет навсегда покинул карие глаза, точь-в-точь такие как у их мамы. Он умер, потому что Рамсей был слишком занят охраной принца и доверил брата другим. Крякнув, он спешился и повел коня в хлев, который построил сам, после того как здесь поселился. Домик уже стоял, хотя и обветшалый. Рамсей купил его за гроши у тавамарца, с радостью избавившегося от старой хижины, точнее лачуги. Но если чем-то он и располагал в неограниченном количестве, так это временем, поэтому занялся приведением строения в благопристойный вид и успел соорудить небольшой хлев. Здесь, в глубине лесочка, окруженного горами, он обрел подобие покоя. Итак, спешившись, Рамсей повел коня в стойло. Кажан засмеялся – ему пришлось пригнуться, чтобы въехать в седле внутрь. Рамсей со слабой улыбкой подумал, что только ребенок может так легко отвлечься от столь тяжелой ситуации – сбежать от похитителей и попасть в руки к незнакомцу, который вообще может оказаться кем угодно. К счастью для Кажана, никого лучше ему повстречаться не могло – учитывая все обстоятельства. Только в стойле Рамсей, наконец, позволил принцу слезть с коня. – Сейчас, Ваше высочество, постойте немного в стороне, пока я займусь Пером, хорошо? Кажан рассмеялся. – Какое глупое имя для коня. Рамсей улыбнулся и любовно погладил животное. – Да, полагаю, что так. Но бежит он так же легко, как перышко, даже если я в седле. – Ну, ты не очень большой, – сказал Кажан с видом, словно старался вести себя очень хорошо, особенно в данной ситуации, но правда была правдой. Рамсей расхохотался, облокотившись о коня в попытке взять себя в руки. Потом взъерошил волосы на голове принца. – Да, я не сильно большой. Но быстрый и очень крепкий. И вешу больше, чем вы думаете, – и подмигнул. Кажан захихикал. Усмехаясь, Рамсей повел его из хлева к скромному, но прочному домику. Внутри он стянул платок, укрывающий голову и лицо от солнца, и умылся свежей – стоявшей всегда наготове – водой из лохани. – О, вот так намного лучше. Я еще никак не могу привыкнуть к жаре вашей страны. Там, откуда я родом, всегда очень холодно. Вам сделать чай? – подойдя к печке, он оглянулся через плечо в ожидании ответа. – Д-да, пожалуйста, – сказал принц, внезапно растеряв всю уверенность. Вернувшись к Кажану, Рамсей опустился на колени и крепко его обнял. – Все хорошо. Обещаю, мы вернем вас домой. Тот опять заплакал и обнял его так сильно, что на мгновение у Рамсея перехватило дыхание. – Я хочу к папе! Хочу домо-о-ой! – Тише, тише, – пытался успокоить его Рамсей, покачивая. – Вы снова увидите отца, Кажан, обещаю. Принц заплакал еще горше. Рамсей немного отстранился и улыбнулся. – Знаете, кем я был раньше? – он улыбнулся еще шире, когда Кажан в замешательстве посмотрел на него. Поднявшись на ноги, Рамсей пересек комнату и вытащил из-под кровати деревянный сундучок, хранивший дорогие ему вещи, который он взял с собой, покидая Тритацию навсегда. Выудив искомый бархатный мешочек, он вернулся к Кажану и вновь стал на колени. Развязал тесемки и вытряхнул на ладонь перстень. – Кажан, видите это кольцо? – А-ха, – выдохнул тот, хлюпая носом. Слезы подсыхали на щеках – любопытство брало верх. – Когда-то моей обязанностью было охранять принца. Меня очень долго готовили к этому. Когда началось мое обучение, я был не намного старше вас. Каждый день на протяжении десяти лет я защищал своего подопечного. Именно поэтому он до сих пор жив. Однажды его почти украли, как вас. Я остановил людей, пытавшихся его забрать, и доставил принца домой в целости и сохранности. Вот что означает это кольцо – я Защитник. Кажан, обещаю, что обязательно привезу вас домой, хорошо? Не надо бояться. Кажан посмотрел на кольцо. – У папы тоже такой перстень, – он нахмурился. – Но не точно такой. Рамсей улыбнулся. Улыбка стала немного грустной, когда он сам взглянул на украшение – красивая работа из белого золота с сапфиром. Возле камня гравировка в виде королевского цветка Тритации. Кольцо Священного Защитника. Он столько им отдал, пока они не забрали единственное, что он умолял сберечь ради него, пока защищает их принца. А в конце они даже ни о чем не сожалели. Рамсей все бушевал и бушевал, но впустую. Он предал погребальному костру брата, погибшего в возрасте одиннадцати лет. Потом собрал столько, сколько Перо мог унести, не утомляясь, и сел на первые судно с местом для одного человека и коня. Он навсегда оставил родину и жизнь Защитника. Только складывалось впечатление: Троица Богинь не сбросила его со счетов, если повела через океан, чтобы дождаться появления другого принца. Кажется, отец был прав: никто не в силах избежать своей судьбы. – Таких колец несколько, – наконец сказал он, затем вынул из мешочка серебряную цепочку. Продел ее в кольцо и повесил на шею Кажану. – Будете носить, пока я не верну вас отцу. Это мое обещание вам, договорились? Принц кивнул и улыбнулся. – Я рад, что ты нашел меня. Рамсей вернул улыбку, не показывая печали, и обнял его. – Я тоже, – затем продолжил более серьезным тоном. – Кажан, первое правило защищаемого: вы должны слушаться меня. Понимаю, это может быть сложно… – Я не слушал папу, – сказал тот с грустью и стыдом. – Он всегда требовал, чтобы я не убегал, не прятался. А я не послушал. – Теперь вы поняли, почему надо слушаться? – Да. – Хорошо, – погладив Кажана по голове, Рамсей поднялся и подошел к печке, чтобы поставить греться чайник. Когда принц сел за стол, он достал хлеб, мед и миску сухофруктов. – Угощайтесь, Кажан. – Папа называет меня Каж, – застенчиво сказал принц, а потом начал сметать еду, будто голодал до этого. – Каж. А меня зовут Рамсей. – Рамсей. – Верно. Ешьте. Мне нужно придумать, как доставить вас домой. Каж, расскажите мне, что случилось. Как вы оказались почти на границе? Кажан проглотил очередной кусок хлеба, намазанный медом, и ответил: – Я… я играл. Папа был занят с гостями, все говорил и говорил, – он мимоходом нахмурился – очевидно, это была давняя жалоба. – Он наказывал мне не уходить слишком далеко, когда много людей, но я не послушал, и несколько незнакомцев схватили меня, когда я гулял в садах. Было страшно, меня посадили в мешок, и я ничего не видел, и время тянулось и тянулось, будто несколько дней прошло. «Скорее один день», – подумал Рамсей. – И что потом? – Потом меня выпустили из мешка и закрыли в какой-то каморке. Сначала я слышал людей, потом ничего не слышал. Мне оставили немного еды. Под потолком было небольшое окошко, и у меня получилось дотянуться до него и вылезти, хотя я еле протиснулся. Но когда оказался снаружи, то не знал, куда идти. Я пытался найти дорогу домой, но похитители меня обнаружили, и я побежал… потом ты их убил. Защитник кивнул и налил в чашки еще чая. – Значит, вас будут искать. Еще раз расскажите, где вы точно были, когда вас схватили. – Папа устроил прием в большом кристальном зале, оттуда можно выйти в сады. Он сказал мне не выходить одному, что я должен быть рядом, но он все говорил, говорил и говорил, поэтому я сам пошел в сады. Они обширные. Что это значит? – Обширный значит очень большой, – ответил Рамсей. – Они очень большие. – Верю, – с рассеянной улыбкой произнес он, напряженно думая. Рамсей знал совсем немного о тавамарской королевской семье, но вне зависимости от страны некоторые правила неизменны. Посторонние люди в сады короля просто так попасть не могут. Даже учитывая прием, доступ ограничен. Для того чтобы туда пробраться, а потом уйти незамеченными, скорее всего, требовалась помощь кого-то из дворца. В любом случае подобные похищения обычно не обходятся без человека «изнутри». Относительно легко выкрасть сына дворянина, но принца, безусловно, намного труднее. Из этого следует, что связываться с королем и рассказывать ему о Кажане необходимо с предельной осторожностью. Принц улизнул, и теперь похитители пойдут на все, чтобы вернуть его, пока король не узнал о побеге. – Хм-м… – Рамсей задумчиво барабанил пальцами по столу. Как бы ему хотелось лучше знать обычаи Тавамары. А он был чужестранцем, всего семь месяцев в стране. Зачем королю удостаивать его встречи? Но или так, или вломиться во дворец, а учитывая обстоятельства, он не хотел рисковать подобным образом. – Каж, скажите, если мне нужно поговорить с вашим отцом, не привлекая особого внимания, как это сделать? Принц нахмурился. – Эм… Каждый день папа разговаривает с людьми на собрании. С богачами и с простым народом. И с такими, как ты. Это происходит в большом зале, каждый ждет своей очереди. Общая аудиенция, конечно. Рамсей и забыл, что здесь их проводят. Смешно представить, что у него на родине король будет выслушивать каждого желающего. Внезапно он вспомнил: чужестранец должен представиться и поблагодарить монарха за гостеприимство. Старая традиция, не требование, но достаточный повод для нужной встречи. Дальше будет видно по ходу событий, но первый шаг был самым важным, а он уже намечен. – Каж, какую тайну я могу сообщить в разговоре с вашим отцом? Что такого вы вдвоем