Someone in my head

The lunatic is in my head You raise the blade, you make the change You re-arrange me 'til I'm sane. You lock the door And throw away the key There's someone in my head but it's not me. Pink Floyd “Brain Damage” Крошечное черное пятнышко мелькает перед глазами, мушка такая мелкая, как соринка, поэтому не поймать. Раздражает. Окно недостаточно чистое, чтобы не цеплять взгляд, и недостаточно грязное, чтобы делать выводы о чем-нибудь стоящем из привычек хозяев дома. Раздражает. Жизнь человека, занимавшего эту квартиру раньше, прочитана за первые пять минут после того, как успел шагнуть сюда за порог, начиная от любимого сорта зубной пасты, заканчивая разрывом с последней подружкой и застарелой тонитрофобией [1], выросшей – зевок – как и все иррациональные страхи, из детской травмы. Мир за этими убогими стенами в отсыревших отслаивающихся обоях не стоит того, чтобы стараться. Мир внутри этих стен – тоже. Раздражает, раздражает, раздражает! - Это называется скукой, милый. Старые дешевенькие часы, висящие на ржавом гвозде, нервно дергают стрелками. - Ты проецируешь на предметы собственное настроение. Но не стану скрывать, я рад тому, что ты нервничаешь в моём присутствии. Очень лестная реакция. Неприятный смешок. - Ступай ко всем чертям, - говорит Шерлок. - Я уже нахожусь в их обществе. Ты даже собирался пожать мне руку, когда мы встретимся с тобой в аду. Не передумал? Отполированная самодовольством улыбка Джима Мориарти вырабатывает особые химические элементы, ядовитый газ, от которого его хочется душить голыми руками, внимательно слушая хрипы и хруст шейных позвонков. Даже его ресницы выглядят высокомерно. Он поправляет и без того абсолютно безупречный узел галстука, как будто снимается в фильме с самим собой в главной роли, все его жесты отточены и пропитаны нарциссизмом высшей пробы, отдающим мастурбацией на собственное отражение в зеркале. Вероятно, главная проблема их взаимоотношений заключается в том, что из зеркала на него всегда смотрит чужое лицо. - Итак? – произносит он выжидающе, садясь в кресло и закидывая ногу на ногу, чтобы продемонстрировать, как непринужденно себя чувствует. Он так и застывает в этой уложенной гелем позе, короны на его голове сейчас нет, но она и не требуется. Джим неизменно носит её с собой, хотя надевает лишь тогда, когда устраивает самые смешные представления. - Итак “что”? – спрашивает Шерлок с досадой, которую не трудится спрятать в карман. - Расскажи мне, каково это, быть мёртвым. - И почему именно я должен это сделать? - Ты расскажешь мне, я расскажу тебе. Как говорят наши американские друзья: “Вы потрете мою спину, я потру вашу”. Так и вечер пройдет за приятной беседой. - Которая интересует меня потому, что?... - Разве это не то, чего ты хочешь? Убить время? Вся твоя жизнь проходит в этих попытках. Странно, почему ты до сих пор не понял, что, чем больше стараешься, тем труднее тебе с ним справляться. В этом твоя главная ошибка, Шерлок, - Ричард Брук тоненьким паточным голоском начинает напевно читать детишкам сказку про Алису, попавшую в Страну чудес, - “Убить Время! Разве такое ему может понравиться! Если б ты с ним не ссорилась, могла бы просить у него все, что хочешь”. Шерлок несколько раз складывает ладони между собой в пародии на аплодисменты. - Признайся, что у меня тогда получилось, - ухмыляется Джим. Самый старый трюк дьявола – убедить всех в том, что его не существует, если бы от Джима так не пахло серой, ему бы это удалось. – На несколько мгновений ты действительно поверил в то, что меня никогда не было. - И на одно мгновение не поверил, - хмыкает Шерлок. - Хуже вруна только плохой врун. - Ну, в этом ты не можешь меня упрекнуть. В плохой лжи. Я ведь обманул тебя в итоге. - Не меня, Шерлок, - сейчас Джим Мориарти говорит почти серьёзно, значит, это даже не тройной блеф, а блеф в степени бесконечности, - не меня. Ты обманул только смерть. И с помощью чего?! – маска серьёзности слетает с его гуттаперчевого лица и падает на пол, застывая там слепком черт покойника. – С помощью фальшивого самоубийства?! Как грошовый мошенник, играющий в наперстки. Как факир из погорелого цирка, показывающий простофилям голубей в ящике. Как…как обычный человек! Фу, ты разочаровывал меня при жизни и разочаровываешь сейчас, - Джим поднимается на ноги, одергивает пиджак и кривит свой резиновый клоунский рот, пока тот не лопается, выпуская из себя могильных червей. – Но хуже всего то, что ты разочаровал самого себя. А это значит, - Джим оказывается