Close your eyes. Sometimes it helps

Тревога жила у него прямо под сердцем. С каждым его ударом она пробуждалась, норовя выйти наружу, стучала, звала, но он насильно держал её внутри. Нельзя было показывать её миру. Ни в коем случае. А особенно ему. Тому, кто лишь одним взглядом мог заставить повиноваться, тому, кто не пощадил бы даже самую жалкую мошку, тому, кто завладел его душой, телом и любовью. Нельзя, чтобы Зейн видел, что Гарри за него действительно волнуется. Да ладно, глупость, скажете вы. Но посудите сами. Как Гарри мог сказать Зейну прекратить это делать? Словами – невозможно, действиями – даже пытаться не стоит. А вот чувствами, своей же тревогой – да. Вот они были достаточно сильными, чтобы покончить с этим раз и навсегда. Но имел ли он право? Гарри очень часто казалось, что Зейн любил это дело так же сильно, как и его, а может, и больше. Это всё равно, что лишить их друг друга, а последствия этого известны всем их знакомым. Мир раскрошится, перестанет существовать, если хоть что-то посмеет разлучить Зейна и Гарри. Поэтому оставлять Зейна одного без его же работы немыслимо. А работа-то была грязной. Не раз ему приходилось буквально купать свои руки в чужой крови и несчастье. Наживался на других ради себя, Гарри и их будущего. Они ни в чём не нуждались: Гарри спокойно учился на любимой специальности в престижном университете, оплачивая этими деньгами своё светлое завтра, Зейн же воровал, грабил и убивал, правда, через другие руки, но это не особо имело значения. Единственная погрешность в этой славной системе – безопасность. Она была в их семейной идиллии в дефиците. Им приходилось скрываться, ютиться в маленьких квартирках и носить с собой фальшивые документы, иначе – крышка. Они были всегда начеку, держались за друг друга и были счастливы. Ведь какая разница. Лишь бы они были друг у друга. *~*~*~*~* Гарри проснулся от дурного сна. Такие кошмары были порой настолько реалистичными, что он, вспотевший и испуганный, путал сон и реальность. Телефон противно вибрировал на другой половине кровати. Будильник на пять часов дня. Скоро должен прийти Зейн, а он за сегодня успел только сходить на занятия и по приезде домой провалиться в сон. Надо завязывать с ночной зубрёжкой. Гарри встал с постели, сладко потягиваясь, и направился на кухню готовить ужин для любимого. Через час он услышал возню в коридоре и выглянул из кухни, поправляя фартук на бёдрах. Зейн стоял спиной, согнувшись и развязывая шнурки ботинок. — Я дома, милый, — крикнул он, разгибаясь, и, заметив Гарри, нежно улыбнулся. — Оу, вот ты где. Он подошёл к Гарри и, встав на носочки, нежно потёрся своим кончиком носа об его, опуская руки на его ягодицы. — Что готовишь? — спросил Зейн, заглядывая за плечо Гарри и шумно втягивая носом запах блюда. — Сегодня решил попробовать запечь баклажаны с сыром, думаю, получится неплохо. Я нашёл отличный рецепт, — после секундной заминки он ухмыльнулся. — Не как та кислая утка в клюквенном соке, не волнуйся. Зейн рассмеялся, вспоминая тот вечер. Свидание у Гарри дома. Кислая утка, красное вино и смятые простыни, пропитанные страстью и любовью. И кажется, что это было не три года назад, а буквально вчера. Все воспоминания с Гарри такие яркие и лёгкие, словно воздушный шарик, охраняющий его хрупкое сердце. Он маленький, но прочный, как их чувства. Зейн представлял его нежно-зелёным, цвета весенней листвы – таким же свежим и чистым. Этот шарик – его защитник, его стойкость, его личный праздник в мрачной жизни преступника. Его сердца, как и его самого, не стало бы, лопни этот шарик. Он раздувался в тревожные моменты и сжимался, выпуская тёплый воздух и щекоча рёбра внутри, когда они дарили себя друг другу. — Тогда пойдём скорее. Я не ел с самого утра, — радостно сказал Зейн, хлопнув Гарри по ягодице и отстраняясь, чтобы пройти на кухню. — Ты кое-что забыл, сладкий, — с озорством в глазах ухмыльнулся Гарри, загораживая проход. Ах, точно. Зейн мягко поцеловал Гарри в губы, проведя ладонью по гладкой щеке любимого. Мурашки по коже от родного вкуса губ и запаха кожи. Он был слишком влюблён. И не собирался ничего делать с этими чувствами. Пусть растут в геометрической прогрессии, его душа и тело способны вместить их в себя. Ведь это же Гарри, и нет ничего невозможного, что бы не сделал ради него Зейн. *~*~*~*~*