обсуждали, о чем я могу упомянуть, чтобы он понял: вы у меня, но зла я вам не причиню? Принц сдвинул брови. – Э… – а потом замолчал, явно озадаченный вопросом. Защитник улыбнулся. – У вас есть любимая история, которую рассказывает отец? – Да! – пылко ответил Кажан с просветлевшим лицом. – Люблю, когда папа рассказывает о племенах Великой пустыни. Знаете, они много сражаются. Больше всего мне нравятся Кобры. И племя Сов. И Лисы, а особенно Призраки, хотя папа говорит, что, наверное, племени Призраков на самом деле нет. – Ясно, – смеясь, произнес Рамсей. – Что ж, думаю, это подойдет. Вопрос в том, что тем временем делать с вами? Я не могу рисковать и брать вас в город. Кто-то точно заметит принца, да и потерять вас там легко, – он вновь постучал пальцами по столешнице, задумчиво прикусив губу, но потом вздохнул, признавая поражение. – Придется оставить вас здесь, Каж. Тот запаниковал. – Здесь? Одного? – Одного, – неумолимо повторил Защитник. – Сюда никто не придет. Оставайтесь в доме, на улицу не выходите. Это очень важно, ясно? Хотя у принца был вид, словно вот-вот заплачет, он кивнул. – Вы – хороший и смелый мальчик, – сказал Рамсей с улыбкой. – Отец будет вами гордиться, когда узнает, какой вы храбрый. Ведь вы будете храбрым и спрячетесь в доме, а я отправлюсь во дворец сказать королю, что нашел вас? Мы вернемся и отвезем вас домой, обещаю. – Да, – согласился Кажан, сжимая в пальчиках кольцо, которое ему дал Защитник. – Я постараюсь. – Хорошо, – произнес Рамсей, обнял его и поцеловал в макушку. – Очень хорошо. *** Тавамарский базар был известен на весь мир. Другие страны пытались его копировать, но получали лишь бледные подобия. Для Рамсея же подобное место когда-то могло стать кошмаром наяву. Защищать кого-то в таком хаосе просто невозможно. Хвала Богиням, ему уже нет нужды беспокоиться об этом. Доставив Кажана в целости и сохранности домой, он вернется к нормальной жизни. Пусть его нормальная жизнь не была вершиной блаженства, но… Но там не было людей, пытающихся убить других, и не было тех, кому требовалась его защита. Не было тех, кого он не смог защитить. Рамсей позволил себе тихо и облегченно вздохнуть, когда наконец покинул людные центральные улицы, пересек относительно пустой павильон на окраине города, а потом внутренний двор, ведущий к огромному дворцу Тавамары. По легенде на его возведение ушло семьдесят лет. И глядя на величественное строение с сотнями комнат – да и несколько десятков тайных помещений тоже наверняка имеется – Защитник был готов верить сказанию. Присоединившись к потоку людей, направлявшихся в главный зал приемов, он взял жетон у служителя и украдкой отошел в сторону дожидаться своей очереди. Несколько стражей глянули на него, но с криком «стоять!» никто не кинулся. Рамсей слегка расслабился и, заняв хорошую точку обзора, принялся осматриваться. Он кинул взгляд вперед, на монарха, с которым искал встречи. Защитника будто в живот ударили. Со всей силы. Это король? Но… но правители выглядели не так – они были толстыми и краснолицыми или суровыми и равнодушными, разодетыми в неприлично дорогие наряды и увешанными драгоценностями, а на голове красовался тяжелый – нередко безвкусный – венец, подчеркивающий их великую и блистательную значимость. Сидящий на троне человек сейчас смеялся в ответ на что-то, сказанное пропыленным крестьянином, и смех его был неподдельным и добрым. Он легко общался с простолюдином, будто они были ровней друг другу. Рамсей не помнил, чтобы его собственный монарх говорил с крестьянином, да еще так просто. Тавамарский король представлял собой изумительное зрелище, черноволосый и темнокожий. Интересно, глаза такие же темные? Рамсей был поражен, что правитель смеялся. Если принять во внимание происходящую аудиенцию, отсутствие страха и любопытства, небольшое количество стражников… Похищение наследного принца старались сохранить в тайне. Мудрое решение и, конечно, дельное. Но Защитник представил, каких усилий стоило королю притворяться, что все в порядке, когда единственный сын пропал, а похитители, скорее всего, убьют ребенка, когда получат деньги или то, что было их целью. И чем больше он наблюдал за потрясающим монархом, чем пристальней смотрел, тем все больше замечал, как трудно тому делать вид, что все хорошо. Как же Рамсею хотелось просто пересечь зал, подняться по паре ступеней помоста и сказать ему, что сын в безопасности. «Шафик», – вдруг подумал он. Так звали правителя Тавамары, и имя ему шло. Стража подала сигнал остановить аудиенцию, объявляя перерыв. И Рамсей боковым зрением уловил движение, когда два человека рядом с королем пошевелились. До этого момента вся четверка стояла неподвижно: двое справа, двое слева. «Королевский гарем», – понял Защитник. Он слышал об этом, а кто не слышал о поразительных королевский гаремах Тавамары? Ни в одной другой стране подобного не было. Никто больше не мог похвастаться пятеркой мужчин, которые заботятся лишь об удовольствии своего господина и безоговорочно исполняют любую прихоть. Вопреки обстоятельствам Рамсей поддался любопытству и принялся рассматривать наложников. Четверо из пяти, но и они привлекали внимание. Рассмотрел двоих справа, оказавшихся близнецами. Это допускается? Разве они не рабы для плотских утех? Близнецы? Но они были прекрасны, тем более стоящие рядом друг с другом. Рамсей полагал, что самые роскошные в мире драгоценности не в силах продемонстрировать богатство и могущество лучше, чем эта идеально подобранная пара. С виду чистокровные тавамарцы с красивой темной кожей и каштановыми, почти черными, коротко стрижеными волосами, открывающими взгляду тонкие черты лица и изумительные светлые глаза, что было видно даже на расстоянии. Обнаженные по пояс, не считая украшений в сосках, соединенных сверкающей цепочкой, и в пупке. Один близнец носил рубины, другой – сапфиры. Защитник подозревал, что никто кроме короля и других наложников не знал, кто есть кто из близнецов и что означают разные камни. Ему внезапно показалось, что кожа слишком тесна для собственного тела, а зал слишком маленький и душный. Интересно, как это, быть посвященным в их тайны? Будто почувствовав, один из близнецов – с сапфирами – посмотрел в его сторону. Выражение лица наложника не изменилось, но Рамсей умел распознать невидимую ухмылку. Он поспешно отвел взгляд, подавленный и злой на самого себя – забыл о цели! – и принялся исподтишка рассматривать другую пару. Тот, который стоял ближе к королю, был, наверное, больше симпатичным, чем красивым, с копной кучерявых волос, выглядевшими неестественно, но все равно имевшими свою прелесть. Рот с надутыми губками, хотя сейчас на лице наложника отсутствовало всякое выражение, как и у остальных. Такой рот всегда хочется целовать, чтобы убрать недовольную гримаску. Все наложники были обнажены по пояс, ниже было надето некое подобие черной юбки с разрезами по бокам до середины бедра, а под ней черные штаны. На мужчине с пухлым ртом блестели цепочки с вкраплением драгоценных камней – изумруды, жемчуг и янтарь – на запястьях, шее и талии. Фигура последнего наложника была далека от изящных форм сотоварищей. Могучий мужчина с хорошо развитой мускулатурой, но в разумных пределах. Привычно вздохнув, Рамсей подумал, что будет тому едва до середины груди. Защитник – поджарый, быстрый и невысокого роста – всегда завидовал высоким и широкоплечим, у которых с виду все получалось так легко и естественно. Он осмотрительно не стал размышлять о других вещах, которые любил у таких мужчин, – достаточно того, как он таращился на близнецов. Но с внезапным потрясением Рамсей понял, что думает именно об этом. После смерти брата ничего – и никто! – не вызывало у него интереса. Уже семь месяцев и восемь дней. Ему вновь дозволено чувствовать? Он полагал, что и десяти лет, даже сотни, недостаточно для прощения его ужасного греха. Брату требовалась его помощь, а он не был рядом, да еще поверил не тем людям. Рамсей пресек эти размышления, сосредотачиваясь на принце, которого спасал. Он снова посмотрел на огромного мужчину. Кажется, его нос был сломан не один раз, но это не портило красивые черты лица. Ни один из наложников не был так изумителен и неотразим как король, но они тоже недалеко ушли. А где же пятый? Или у монарха было лишь четверо? А что ему до того? Недовольный самим собой, хотя не до конца уверенный в причине, Защитник вернулся взглядом к королю и с удивлением понял, что его рассматривают в ответ. Казалось, целую вечность он смотрел прямо в темные глаза, а потом отвел взгляд. Как оказалось, сделать это было невероятно трудно, и Рамсей не мог сообразить, почему сердце заколотилось. Что с ним не так? Он прибыл сюда, чтобы сказать правителю: его сын в безопасности и скоро вернется домой, а не строить из себя глупца. Зазвонил колокол, оповещающий возобновление аудиенции. – Сто тринадцать! – выкрикнул служитель. Защитник нахмурился и глянул на жетон. Его номер, но до перерыва остановились