рядом с Шерлоком, склоняется непристойно низко и доверительно шепчет ему на ухо, - что я выиграл. Шерлоку требуется несколько секунд на скомканный ответ, за который ему стыдно: - Нет. “Staying alive”. Совсем не так скучно, как ты думал. Джим смотрит на него с жалостью, а затем разражается смехом, осколки которого впиваются в истрепанную мебель и в тот участок мозга, который отвечает у Шерлока за самооценку, и та оседает проколотым воздушным шариком. - Продолжай себя в этом убеждать, - в голосе Джима отвращение. – Кстати, дарю тебе идею. Ты сделал это ради своих друзей, которых так любишь тем пустым местом, которое всё пытаешься себе отрастить, чтобы оно заменяло тебе сердце. В конечном итоге ты оказался человеком, повязанным условностями. Потом он ложится на паркет, покрытый потускневшим от времени лаком, и вокруг его головы образуется темно-красная лужа. - Осторожно, не наступи, - говорит он, - испачкаешься. - Уже, - отвечает Шерлок. Джим по-мальчишески фыркает, и в этот момент можно представить, что у него было детство, и когда-то он появился на свет в том, что любит делать, - в чужой крови и муках, а не был собран из тех деталей, которые кто-то выкинул за ненадобностью на помойку. - В случае убийства набирайте „М“, [2] – прощается он. – Впрочем, ты уже не сможешь этого сделать, чтобы поиграть. Веселенькая тебя ожидает жизнь. Чего стоят герои без злодеев? По два пенса за дюжину? Шерлок встаёт с рыхлого продавленного дивана, сдерживая порыв начать нарезать по темной комнате круги. Некоторое время он размышляет, не отправиться ли на поиски героина, но затем решает остановиться на другом отвлекающем маневре, открывает ноутбук и начинает наблюдать за Джоном Уотсоном, в новой квартире которого установлены камеры. Лицо Джона выглядит будничным, пресным, и его глаза немного похожи на скисшее молоко. Шерлок пытается понять, стыдиться ли последней мысли, и с тоской осознаёт, что нет. Значит, следует стараться дальше. Он по-прежнему ненавидит проигрывать больше всего на свете. На выходе он сталкивается с хозяйкой, безо всякого интереса читая последние новости об её час назад скоропостижно скончавшемся романе с женатым водопроводчиком, живущим в соседнем доме. - Ожидать вас к ужину, мистер Фолл? [3]– спрашивает она, шумно шмыгая носом. - Ответ был бы отрицательным, даже если бы вы не отмывали сейчас посуду прочищающим средством для труб, перепутав упаковки, - говорит Шерлок и уходит, не обращая внимания на глазеющий ему вслед пораженно распахнутый рот. На улице он поднимает воротник пальто по привычке, а не для того, чтобы защитить лицо от мелкой мороси и холодного ветра. Ухмыляется, вспоминая замечание Джона о пальто, воротнике и скулах. Возможно, только что он почувствовал, как ему не хватает друга, но точно Шерлок не уверен. Чувства это не его территория, хотя он знает о них всё, что требуется, и прекрасно способен учитывать, чтобы распутывать головоломки и разгадывать людей. Формулы ему отлично известны. Иногда он считает, что этого достаточно. Иногда – что нет, и тогда ему кажется, что в глаз попала соринка, но он смаргивает, и всё проходит. День сырой, серый, вялый, размазанный по городу безвкусной овсянкой. Сидя в кафе, Шерлок греет руки о чашку с кофе и скользит взглядом по сторонам. За соседними столиками – бухгалтер, мухлюющий с налогами, продавщица из супермаркета в предразводном состоянии и преподавательница экономики из колледжа, соблазнившая свою студентку. Эта прозрачность людей угнетает, заставляет нервы сворачиваться в разъяренно шипящие клубки. Раздражает! - Это называется скукой, милый. Джим Мориарти садится с ним рядом, привычно поправляя узел галстука, в этот раз – серо-стального цвета, заколотого его любимой булавкой с головой злого волка, и хрустит красным яблоком, которым готов в любой момент подавиться, чтобы лечь в гроб. Шерлок в этой сказке, вероятно, должен считаться Золушкой, выгнанной жить на грязную кухню, отделять вранье гороха от правды чечевицы, прибирать за собой оставленный мусор и готовиться предстать перед миром, когда придёт время. Он скрывает улыбку за глотком кофе, а Джим смеется открыто. Зубы у него по-прежнему большие-пребольшие. - Однажды ты тоже выстрелишь себе в голову, - говорит он ласково. - Отправляйся в ад, - морщится Шерлок. - Ты опять забыл, - притворно вздыхает Мориарти, протягивает руку и постукивает пальцем по лбу Шерлока. – Я уже в нём. Конец [1] Боязнь грозы. [2] Название фильма Альфреда Хичкока. [3] Fall (англ.) - упасть, падать.