«Я забыл кошелёк на столике в спальне, занеси его, пожалуйста, а то у меня дел много. хх»

Гарри оторвался от книги, как только услышал вибрацию телефона. Смс от Зи. Обычное дело, ведь этот парень помнил доход каждой торговой точки города, а как только дело доходило до него самого, так он превращался в настоящего растяпу. Гарри мягко улыбнулся, представляя своего малыша шарящим по карманам с серьёзным выражением лица. Он неторопливо прибрался на рабочем столе, убрав каждую ручку в настольный органайзер и расставив тома энциклопедии по порядку, и отправился на квартиру группировки. Она находилась достаточно далеко от их собственной квартиры, Гарри чувствовал себя немного неловко по этому поводу: Зи приходилось вставать на два часа раньше, чтобы добраться до работы, и всё ради безопасности Гарри. Как бы он ни возражал, получал всегда один ответ: «Ты слишком мне дорог, и я не позволю кому-либо, кто зол на меня, а хочет выместить эту злость на тебе, даже дышать рядом с тобой. Давай больше не будем поднимать эту тему». После этих слов Гарри тяжело вздыхал, немного расстраиваясь, а Зейн, замечая это, начинал нежно гладить его по спине и посыпать поцелуями его красивое личико. Они оба таяли от прикосновений, словно плитка молочного шоколада под лучами солнца, и всё забывалось, превращаясь в прах дурных мыслей. Несмотря на то, что квартира группировки находилась в уютном спальном районе города, Зейн всегда просил Гарри быть осторожным, когда тот подходил к железной двери подъезда. Мало ли. Гарри шел, оглядываясь по сторонам, стараясь идти по мощёной дорожке как можно тише. Подойдя к подъезду, он ещё раз оглянулся, прищуриваясь от какого-то шороха за спиной и быстро введя код от двери, скользнул внутрь. На лестничной клетке его встретил Лиам, друг и помощник Зейна. — Привет, Эйч. Как там, всё тихо? — улыбаясь, спросил Лиам. — Привет. Вроде бы да, — пожимая плечами, сказал Гарри, поднимаясь по лестнице и следуя за Лиамом в квартиру. Внутри царила напряжённая обстановка, эхом от стен отскакивал крик Зейна. — Я же, блять, просил это сделать сегодня! Не завтра, не через месяц. Сегодня! Неужели это так пиздецки сложно – делать всё вовремя?! Объясни мне, Найл, — Гарри пошёл на звук, по дороге доставая забытый кошелёк из рюкзака. За дверью он увидел Найла, сгорбившегося за компьютером, и Зейна, что, словно орёл над добычей, стоял над Найлом и жестикулировал руками. В глубине комнаты на диване лежал Луи, уткнувшись в телефон. Именно он первым и заметил Гарри. — Ребята, посмотрите, какая крошка к нам заглянула. Привет, сладкий, — кокетливо помахал рукой Луи, принимая сидячее положение. — Какими судьбами? — Зейн попросил кошелёк занести, — ответил Гарри, закатывая глаза и показывая Луи забытую вещицу. Он уже привык к тому, как Луи с ним разговаривал. Это его раздражало, но не так сильно, как Зейна. Он всегда вставал на защиту Гарри, словно тот был самым дорогим сокровищем, которое, по-хорошему, следовало бы хранить в музее под тысячами камер наблюдения. — Томлинсон, тебе что ли мало сегодня влетело?! Ещё захотелось? Занимайся тем, о чём я тебя попросил ещё два грёбаных часа назад, — строгим голосом отчитал его Зейн. Он шумно выдохнул, потирая виски, и повернулся к Гарри, нежно улыбаясь от вида такого сладкого создания в этом грязном месте, пропитанном жестокостью и ложью. — Привет, детка. Ты принёс мой кошелёк? — Да, вот, держи, — Гарри подошёл к Зейну, вкладывая забытый бумажник в его ладонь. Тот, убрав его в задний карман джинсов, потянулся к Гарри за поцелуем, обхватывая ладонями заднюю часть его шеи. Быстрый поцелуй, прилив нежности к сердцу и запах родного тела вернули состояние Зейна в прежнее русло, словно минуту назад он не орал в ярости на всех вокруг. Гарри делал с ним что-то невероятное. — Спасибо, — пробормотал Зейн в плечо Гарри, утыкаясь в него носом. Я дома. Сладкий родной запах с нотками их общего геля с ароматом шоколадного пунша кружил голову. По-глупому улыбаясь, Зейн отстранился. — У тебя есть какие-нибудь планы на ближайшие два часа? А то, может, посидишь с нами немного? — Не получится: я хочу подготовиться к экзамену по философии. Он итоговый, в следующем полугодии у