на восьмом десятке. Служитель еще раз объявил номер. Рамсей вышел вперед и показал жетон, который проверили, а затем жестом дозволили подойти к трону. Всю жизнь он охранял принца, тесно общаясь со знатью и монархами – самыми могущественными людьми в мире. Некоторые на себе испытали тяжесть его ударов, когда смели помышлять о чем-то низком, а тем более наносить вред подопечному Рамсея, которого он защищал, связав себя клятвой крови. Поэтому благородство рождения и могущество не могли заставить его трепетать. И все же сердце быстро стучало, когда он машинально опустился на колени перед королем Шафиком. – Ты далеко ушел от дома, дитя Тритации, – сказал правитель. Защитник ответил удивленным взглядом. – Я не называл своей родины, Ваше величество. Как вы узнали? Казалось, Шафик чем-то позабавлен, но произнес лишь: – Мой служитель – знаток языков и хорошо улавливает акценты. Кроме того, твои волосы довольно уникального медного цвета. Я почти не встречал этот оттенок у кого-то другого, только у отпрысков Трех Богинь. – Да, Ваше величество, – признал с кивком Рамсей. Самое его ценное качество как Защитника – мнимо безобидная внешность. Медные волосы выглядели слишком яркими для умелого воина, веснушки больше подходили ребенку, а невысокий рост придавал ранимый вид. Люди слишком поздно понимали, что он – вовсе не котенок. – Значит, ты пришел представиться? – уточнил король. – Твоя родина так далеко. Почему своим новым домом выбрал Тавамару? С уст почти сорвался честный ответ, но Рамсей сдержался. Да что с ним такое? Он – Защитник и должен помнить о временном подопечном. Глубоко вздохнув, сказал: – Ваше величество, два дня назад по дороге домой я встретил мальчика, и случилось это вдали от вашего великолепного города. Он поведал мне пленительные истории о Кобрах, Совах и Лисах, и, конечно, о Призраках. Их он любит больше всего, хотя он сказал мне, что, по словам его отца, Призраков не существует. Мгновение король выглядел озадаченным, а потом широко распахнул глаза, и Рамсей слишком поздно понял: попытка передать, что с принцем все в порядке, не удалась. Далее события развивались с ошеломительной скоростью – как всегда в таких случаях. Защитник слышал, что одни стражники выгоняют людей из зала, а другие собираются кинуться на него – достают мечи из ножен, готовясь атаковать, по их мнению, несомненного легкую добычу. Первому Рамсей дал кулаком в лицо, потом резко развернулся и точными ударами ноги уложил еще двоих, упал на пол и сделал подсечку четвертому, ловко вскочил на ноги… И обнаружил, что стоит напротив широкоплечего наложника. На краткий миг Защитник подумал, что насладился бы происходящим, не будь обстоятельства столь неблагоприятными. Видят Богини, мужчина умел драться, и было ясно: его не ввели в заблуждение обманчиво хрупкая фигура и яркая внешность Рамсея. Борясь с внезапным неуместным порывом рассмеяться, он пытался удержать наложника на расстоянии, не причиняя тому серьезного ущерба. – Я не, – увернулся от удара и лягнул ногой, – опасен. Прошу… – тут он уклонился слишком поздно и с вскриком отступил назад. Он быстро пришел в себя и уклонялся, пока они не оказались притиснуты друг к другу в неуклюжем захвате. – Где принц? – потребовал ответа наложник. Король сделал шаг вперед, хотя его пытались удержать на месте. – Где мой… Все застыли, когда внезапно распахнулись двери, являя миру… – Джанкин? – произнес Рамсей, не уверенный, что ошеломило его больше: то ли что из всех людей на свете именно Джанкин вошел в зал, то ли что тот был, очевидно, пятым наложником гарема короля. – Что, во имя Троицы, ты здесь делаешь? – Я? – переспросил Джанкин. – Что ты здесь делаешь? Ты оказался очень далеко от дома, Защитник. Беркан, в самом деле, отпусти его. Что, во имя Великого дракона, здесь происходит? – У него Кажан, – пояснил Беркан. – Я его спас! – наконец, удалось произнести Рамсею. На миг повисла тишина, потом Шафик сказал тихо, но твердо: – Беркан, отпусти его. – Но… – наложник пробурчал себе под нос что-то непонятное, потом с явной неохотой подчинился. Король приблизился, отталкивая своих защитников. – Кто ты и где мой сын? Откуда ты знаешь Джанкина? – Два дня назад я ехал домой, – начал говорить Рамсей, отвечая на единственно главный вопрос. – Остановился набрать воду в колодце, когда услышал крик о помощи. Шестеро мужчин с мечами наголо гнались за мальчиком. Я его спас, а вскоре пришел к заключению, что он – наследный принц. Сейчас принц прячется в моем доме, пока я здесь пытаюсь, как можно тише, рассказать обо всем, – он скривился. – Это пошло не по плану, но, клянусь, Ваше величество, ни вам, ни вашему сыну я угрозы не представляю. – Почему мы должны тебе верить? – поинтересовался Беркан, и стоящие неподалеку близнецы и еще один наложник согласно кивнули. Джанкин фыркнул. – Рамсей был Священным Защитником Тритации. И он давал присягу охранять тритацийского наследного принца. Защищать – смысл его жизни. Он никогда не обидит того, за кого, по его мнению, нужно вступиться, и тем более не ребенка. Мы познакомились, когда я изучал тритацийские танцы, и стали друзьями, – он кинул на Рамсея лукавый и теплый взгляд, затем вновь посмотрел на остальных. – Я же раньше рассказывал о Тритации. Рамсей не сдержал ответной мимолетной улыбки, любовно вспоминая их короткую дружбу. Он был Защитником, а Джанкин в то время слишком жаждал овладеть всеми известными танцами мира, чтобы осесть для длительных отношений. Но у них было много хороших ночей вместе за те несколько месяцев, что танцор пробыл при королевском дворе Тритации. Тогда возможность подобного времяпрепровождения была большой редкостью для него. Нечасто ему прощали тот факт, что принц всегда был для него на первом месте. Это понимали только брат и Джанкин. – Рамсей, что ты делаешь в Тавамаре? – тихо спросил Джанкин, отставляя в сторону поднос с вином, который держал в руках. – Ты оставил охрану принца? А где Колум? – Погиб, – коротко ответил тот, сжав кулаки, когда услышал имя брата. – О, Рамсей… – произнес Джанкин, и внезапно Защитник понял, что его обнимают, прижимая к узкой груди, которую он помнил годы спустя, едва отмечая возгласы удивления вокруг. – Мне так жаль, Рамсей. Он был таким замечательным мальчиком. Неудивительно, что ты здесь. Рамсей задрожал, просто сжимая объятия, тайно благодарный утешению. Никто его не обнимал, когда умер Колум. Бормотали «какая трагедия», «какая жестокая судьба», а потом сказали вернуться к прямым обязанностям. Он заставил себя оттолкнуть Джанкина через мгновение и собраться с духом. – Ваше величество, – обратился он к королю, не в силах встретиться с ним взглядом, – принц сейчас находится в моем доме. Учитывая рассказанное им о похищении, я сделал вывод, что кто-то помогал из дворца. Я не хотел рисковать и показывать похитителям, что принц у меня. И так уже знают слишком многие, – он посмотрел на наложников, доверяя из них только Джанкину. – Моему гарему можно верить, – твердо сказал Шафик. – Двоих я отправлю забрать сына. – Я поеду, – выступил вперед наложник с пухлыми губами. – Никто не заметит, если несколько дней меня не будет, а с близнецами, Джанкином или Берканом все по-другому. – Двоих близнецов хватятся, – произнес близнец, носящий сапфиры. – А одного нет, если вы все проявите осторожность и Эндер изредка будет играть меня, – он улыбнулся брату. Эндер скривился. – Надир… – Я буду осторожен, – перебил его Надир. – С Мазином и мной все будет нормально, – он повернулся к Шафику. – Да? – Просто будьте осторожны, – тихо сказал король, протянул руку и погладил Надира по щеке. Затем он потянулся к Мазину. – Вы оба должны быть предельно осторожны. Привезите Кажа домой. – Конечно, – пробормотал Надир, пересек разделяющее их расстояние и крепко поцеловал Шафика в губы. Рамсей отвел взгляд, внезапно чувствуя себя лишним. Он совершенно не понимал гаремы, но было очевидно, что эти наложники – не простые рабы для удовольствий, а сплав любовника, друга и защитника, хотя голова шла кругом от попыток понять, как такое работает при столь многочисленном количестве партнеров. С досадой и унынием он подумал, что когда наконец останется один, то будет не прочь поразмышлять над тем, какими разнообразными способами они могут быть на ложе сразу все вместе. Отчаянно желая отвлечься на что-то другое, Рамсей посмотрел на Джанкина. – Как ты здесь оказался, мой друг-странник? Тот улыбнулся, кинул нежный взгляд на Шафика и на остальных, затем обернулся к Защитнику. – У меня появилась причина прекратить скитания. Хотя, признаю, я всегда с любовью вспоминал о тебе и скучал. Несмотря на обстоятельства, я очень рад тебя снова видеть. И я искренне соболезную по поводу смерти твоего брата. Защитник ответ взгляд, проклиная себя за внезапное жжение в глазах и борясь со слезами, которые уже давно должны были закончиться. – Спасибо. Я по тебе тоже скучал. И рад видеть тебя счастливым. Да, он был рад, пусть и чувствовал вместе с радостью за друга легкую грусть. Ему на роду написано защищать, а Защитники всю жизнь охраняют других. И почти всегда это их убивает. Рамсей не знал ни одного Защитника, который бы достиг возраста отставки и зажил бы своей жизнью. Ему никогда не дали бы возможности провести остаток дней с кем-то, похожим на Джанкина. Привлекательным, красивым, изящным, золотым Джанкином, который танцевал и двигался, как создание из ставших явью грез. Хотя он и за тысячу лет раздумий представить себе не мог, что Джанкину настолько подойдет гаремная жизнь. Как же Рамсею хотелось хоть на половину также удачно обрести свое место. Ведь он всего лишь сбежал от привычной жизни, когда у него отобрали озаряющий ее свет. Все, чего он желал сейчас, – спасти тавамарского принца и вернуться к одиночеству, которое, кажется, было предопределено ему судьбой. – Мы можем отправиться в тот же миг, когда ваши люди будут готовы, Ваше величество, – сказал Защитник, когда на него вновь обратили внимание. – Я не хочу задерживаться слишком долго, на дорогу сюда ушло полтора дня, а чем дольше принц один, тем больше опасность. Я сделал все возможное, чтобы замести следы, скрыть путь до моего дома, но только дурак может самонадеянно полагать, что все продумал. – Верно, – ответил Шафик. – Конечно, я хочу, чтобы мой сын как можно скорее вернулся домой. Благодарю тебя за все, что ты для него сделал. Чувствую, что без тебя мой сын был бы мертв. Я перед тобой в неоплатном долгу. Рамсей покачал головой. – Мне Богинями предначертано защищать, так же как вам предначертано править. Я сделал как должно, только и всего. Для меня честь быть вам в помощь, Ваше величество. Шафик улыбнулся. – Ты – сама скромность и великодушие. Хотя должен сказать, ты не похож на Защитника. Полагаю, ты всегда это использовал в своих интересах, – он с сожалением посмотрел на стражников, все еще лежащих без сознания на полу. – Мои люди недооценили тебя. – Да, Ваше величество, – произнес Рамсей, сдерживая вздох. Внешность была для него хорошим прикрытием, но ему никогда не нравилось, что его не воспринимают всерьез, только потому что он вырос небольшим, худощавым и – хуже всего – миловидным. «Как котенок», – снисходительно любили повторять окружающие. Джанкин тихо фыркнул. – Я никогда не понимал, почему все ошибочно видели в тебе, как любили говорить, «безобидного котенка». Глядя на тебя, даже идиот заметит, что ты действительно опасен. Это сквозит в том, как ты себя держишь и как двигаешься. – Да, в каждой линии тела, – сказал Беркан, чем удивил Рамсея. – И в глазах. Любой дурак, который ошибочно примет тебя за котенка, никогда не видел рысь и считает, что все кошки – это только или львы, или тигры. – Эм… – протянул Защитник, не зная, что ответить. Ему еще никогда не говорили такого. Шафик улыбнулся. – Беркан, оставь его в покое. Надир, Мазин, незаметно уйдете с Рамсеем. Джанкин, скажи страже снаружи, что на сегодня аудиенция окончена. Потом с Берканом приведете этих четверых в чувство и накажете держать язык за зубами, иначе хуже будет. Эндер, пожалуйста, налей вина. Затем он подошел к Защитнику и взял его за руки. Тот с изумлением понял, что ладони правителя не мягкие, как он ожидал, – ведь королевские руки всегда гладкие, без мозолей – а эти были совсем не такие. – Спасибо тебе, – сказал Шафик. Рамсей покачал головой, но рук не отнял. – Поблагодарите, когда вновь обнимете сына, Ваше величество. А пока я еще ничего не сделал. – Ты сделал больше, чем кто бы то ни было. – Просто оказался в нужном месте в нужное время, – возразил он. – Но Боги нашли тебя достойным, чтобы ты там оказался, – настойчиво произнес Шафик. – Благодарю за все, что ты уже сделал, неважно, что грядет в будущем. Теперь ступай, пока не пришел кто-то еще, и тогда все сохранить в тайне будет гораздо сложнее. Защитник кивнул и последовал за Надиром и Мазином через зал к небольшому помосту. Примыкающая к нему стена имела скрытый ход. Рамсей удивился, что ему показали тайную дверь, хотя, когда все закончится, маловероятно, что он вернется во дворец, да и кому он об этом расскажет? Сначала они зашли в комнату, роскошнее которой Защитнику видеть не доводилось. Очевидно, что его привели в личные покои короля, и так же было ясно, что здесь жил не один человек. Рассматривая огромные красиво обставленные комнаты, он старался не обращать внимания на еще не до конца развеявшиеся запахи пота и секса. Несколько минут спустя Рамсей с облачившимися в походную одежду Надиром и Мазином тайно покинули дворец. – Я оставил коня в конюшне в городе, – сказал Рамсей. – Там же мы купим лошадей для себя, – ответил Надир. – Из королевских конюшен брать животных слишком рискованно, – он подмигнул Защитнику. – Нам не разрешается уходить из дворца. Чем быстрее мы вернемся, тем лучше, пока никто не заметил, что нас на самом деле нет. Рамсей кивнул и по привычке пошел первым, направляясь в город, хотя людей по дороге в небольшую конюшню в северной части было немного. – Пойду достану лошадей, – быстро произнес Мазин и скрылся из виду до того, как его спутники успели опомниться. Надир хмуро смотрел ему вслед. – Как бы я хотел, чтобы с нами был Беркан, но его отсутствие быстро заметят, особенно на ужине завтра вечером. Защитник лишь кивнул и зашел в конюшню, пройдя к дальнему стойлу, где находился его конь. Перо радостно заржал, увидев хозяина, и Рамсей тихо поприветствовал его на тритацийском. По приезду в новую страну он почти все время говорил на тавамарском, пусть и с акцентом, и теперь родная речь казалась чужеродной на языке. Он заплатил за содержание коня и присоединился к Надиру, ожидающему Мазина, тот явился через несколько минут с двумя лошадьми на поводу. И они отправились в путь, аккуратно минуя людей на запруженных улицах. Рамсей не мог дождаться, когда они окажутся на широком тракте за городом и поедут быстрее. Он намеревался двигаться даже ночью с самыми минимальными остановками для животных и всадников, чтобы сохранить силы. – Судя по рассказам Джанкина, ты – не простой человек. На твоей родине быть Защитником – дело нелегкое? – с улыбкой спросил Надир, и Рамсей задумался: более ли он разговорчив, чем брат-близнец, или они здесь одинаковы, или, наоборот, Надир молчаливей? В ответ он пожал плечами. – В Тритации существует обычай относить ребенка к алтарю Трех Богинь, где жрецы предсказывают его судьбу. Мне была предречена участь Защитника, а впоследствии оказалось: мои задатки настолько хороши, что меня отдали в обучение на Защитника для первых людей королевства. Десять лет я охранял наследного принца. – А сейчас ты защищаешь нашего принца, – задумчиво сказал Надир. – Мне не по вкусу идея, что ребенку с самого рождения указывают, что делать, но, кажется, ваши Богини знали, что тебе предрекали. Хм… – он улыбнулся. – Мы с братом немного балуемся поэзией. Может быть, напишем поэму о тебе и о том, что ты сделал для нашего короля. Рамсей скривился. – Обо мне любая поэма будет скучной. Надир одарил его такой улыбкой, от которой Защитник задрожал бы, позволь он себе и будь настолько глуп, чтобы увлечься мужчиной, который принадлежал королю. Защитник даже не хотел знать, каково наказание за прикосновение к наложнику правителя. – Рысь, я искренне сомневаюсь, что в тебе может быть что-то скучное. Рамсей никогда легко не краснел, но это прозвище, оброненное сначала Берканом, а теперь и Надиром, заставляло терять самообладание. Он не привык к тому, чтобы его одаривали восторженным вниманием, да и не должен был выслушивать комплименты от таких мужчин. Защитник был уверен, что это тоже нарушение закона. В ответ он вновь пожал плечами, надеясь, что румянец не слишком выдает его мысли. – Мы должны двигаться быстрее, – встрял Мазин с недовольным видом. Это выражение совершенно не шло милому лицу наложника, делая его кислым и неприятным. – Подожди немного, – терпеливо ответил Надир. – Быстрая скачка по городу привлечет внимание, а я могу перечислить несколько причин, почему мы никак не должны его к себе приковывать. Так скажи, мой новый друг, чем ты занимаешься в Тавамаре? – Ничем особенным, – ровно произнес Рамсей – не грубо и не вежливо, чтобы не поощрять расспросы. Но сказал правду: он немного занимался резьбой, чтобы менять изделия на предметы первой необходимости, чинил свой домик, не оставлял тренировки, не желая превращаться в рухлядь с жирком. Иногда выходил на ринг, попробовать себя, когда изредка выезжал в город. По большей части делал все, лишь бы не предаваться мыслям. Наверное, он и не жил толком. Но Защитнику было все равно. – Жалко, – беспечно отозвался Надир. – Как я уже говорил, мы с братом балуемся поэзией. Уверен, ты заметил, что Беркан – обученный воин. Последние несколько месяцев они с Джанкином работают над танцем с кинжалами. Хотя если идет речь о кинжалах, Мазину пока нет равных. Думаю, тебе не надо говорить, чем занимается Джанкин. Рамсей почти улыбнулся. – Нет, не надо. Я восхищен, что вам удалось