нас её заменят на другой предмет, — с грустью в голосе признался Гарри. — Оу, это очень важно. Тогда иди домой и готовься. Я куплю что-нибудь покушать по дороге, — обхватив плечи Гарри, нежно произнёс Зейн. — Тогда я пойду, — наклонившись и чмокнув Зейна в щеку, Гарри уже было повернулся к двери на выход, как сзади из ниоткуда появился Луи, шлёпнув Гарри по упругой попке. — Увидимся, сладенький, — с ухмылкой облизывая губы, вполголоса сказал Луи. Он сразу отскочил, как испуганный мальчишкой голубь, когда Зейн яростно зашипел: — Томлинсон, ещё хоть одна такая выходка – руки оторву, — Луи с виноватым видом ретировался из комнаты, тихо хихикая. — Говнюк. — Не волнуйся, я ведь только твой и ничей больше. Если сомневаешься, то вечером докажу тебе это, — обжигающе медленно прошептал Гарри на ухо Зейну, что по спине того пробежал холодок. Ему было изнурительно жарко и чертовски холодно одновременно. И это ощущалось так правильно. — Ох, что же ты со мной творишь, малыш, — простонал Зейн. — Докажи. Я буду около семи. — Чудесно, — ухмыльнувшись, Гарри повернулся к двери, оборачиваясь и посылая поцелуй. Зейн по-детски смешно поймал поцелуй и надавил ладонью, в которой был поцелуй, на щеку, словно приклеил его. — Будь осторожен, — сказал напоследок он хихикающему Гарри, и тот скрылся за дверью, оставляя после себя сладкий запах дома и полевых цветов. *~*~*~*~* Вернувшись домой, Зейн не обнаружил там ни зажжённые свечи, ни уже открытую бутылку красного вина, ни книг по философии на рабочем месте Гарри, ни самого Гарри. Последний пункт особенно его тревожил, внутри зарождалось беспокойство. Он опустил пакеты с едой на пол и, не разуваясь, сел на тумбу в прихожей, набирая номер Гарри. — Аппарат абонента выключен или на... — Зейн нажал клавишу отбоя. Электронный голос эхом отдавался в голове. Всё хорошо. Он просто решил купить что-то в маркете в соседнем доме. Ничего не случилось. Зейн просидел на этом же месте двадцать минут, ожидая сам не зная чего. Голова начинала закипать от варившихся в ней дурных мыслей. Он набрал номер Найла. — Ни, нужна твоя помощь. Это очень срочно, — тихим голосом начал Зейн. — Ты можешь посмотреть, в каком месте было последнее включение телефона Гарри? Ты так уже делал в том году, помнишь? — Да, конечно, подожди минутку, — на том конце послышались щелчки от пальцев, стучащих по клавиатуре. Найл мычал какую-то мелодию себе под нос, а Зейн сидел словно на иголках. — Так-с. О, вот оно. Охереть. Зейн, а что Гарри мог делать на Коттон стрит? — На Коттон стрит? — пиздец. Это был один из самых опасных районов города. Туда даже полиция боялась заглядывать, что уж говорить в таком случае о Гарри. — Блять, Ни, быстро собирай парней и езжайте по адресу, вышли мне его по смс, я подъеду к вам вскоре, — серьёзным голосом дал установку Зейн, вставая с тумбы и уходя из квартиры, закрыв её на три оборота ключа. — Хорошо, до встречи. Парни, тут такое, короче... — и линия оборвалась. Быстро дыша и стуча по груди, чтобы взволнованное сердце не билось так часто, Зейн завёл машину и помчал по тёмным улицам города, наплевав на светофоры, пешеходов, разделительные полосы. Да на всё вокруг. — Гарри. Мой маленький Гарри, что же ты наделал. О, Боже, Гарри, Гарри, — лишь мантра на губах и побелевшие костяшки рук, что сжимали со всей силой кожаный руль автомобиля. *~*~*~*~* У них не получалось найти нужный дом. Они осторожно блуждали по тёмным улицам, придерживая руки на рукоятках пистолетов, что мирно висели в кобуре на талии. На соседней улице погас уличный фонарь, где-то далеко раздавался шум шагов по железной крыше, под ногами мягко шуршала гранитная крошка. Зейн обернулся на возню за спиной. Из-за угла в темноте появился человек. — Тебе сюда, Малик. Мы уже заждались, — и скрылся за тем же углом. Зейн вынул пистолет, поудобнее обхватывая его двумя ладонями, и жестом показал остальным парням идти за ним. Они проникли в темноту, становясь с нею единым целым. Как иронично. Свет из приоткрытой двери тонкой дорожкой бежал по земле. Парни скользнули в эту щелку, оказываясь в маленькой комнате, которую наполнял тусклый свет старой лампочки. Пахло пылью и чем-то гнилым. Вдруг раздался глухой звук удара хлыста о кожу и нечеловеческий вопль. Голос хрипел, молил