заполучить его себе, ведь многие потерпели неудачу. Наложник ответил бледной улыбкой и едва слышно произнес: – О, мне кажется, завладеть им полностью нам так и не удалось. И что это должно означать? Защитник нахмурился и отвернулся, не став спрашивать. Он не понимал, на что намекает Надир, и не желал понимать, а просто хотел, чтобы его оставили в покое. – Если тебе не надо остановиться, предлагаю до первого привала ускориться. Как же он желал, чтобы слова не прозвучали столь бесцветно, как же он желал понять, что с ним не так. – Согласен, – сухо сказал Мазин и сердито посмотрел на Надира, который ответил любезным взглядом. – Чем быстрее мы заберем принца, тем лучше. Надир кивнул. – Да, но нет ничего предосудительного в разговорах, когда они возможны. Мы редко встречаем чужестранцев, да и просто столь очаровательных людей. Мазин скривился. – Ты безнадежен, а еще более безнадежен твой брат. – Ты волен думать, что тебе заблагорассудится, – легко произнес Надир, но Рамсей услышал гнев в его словах. Он очень хотел бы знать, как снять повисшее напряжение, но ему всегда отводилась молчаливая роль. И все же Защитник попытался что-то придумать, хотя в итоге вышло лишь: – Не понимаю, как… эм… – промямлил он и замолчал, неуверенный, как спросить и вообще стоит ли спрашивать. Глупая получилась попытка прекратить их спор. Но Надир только рассмеялся и улыбнулся ему. – Как мы оказались в гареме? Рамсей кивнул. – Больше я нигде в мире подобного не видел, а я пять лет сопровождал Его высочество в дальних путешествиях. Люди много говорили о странных королевских обычаях Тавамары. Рассказы эти казались удивительными, а сейчас, когда я наконец увидел все своими глазами… Надир рассмеялся. – Да, могу представить. Но ты проявил душевную доброту, не став думать о нас низко. А многие именно так и делают. – Почему? – спросил изумленный Защитник. – Признаю, это необычно и, несомненно, довольно запутанно, но почему принижать за это? – Большинство считает, что неправильно любить стольких сразу. Любовь – это один с одним, – задумчиво сказал наложник. – Не говоря уже об аморальности акта, включающего более двух партнеров. Рамсей осторожно отставил в сторону мысли об аморальных актах. – Люди всегда любят нескольких. Я любил родителей и брата одновременно. Не понимаю, почему любовь должна быть ограничена в зависимости от ее природы. Надир улыбнулся ему, и у Защитника появилось внезапное нелепое чувство, что он только что прошел некое испытание. Он отмахнулся от странного впечатления и испытал облегчение, когда они выехали за город. – Наконец, – произнес Мазин и пришпорил коня, обгоняя спутников. – Лучше не выпускать его из поля зрения надолго, – мрачно обронил Надир, заставляя Рамсея встрепенуться. Он посмотрел на собеседника, который ответил пристальным взглядом. Рамсей кивнул и, понукая коня, пустился карьером за Мазином в сгущающиеся сумерки. *** Защитник еще никогда не был так счастлив видеть свое скромное жилище. Скоро опять все будет хорошо, и он вернется к нормальной жизни. Пусть она и напоминала больше примитивное существование. Он оставил эти мысли, потому что они были только тратой времени и никуда не приводили. Въехав во двор и спешившись, он приказал Перу стоять на месте. Затем быстро прошагал к дому и открыл дверь висевшим на шее ключом. Внутри пахло чаем и медом, а еще затхлостью – будто здесь несколько дней не убирались. И не было никаких явных признаков человеческого присутствия. Улыбнувшись, Рамсей позвал: – Каж! Можете выходить, это я. Тотчас под столом раскрылась тайная дверь в подвал, который он перед отъездом показал принцу. Кажан выбрался наружу и сразу метнулся к нему. – Рамсей! Тот поднял принца, крепко обнял, поцеловал в щеку, а уже потом поставил на пол. – Вы себя хорошо вели, пока меня не было? Не покидали укрытия? Кто-то чужой приходил? – Только торговец. Я молчал и дверь не открыл, даже не шевелился, – ответил Кажан с гордостью. – Я хорошо себя вел. – Я знал, что так и будет, вы были очень смелым, – улыбнулся Защитник и взъерошил ему волосы. Затем кивнул в сторону двери, где стоял Надир. – Смотрите, кто приехал сопроводить вас домой. Кажан от удивления распахнул рот, а потом радостно закричал: – Надир! Надир! – он стрелой кинулся к наложнику и довольно рассмеялся, когда его во второй раз подняли в воздух. Принц был худой как тростинка даже для своего возраста, и Рамсей подозревал, что он больше походил на покойную мать, чем на отца, и, наверное, никогда не будет обладать такой мощной фигурой, как у короля. Но это не большая трудность. Защитник – живое доказательство, что невысокий рост и хрупкое телосложение не имели значения, когда речь заходила о силе и ловкости. – Где папа? – спросил Кажан. – Он ждет тебя дома, в безопасности, – ответил Надир. – Где и ты должен быть, Каж. – Знаю, прости, – произнес принц, опуская взгляд. Наложник тихо вздохнул. – Сейчас ты в порядке, и это главное, да? И какой у тебя оказался замечательный спаситель. Ты должным образом поблагодарил Рамсея за спасение? – Да, – сказал Кажан, затем гордо показал перстень Надиру. – Смотри, что он мне дал. Сказал, что кольцо будет у меня, пока он не отвезет меня домой. Красивое, правда? Я думал, что у папы есть такое же, но уже так не думаю. Оно особенное. – Да, – согласился Надир, весело улыбаясь Рамсею. – Особенное. Ты должен быть благодарен, что такой особенный человек спас тебя, потом нашел нас, а теперь отвезет тебя домой к папе. Готов ехать? Принц кивнул. – Да, очень хочу папу увидеть. – Тогда выступаем через несколько часов, – отозвался Защитник. – Надо немного времени для того, чтобы подкрепиться, отдохнуть и дать лошадям освежиться. Хотя я вам уже не нужен. Я могу остаться зде… – Даже не думай об этом, – твердо сказал Надир, сердито на него посмотрев. – Шафик захочет лично тебя поблагодарить, и, я уверен, Кажан с удовольствием покажет тебе дворец. Правда, Кажан? А тот уже чуть ли не прыгал на месте, услышав столь увлекательную идею, а потом вновь подскочил к Рамсею. Защитник кинул на Надира подозрительный взгляд, сам не до конца уверенный, откуда взялось подозрение, но потом покорно обратил внимание на принца, который говорил быстрее, чем у него получалось, поэтому, наверное, только одно из десяти слов произносилось правильно. Снова взъерошив волосы Кажана, Рамсей ласково улыбнулся и повел его к двери, рассеяно кивая наконец вошедшему внутрь Мазину, но чувствуя тревогу, почему тот так долго пробыл на улице. – Давайте, принц, составите мне компанию, пока я буду заниматься лошадьми. А сколько лошадей у вашего отца? – он рассмеялся, когда в ответ на вопрос Кажан вновь защебетал, и вывел его наружу. Он должен был удивиться, увидев выстроившихся в линию семерых мужчин, но по большему счету был сам на себя раздосадован, что неверно рассчитал время их появления. Защитник полагал, что это нападение состоится на обратном пути. Ему не следовало оставлять Мазина одного так надолго. – Кажан, бегите в хлев. Хвала Троице, принц тотчас подчинился, а за ним побежал один из мужчин. Рамсей выхватил и метнул кинжал, попав в шею. Он не стал ждать и смотреть, как враг упадет на землю, а достал меч и кинулся на остальных. Ему удалось запустить еще один кинжал, а потом пришлось идти в рукопашную против пятерых. К несчастью для них, они совершили ту же вечную ошибку, которую делали все, завидев его, и поняли, что внешность может быть обманчива, только когда за пару секунд лишились двух сотоварищей. А к моменту, когда начали действовать согласно этому открытию, остались уже вчетвером. Какое-то время спустя Рамсею удалось убить всех противников. Он вытер кровь и пот с лица и побежал к хлеву. Но не успел проделать и половину пути, когда оттуда вышел Мазин с Кажаном на руках, держа нож у его горла. Принц плакал. Проклятье! Наверное, Мазин сумел расправиться с Надиром и слышал, куда наказал Защитник направляться Кажану. – Далеко тебе не уйти, – тихо предупредил Рамсей. – Почему ты все это делаешь? – Король пытается причинить вред моей семье из-за денег. Почему я не могу поступить так же? – прошипел наложник. – Дай нам уйти, иначе я здесь и сейчас убью мальчишку. Рамсей хранил невозмутимое выражение лица. – Если ты это сделаешь, то никакой защиты у тебя уже не будет. И я убью тебя. Мазин презрительно усмехнулся. – Ты можешь считать себя крепким котенком, но, как сказал Надир, мне нет равных во владении ножами. До того как стать дворянами, мои предки были разбойниками. Из поколения в поколение передавались ценные умения, с помощью которых моя семья заняла высокое положение в обществе. – Какие же это умения? Похищать и убивать беззащитных детей? – холодно поинтересовался Рамсей. – Брось меч. Ложись на землю так, чтобы я видел твои руки, и не двигайся. – Каж, все будет хорошо. У тебя мое кольцо, ведь так? Когда все… – Заткнись и быстро на землю! – прорычал Мазин. Подмигнув принцу, Защитник подчинился. Он молча подождал, пока они пройдут мимо, а потом сядут на единственного оставшегося у дома коня – Перо. Другие лошади, напуганные шумом битвы и запахом крови, унеслись прочь. Только Перо, выдрессированный специально для Защитника, стоял на месте, как приказал хозяин. С большим трудом и пыхтя от натуги, Мазину удалось посадить в седло принца и сесть самому. Затем он начал громко и красочно браниться. – Что не так с этой проклятой лошадью? Рамсей продолжал тихо лежать на земле. – Скажи, что с твоей идиотской лошадью, чужеземный ублюдок, – прорычал наложник. – Перо двинется с места только по моему слову, – наконец, пояснил он. – Так он вышколен. Если я не в седле или, по крайней мере, не с ним, он не шевельнется. – Заставь его двигаться или я лишу принца жизни. – Ты не посмеешь убить Кажана, пока не получишь то, что тебе надо от короля, – спокойно ответит Защитник. – Если хочешь, чтобы я дал приказ коню двигаться, то смени тактику. А нанесенный вред Кажану не изменит дрессировки Пера – он пошевелится только тогда, когда я физически рядом с ним. С возгласом досады и очередным потоком брани, Мазин привязал принца к седлу, потом спешился и направился к Рамсею, но остановился вне досягаемости. – Поднимайся. Медленно вставая, Защитник громко свистнул. Послушный хозяину Перо сорвался с места и, пустившись по тропе в сторону леса, скрылся из виду еще до того, как Рамсей стал ровно. Мазин взвыл от гнева и кинулся на него. Бой был жестоким и тяжелым. Наложник не солгал – он знал, как обращаться с кинжалами, которые носил с собой. Но человек, обученный убивать, не всегда лучше, чем тот, которого с детства учили любой ценой останавливать таких убийц. Когда, наконец, удалось обезоружить Мазина, Рамсей сжал в захвате его шею и резко повернул. Выпустив из рук тело, он приложил пальцы ко рту и протяжно засвистел, потом развернулся и побежал к дому. Надир сидел на полу у печки, бледный и в крови, но живой. – Он думал, что убил меня, – слишком спешил добраться до принца и не потрудился проверить, – пояснил наложник со слабой улыбкой. – Подозреваю, вся работа досталась тебе. Прости. Защитник подошел к кровати и достал сундук с лекарствами, которые купил вскоре после приезда и устройства в новом доме. Вернувшись к Надиру, он поставил его рядом. – Подожди пару секунд, хорошо? Я должен сходить за Его высочеством, а потом мы тебя заштопаем. – Все нормально, подожду. Кивнув, Рамсей вышел. На поляне перед домом как раз появился Перо. – Кажан, вы в порядке? – Мм… – выдавил принц. – А п-почему п-папин М-мазин хотел меня убить? – дрожащий и плачущий, он вцепился в своего спасителя, когда тот снял его с лошади. – Не знаю, – тихо ответил Защитник. – Но больше он вас не обидит, правда! Пойдемте, надо помочь бедному Надиру. Он пытался его остановить. В доме всхлипывающий Кажан сел, прижавшись к здоровому боку Надира, пока Рамсей зашивал рану с другой стороны. – Через несколько недель будешь в порядке, – сказал он, закончив и внимательно осмотрев шов, а потом перевязал туловище. – Ты, должно быть, сам очень хорошо управляешься с ножами, если выжил. – Но точно не так хорошо, как ты, – с завистью в голосе заметил наложник. – На тебе нет и царапины. Рамсей отмахнулся от похвалы. – Меня учили с детства. Если бы меня так легко можно было победить, то я бы не подходил на роль Защитника. На моей родине это священный долг. – Священный обычно означает одинокий, – тихо произнес Надир. Защитник не ответил. Вместо этого сказал: – Тебе нужно отдохнуть. – Нет, мы должны быстрее вернуться во дворец, – возразил тот. – Мазин мертв, но у остальных членов семьи развязаны руки, и неизвестно, что нас ждет на пути в столицу. – Ничего не ждет, – решительно произнес Рамсей. – Они не пойдут на такой риск, когда в гуще событий Мазин, да еще за нами следует семерка их людей. Остальные силы собраны в городе или во дворце. Когда столько на кону, они не рискнут всем, пока нет крайней необходимости. Только я не знаю, почему они это делают. Наложник скривился, когда Рамсей помог ему подняться на ноги. – У тебя есть сменная одежда? Я могу ответить, почему. Дело в пошлине. Любой ввозимый в страну товар облагается низкой пошлиной, кроме вина. Каждый, кому знакома Тавамара, знает, как мы ценим вино. Вино, которое мы продаем заграницу, очень хорошее и дорогое, но в то же время правительство всегда получало большой доход от налогов на ввозимое вино. Тем не менее, в отличие от остального импорта, вино облагается налогом по процентной ставке, а не по единому тарифу. Сейчас этот порядок меняется по многим причинам, и не последняя из них – почти полная коррупция системы. Семья Мазина одна из самых коррумпированных. Несколько его родственников недавно были арестованы по длинному перечню обвинений, включая хищение и нарушение тарифов налогообложения. После смены процентной ставки на единый налог для вина многим дворянам будет чрезвычайно трудно найти лазейки в системе. Не говоря уже о том, что это лишает их прибыли с взяток. Защитник кивнул. – Ясно. Они думали похитить принца, чтобы заставить короля не делать изменений в установленных пошлинах. – Да, – подтвердил Надир. – Через четыре дня состоится заключительное голосование, и король должен подписать указ. Если бы к этому сроку мы не нашли Кажана, то король был бы вынужден наложить вето, и семья Мазина вместе с остальными взяточниками продолжали бы процветать за счет других. – Вот почему они с такой яростью стремились заполучить принца обратно, – кивая, сказал Рамсей. – Тогда они не будут рисковать и делать какие-то шаги, пока не получат весточку от Мазина. Наложник вздохнул, стягивая порванную и окровавленную одежду, и взял вещи, приготовленные для него Защитником. Они не совсем подходили по размеру, но свободные штаны и туника оказались немного велики на Рамсея – купил он их на распродаже – поэтому были почти впору Надиру. – Шафик подозревал, кто за всем этим стоит, но мы надеялись, что ошиблись. Защитник еще раз кивнул и обратился к Кажану. – Пойдемте, сейчас мы действительно отправимся во дворец, обещаю. Через два дня вы увидите папу. Выйдя наружу, он скривился, глянув на убитых, и позаботился, чтобы принц в ту сторону не смотрел. Рамсей с неохотой думал о возращении домой через несколько дней, когда ему придется закапывать тела, особенно учитывая, что все это время они пролежат под открытым небом. Отвратительное занятие. Но задерживать отъезд, чтобы сейчас все убрать, нельзя – необходимо как можно быстрее доставить принца домой. К счастью, неподалеку нашлась пара лошадей, которые сбежали ранее. Рамсей прикрыл Кажану лицо, чтобы его никто не узнал, и процессия пустилась в путь. До дворца добрались в рекордно короткий срок, пусть и полумертвые от усталости и настолько голодные, что были готовы съесть собственных лошадей. Бедный Кажан клевал носом прямо в седле. На первом перевале они оставили его коня, и далее принц ехал с Рамсеем. Они прибыли поздно вечером. Надир поехал вперед, чтобы все подготовить, но перед этим рассказал Защитнику, как незаметно проникнуть в комнаты короля. Рамсею пришлось обогнуть дворец, чтобы выйти к дальнему юго-восточному углу. Учитывая его ограниченные познания планировки строения и спящего принца, которого он придерживал, Рамсей подозревал, что ему указали еще один тайный ход в покои правителя. Как было договорено, у стены, прямо у угла, их ждал Джанкин. Он улыбнулся при виде путников и жестом подозвал к себе. Подъехав к нему, Защитник осторожно спешился. Затем наложник помог ему вынуть Кажана из седла, Рамсей укутал его в свой плащ и прижал к груди. Принц не проснулся. Из потайного кармана Джанкин достал ключ и вставил в скрытую замочную скважину. В темноте Защитник не видел всех манипуляций и устало подумал, что позже ему придется искать другой выход. Джанкин открыл дверь и повел их вниз по короткой лестнице, потом по тоннелю, скорее всего, проходящему под садами, которые Рамсей видел краем глаза в прошлый раз. Наложник продолжал идти вперед по длинному коридору, затем по еще одной лестнице, которая привела их в огромную комнату. «Гостиная», – решил Защитник. В дальнем конце сидел король, окруженный остатком гарема. Широко улыбающийся Надир уже был облачен в привычное для наложника одеяние и обновленную повязку. Рамсей не смотрел по сторонам, сосредоточившись на Шафике. Он пересек гостиную, преклонил колено и передал Кажана отцу, затем отстранился и опустил голову. – Ваше величество. – Спасибо, – хрипло произнес правитель и прижал к себе сына. – Спасибо тебе. Защитник ничего не сказал, только кивнул. В руках Шафика Кажан начал ворочаться и что-то бормотать, приоткрывая глаза, а потом их широко распахнул. – Папа! Папочка! – он вцепился в отца и начал плакать, извиняться и говорить что-то еще, но в конце стал лепетать что-то непонятное. – Шшш, Каж, уже все хорошо, – утешал Шафик сына, так же крепко его обнимая. Рамсей поднялся и отошел, решив держаться в стороне – ведь он свою часть работы уже выполнил. – Даже не пытайся улизнуть, – со знающим выражением лица предупредил его Джанкин. Защитник не ответил, слишком занятый наблюдением за разворачивающейся перед ним сценой. Шафик был все еще полностью поглощен сыном, постепенно успокаивая его, внимая каждому слову и каким-то образом понимая, что он говорит. Теперь, когда Кажан вернулся, король выглядел на несколько лет моложе и казался совершенно другим человеком. Сколько же страхов и переживаний ему приходилось и удавалось прятать от окружающих... И как он изменился, когда с плеч упала эта тяжкая ноша – сразу видна разница. С одной стороны от правителя сидели близнецы. Надир, свернувшийся клубком на руках у Эндера, где мог, дополнял рассказ принца. Брат непрерывно гладил его, будто стремился убедить их обоих – с близнецом все в порядке. С другой стороны нависал Беркан, прикрывая от возможной опасности. Рамсей одобрял выбранную позицию. А еще он вновь начал чувствовать себя лишним. Долг выполнен, его роль отыграна, и причины задерживаться нет. И пусть они вызывали у него желание улыбнуться. Пусть они вызывали еще многие другие желания, которые, как он думал, пропали со смертью брата. Рядом с собой Защитник чувствовал тепло Джанкина, несмотря на то, что они даже не касались друг друга. Рамсей сделал шаг назад, избегая искушения, и, подавив внезапный зевок, прислонился к стене. Он дернулся, когда к нему прикоснулись, и с ошеломлением понял, что задремал. Это его встряхнуло. Защитники никогда не засыпают в незнакомом месте, окруженные незнакомыми людьми, особенно когда безопасность охраняемого объекта была под угрозой. Но под угрозой ли? Хотя Рамсей должен был быть подозрительно настроен к каждому из них, он не мог отделаться от ощущения, что в этой гостиной все заслуживали доверия. И только сейчас осознал, какое тепло они излучали, в то время как Мазин – нет. – Что? – наконец спросил он, поднимая взгляд на Джанкина и с грустью отмечая: все остальные ушли. – Пойдем, мой дорогой друг. Мы приготовили для тебя комнату. Все пришли к выводу, что тебе следует отдохнуть, хотя и ждут, не дождутся встречи с тобой завтрашним утром. Вот сюда. Слишком устав, чтобы пререкаться, и зная, что отдых нужен, чтобы выскользнуть из дворца через несколько часов, он покорно последовал следом. – Тебе лучше быть здесь завтра утром, – посоветовал наложник, открывая дверь, шутливо кланяясь и указывая на проход. – Вот обещанное место отдыха. В самом деле, Рамсей… останься. Ты спас Кажана, и Шафик очень хочет выразить свою благодарность должным образом. Он навсегда будет у тебя в долгу за спасение сына. Я тебя знаю… не сбегай. Защитник вздохнул. – Спасибо за ложе. Спокойной ночи, Джанкин. Я действительно очень рад тебя вновь видеть. Тот улыбнулся и нежно поцеловал его в щеку. – Я тоже рад тебя видеть. Сладких снов, Рамсей. Рамсей был точно уверен, что наложник не должен такого делать, но промолчал. Он рухнул на кровать и тотчас уснул. Он проснулся несколько часов спустя. Полумесяц был еще высоко в небе – полог кровати освещался тусклым светом из окна. Наверное, полог задернул Джанкин. Отведя в сторону ткань, Защитник встал с постели и сразу заметил, что вода для умывания и свежая одежда уже приготовлены для него на утро. «Не сбегай», – сказал Джанкин. И не один раз. Но зачем оставаться? Долг выполнен, а места для него здесь нет. Почему он должен ожидать или надеяться, что оно есть? Рамсей пару раз согнулся-разогнулся-потянулся, чтобы размяться и разработать затекшие мышцы, потом быстро умылся и переоделся. Он вышел из комнаты и мгновение стоял в раздумьях, вспоминая повороты и проходы по пути сюда. Даже почти в полусне он замечал, куда направлялся. Удостоверившись, что точно все восстановил в памяти, Защитник отправился обратно. И только оказавшись у тайного хода, сообразил, что ключа нет, но и будь у него ключ, потайную замочную скважину найти бы не смог. – Хм-м-м. Развернувшись, Рамсей двинулся назад и задержался у двойных дверей, которые, если его измышления верны, вели в спальню короля. Осторожно открыв дверь, проскользнул внутрь и прикрыл ее за собой. Потом огляделся по сторонам. Точно! Он бесшумно прошелся по комнате, более чем недовольный, что в целом крыле не было ни одного стражника. Возможно, они расставлены снаружи, чтобы предоставить правителю полное уединение. Также верно то, что, проберись кто-то так далеко, на его пути будет стоять обширный гарем. Еще следовало бы признать: стража внутри крыла не дала бы им незаметно проникнуть во дворец ранее вечером. Защитник прокрался по спальне, следя за каждым своим шагом и внимательно наблюдая за спящими. Шафик спал рядом с сыном, близнецы обнявшись лежали справа, Джанкин слева, а Беркан в изножье. Вопреки самому себе, он застыл на месте, чтобы запомнить каждую деталь, которую ему открывал смилостивившийся месяц. Интересно, как они спали, когда не было Кажана? Интересно, на что похожа такая жизнь? Трудная, скорее всего, но того стоящая. Любовник, друг, защитник – все заключено в одном. Все обязанности, так долго лежащие на его плечах, но без одиночества. Звучало так идеально – словно мечта – что становилось больно. Эти мужчины никогда бы не позволили Колуму умереть. Заставив себя двигаться, Рамсей наконец покинул спальню и вышел в сад. В лунном свете он впечатлял, а в дневном, наверное, был неимоверно красив. Защитник быстро пересек его, всеми своими силами борясь с желанием повернуть назад, пока не достиг высоких стен, отделявших дворец от остального мира. Взобраться по стене и аккуратно спрыгнуть с другой стороны оказалось труднее, чем он предполагал, но ему удалось. Рамсей поднялся, стряхнул грязь с одежды, и сделал первый шаг, используя свое право вернуться к нормальной жизни. К нормальному существованию. Он чувствовал себя жалким и несчастным, а еще испытывал негодование, что его хрупкое душевное равновесие разрушили один маленький мальчик и пять удивительно привлекательных мужчин. Не видя Перо на том месте, где его оставил, Защитник отправился на поиски в конюшни. *** Рамсей удивленно поднял голову, когда услышал стук копыт приблизительно шести лошадей, приближающихся к дому. Отложив книгу, он вышел наружу поприветствовать гостей и, запоздало подумав, вытащил меч из ножен. В смятении он смотрел на шестерку тавамарских королевских стражников, выстроившихся в его дворе. – Чем могу помочь? – спросил он, немного расслабившись, но в любой момент готовый дать отпор. Гвардейцы удивленно глядели в ответ. – Мы ищем человека по имени Рамсей Рид. – Вы его нашли. Что вам надо? Защитник чуть не рассмеялся, когда увидел их лица, – без сомнений, ожидали они кого-то, выглядевшего иначе. – Эмм… – стражник, который, кажется, был главным, замолк и пару мгновений приходил в себя, потом более учтиво и почти без изумления произнес: – Милорд Рамсей, Его величество приглашает вас отужинать во дворце. Мне приказано проводить вас в случае согласия или привести под конвоем, если откажетесь. Рамсей весело хмыкнул. «Привести под конвоем». Будто шесть дворцовых стражников с ним справятся. – Хорошо. Я пойду добровольно. Дайте пару минут на сборы. Подождите здесь. Он хлопнул дверью у них перед носом, сунул меч в ножны и быстро собрал вещи, нужные для выживания в лесу в течение нескольких дней. Зачем королю посылать за ним? Шафику он больше без надобности, пусть и спас принца. А спасая Кажана, он убил наложника, который, наверное, был небезразличен правителю. Неважно, предателя или нет. Собравшись, он окинул взглядом домик, чтобы убедиться: в его недолгое отсутствие все будет в порядке, потом быстро пересек помещение, открыл заднюю дверь и нахмурился: – Что, во имя Троицы, ты здесь делаешь? Беркан усмехнулся. – Нам приказано доставить тебя домой, Рысь. Любым способом. Я здесь, потому что только я могу заставить тебя идти с нами силой, ведь так? Взбешенный Защитник смерил его взглядом. – В этом нет никакого смысла. – Мой король желает тебя видеть, – возразил наложник. – Это достаточная причина, чтобы я привел тебя. Но есть другие. Он не вернется туда. Не вернется. Беркан продолжил: – Шафик был сокрушен, когда понял, что ты ушел. Ты поедешь с нами, по доброй воле или по принуждению, даже если я буду вынужден стать на колени и умолять тебя. Это привело Рамсея в чувство. – Обойдемся без мольбы, – решительно сказал он. – Если Его величество хочет меня видеть, то так тому и быть, но - повторюсь! - не вижу в этом смысла. В ответ Беркан лишь улыбнулся, взял его за запястье, вывел наружу и обошел домик, подводя к уже оседланному Перу. Защитник молча взобрался на коня и лишь закатил глаза, когда его плотно окружили стражники. Беркан стал рядом, дабы убедиться, что он не сбежит. – Я же согласился на приглашение. Продолжая улыбаться, наложник приказал выступать. Когда полтора дня спустя они достигли дворца, единственным желанием Рамсей было развернуться и удрать. И больше никогда сюда не возвращаться. Он привык совершать такие путешествия раз в несколько недель, не чаще. Спешившись, Защитник последовал за Берканом по новым тайным переходам. Наконец, они вновь вошли в личное крыло короля. Наложник провел его в комнату, в которой Рамсей спал раньше, и поклонился. – Скоро вы с Его величеством встретитесь. За тобой придут. Увидимся позже, – он подмигнул и скрылся из виду. Состроив гримасу, Рамсей, тем не менее, покорно стянул грязную одежду и обмылся, потом надел приготовленный для него наряд. «Какой во всем этом смысл?» – думал он, продевая руки в рукава туники из дорогого полотна. Его хотели взять на постоянную службу? Что вероятней всего, но он никогда на такое не согласится. Ведь это означало каждый день видеть пятерых тавамарцев. Только он закончил одеваться, как открылась дверь, и вошел Надир… нет, не Надир. – Ты тот, второй. Эндер улыбнулся. – Точно. Не многие могут различать нас, даже с украшениями. – Да, а еще многие думают, что я безобиден. Рассмеявшись, наложник сказал: – Рысь, король ждет. Все больше и больше смущаясь от того, что его продолжают так называть, Защитник последовал за Эндером. Они пересекли несколько коридоров и вошли в небольшую столовую, где уже ждал сидящий за столом правитель. Эндер поклонился, улыбнулся обоим и тихо закрыл за собой дверь. – Прошу, садись, – произнес Шафик, жестом указывая на стул. – Я счастлив вновь тебя видеть и надеюсь, ты не жалеешь, что приехал, – он наливал Рамсею вино, пока тот усаживался. Защитник не изучал тавамарский этикет, но был уверен, что короли не должны играть роль виночерпия. – Нет, Ваше величество. Просто я не вижу смысла в моем присутствии во дворце. Я вернул вашего сына. Далее я вам без надобности. – Это не так, – мягко возразил король и отпил из кубка. Он облачился в более простые одежды, чем в прошлые две встречи, когда его видел Рамсей. Внимание привлекал расстегнутый ворот рубашки, и Защитник старался не думать о том, чтобы запустить руку внутрь и стянуть ткань с плеч. Он не имел права на подобные мысли. – Ты спас моего сына. И я всегда буду у тебя в долгу, – продолжил Шафик. – Не повстречай ты его, не знаю, чем бы все закончилось – скорее всего, трагедией. Моя жена заболела и умерла через год после рождения Кажа. Он был дорог нам обоим больше жизни, и сейчас сын – все, что мне от нее осталось. – У вас прекрасный ребенок. Он… он напоминает мне моего брата. Правитель посмотрел на него с такими пониманием и добротой во взгляде, что Рамсей едва мог это вынести. – Он погиб? – Его убили люди, разгневанные на меня и на королевскую власть, – бесцветным тоном пояснил он. – Я просил защитить брата, и мне это пообещали. Но до Колума все равно добрались. Как же было больно до сих пор! За долгие годы службы единственная его мольба осталась безответной. Шафик накрыл его руку своей и слегка сжал. – Ты хотя бы расправился с убийцами? – Нет, – ответил Защитник и одним махом осушил кубок с вином, совсем сейчас не переживая, не ведет ли он себя грубо. – Пустая месть не вернет мне брата, а сдержи мой король слово, Колум не был бы мертв. Я просто ушел. Правитель хмыкнул, все еще не убирая руки. – Надеюсь, его потеря обернулась для меня выгодой. Мне очень жаль, что именно тебе пришлось убить Мазина. Мой совет предпочел бы, чтобы его взяли живым, но мне хватает того, что он мертв и все закончилось. Остальных членов его семьи вчера арестовали и казнили. Рамсей уставился в стол. – Мне жаль, что он предал вас, Ваше величество. Я сожалею, что я вынужден был его убить. – Не стоит. Мазина… ввели в заблуждение, и он был готов на все, да и никогда до конца не вписывался. Конечно, мы пытались… – он тихо вздохнул. – Но он никогда не хотел быть в гареме, не на самом деле, и никогда не должен был там быть. Я сделал неверный выбор в надежде, что это успокоит некоторых, а вместо того чуть не лишился самого дорогого в жизни. Но Мазин сам стал на неверный путь, когда выбрал свою семью с их прогнившими методами, а не все другое, что ему предлагали. Стечение обстоятельств, а не долг, вынудили тебя убить его. Это не было твоей обязанностью. – В тот самый момент, когда я решил защитить принца, любая угроза для него стала моим делом, – ответил тот. – И я не первый раз убиваю, – хотя он каждый раз надеялся, что именно этот последний. – Прошу, больше об этом не тревожьтесь. Для меня честь, что мои скудные умения пригодились в Тавамаре. Шафик фыркнул. – Скудные умения. У меня хорошо обученная стража, и им устраиваются тщательные и частые проверки. Те, кто охраняют меня лично, должны соответствовать наивысшим стандартам. Ты же с ними справился за несколько секунд. До того как войти в мой гарем, Беркан был лучшим по рукопашному бою в Тавамаре. Даже ему ты не уступаешь. Не могу представить хоть что-то, что в тебе есть скудного. От этих слов и неприкрытой страсти в них Защитник резко вскинул голову. Подтекст нельзя было ни с чем спутать. – Ваше вели… – Давай начистоту, – сказал король и сжал руку Рамсея. – Ты спас моего сына. Что ни попроси, все твое. И я говорю серьезно, что ни попроси, вне зависимости от цены, времени или необходимых от меня усилий. Но надеюсь, что знаю твое желание и ты хочешь присоединиться ко мне, стать моим. Джанкин всегда любил тебя. Эндер и Надир тобой очарованы, а Беркан жалуется, что после схватки с тобой все остальные тренировочные бои слишком легки. Эта жизнь может быть непростой, но если ты хочешь – она твоя. – Но… именно я убил Мазина. Шафик грустно улыбнулся. – Он никогда нам не подходил. Мы все старались, но жестокая правда в том, что Мазин никогда не хотел быть с нами. Ему предложили, и он согласился, но не по тем причинам. Но ты… с самого начала я думал, что ты подойдешь. – Я… но… – Защитник изумленно смотрел на него, едва смея верить тому, что слышал. – Я ничего не знаю о… таких вещах. Правитель рассмеялся. – Если есть желание, то всему можно научиться, – он усмехнулся. – Хотя, по словам Джанкина, ты вполне осведомлен. Рамсей почувствовал, как лицо заливается краской, будь оно проклято. – Я не о том, – пробормотал он, смущенно опуская голову. Шафик вновь рассмеялся, и от этих приятных звуков Защитнику захотелось улыбнуться вопреки самому себе. – Джанкину надо прекратить распускать сплетни, – наконец заметил он, поднимая взгляд. – Я до сих пор до конца не понимаю, почему вы мне это предлагаете. Должны быть кандидаты лучше. – Их нет, – сказал король, – но если ты хочешь услышать удобные политические причины, то совет одобряет прибавление чужестранцев в гарем. Говорят, что так я выгляжу еще более могущественным, ведь для собственного удовольствия сумел завладеть представителями других стран. Рамсей рассмеялся. – А правда в том, что есть свободное место, и я чувствую, что оно предназначено именно для тебя. – Я… – Защитник вновь опустил взгляд. Сердце громко стучало, кожа снова казалась слишком тесной для тела, а настоящая надежда была настолько незнакомым чувством, что он едва мог ее распознать. – В прошлый раз я ушел, потому что хотел именно этого, но не думал, что могу это заполучить. Шафик сжал пальцами его руку и слегка потянул на себя, пока Рамсей не взглянул на него. – Просто скажи «да», и оно твое. Он смотрел на правителя, потом кивнул, с трудом веря в происходящее. – Да, Ваше величество. Я с удовольствием соглашаюсь. Король широко улыбнулся и еще сильнее потянул на себя. Защитник легко подался навстречу, дерзко обнимая Шафика за шею, жаждущий до конца завладеть тем, что было предложено и на что теперь дано согласие. Шафик целовал глубоко и собственнически – заявлял о своих правах. А Рамсей не верил, что это на самом деле, но целовал в ответ со всем своим умением, настроенный получить все, что можно, пока длится этот сон. – Джанкин был прав, – пробормотал король, когда они наконец оторвались друг от друга. – Ты многое знаешь о таких вещах. Защитник притворно скривился. – Я его просто убью. Шафик засмеялся, и Рамсей почувствовал теплое дыхание на щеке, а потом новый поцелуй. – Уверен, тебе известны лучшие способы призвать его к дисциплине, моя Рысь. Мой котенок. Защитник задрожал от прикосновений и от воспоминаний, как можно заставить Джанкина страдать. – Да, – согласился он с придыханием, когда король прикусил определенное местечко на шее, будто доподлинно знал, какой последует эффект, – я не котенок, – добавил, запоздало понимая, как Шафик его назвал, чем вызвал новый смех. – Боюсь, теперь тебе от этого прозвища не отделаться, и не только потому, что оно подходит. Моих наложников часто сравнивают с дикими животными – они могут быть довольно непокорными. Люди начали называть их зверинцем. – Почему-то я не удивлен, – отозвался Рамсей и застонал, когда чужие руки скользнули под одежду – Может быть, какое-то время они будут хорошо себя вести, отвлеченные ласками с нашим новым котиком? Защитник закатил глаза – ему действительно надоели сравнения с кошками, но думать было очень трудно, когда король сам его ласкал. Возможно, быть котом не так уж плохо, пока он – кот Шафика. Конец