о пощаде, а новый удар тихо шипел о расправе. Как только Зейн услышал знакомый голос, он сразу же метнулся в ту сторону, откуда тот донёсся. — Гарри! За тяжёлой деревянной дверью происходило то, что не снилось ему даже в самых ужасных и беспощадных кошмарах. То, чего он боялся больше всего. Видеть это своими глазами было невыносимо: лишь от одного взгляда скручивало изнутри и парализовало конечности. Бесконечные три секунды Зейн стоял в оцепенении с диким ужасом в глазах, сжимая рукоятку пистолета со всей силой. Перед ним сидел Гарри, привязанный к стулу. Без сознания. Видимо, боль оказалась сильнее него. По предплечью и щеке дорожкой текла алая кровь, где-то остались запёкшиеся тёмно-бордовые пятна, гематомы и посиневшие следы от хлыста, голова была опущена, тело сияло от выступившего пота. — Какого хуя вы тут делаете?! — завопил Зейн, бросаясь к Гарри. Кто-то цепкими холодными руками потянул его назад, выбивая из рук пистолет и не давая возможности сдвинуться с места. — Отпусти, блять, меня!!! Пошёл нахуй! Отвяжите его немедленно! — извиваясь в чужих руках, словно уж, орал Зейн. В глазах появились гнев, бешенство, желание разнести тут всё и всех к херам. Он мотал головой из стороны в сторону, пытался проснуться, пытался уйти из этого кошмара и никогда сюда не возвращаться. Зейн хотел освободить руки из цепкой хватки, где-то на фоне он слышал вопли Луи, Лиама и Найла. Их тоже схватили. Он яростно вдыхал воздух, стараясь держать себя в трезвом состоянии. Но ничего, блять, не получалось. Ему сейчас хотелось убивать как никогда раньше. Но эти мудилы лишили его оружия. И с каждой попыткой выбраться из хватки, как-то ранить того, кто стискивал его тело, Зейн делал больно лишь самому себе. Вдруг его голову с двух сторон сжали другие огромные руки, поворачивая её так, чтобы взгляд Зейна встретился с глазами, пропитанными страстной любовью к боли, и изуродованным лоснящимся лицом. Брэд Полсон. Главарь одной из самых богатых группировок города, у них было слишком много денег и связей, чтобы когда-либо сесть за решётку. — Не пытайся даже, Малик. Такого сопляка, как ты, нетрудно и пополам сломать, так что не рыпайся, — оскалив зубы, процедил Брэд. — Давай без прелюдий я быстро тебе разъясню ситуацию. Твой голубок здесь скрючивается от боли не просто так, о чем, я думаю, ты догадался уже. — Не смей так говорить о Гарри! — со звериным оскалом прошипел Зейн, мотая головой, чтобы Полсон убрал свои грязные лапы. — Заткнись! — звонкая пощечина по гладкой щеке. — Я ещё не закончил. Так вот. Жаль, что месяц назад ты не подумал, что не нужно было лезть на чужую территорию. Мы планировали это ограбление полгода. А ты, блять, испоганил всё за одну чёртову ночь. Поэтому моё условие на данный момент такое: ты отдаёшь нам все деньги, что тебе удалось захапать в свои ручонки в ту ночь, и я отпускаю этого кудрявого педика. Не будет денег до утра – тебе, тем троим и ему просто перережем глотки и повесим ваши трупы на центральных улицах. Пусть народ полюбуется, — выплевывая последние слова с ехидной усмешкой, прошипел Брэд. Зейн был вне себя от ярости, к лицу прилила кровь, дыхание участилось, каждый выдох давался слишком тяжело. Сузив глаза, он внимательно слушал, пытаясь уловить хоть где-то подвох. — Ты всё понял? — взгляд напротив испепелял. — Я два раза, блять, спрашивать не собираюсь. Отвечай, сучёнок! — кивок головой, и его отпускают. Он поднимает с пола пистолет, убирая его обратно в кобуру. — Пока я буду брать из сейфа твои чёртовы бабки, вы ни пальцем не тронете Гарри. Это моё условие, — сильно тыкая пальцем Брэду в грудь, отчеканил Зейн. — Лиам, останься и проследи, чтобы эти ублюдки ничего с ним не сделали, — развернувшись ко входу, он жестом показал остальным ребятам следовать за ним. — Жди через час, Полсон. И запомни. Хоть пальцем. Всем головы посшибаю, мне похуй на твои угрозы, понял?! — Брэд скрестил руки на груди, усмехаясь, и кивнул головой, приказывая частично развязать Гарри – так, чтобы не смог сбежать. Покидая комнату, Зейн бросил взгляд на Гарри. На его маленького Гарри, который проходил через это дерьмо по его чёртовой вине. Он не заслужил такую жизнь, которую мог потерять в любой момент. То ограбление не стоило всего этого. Жаль, что Зейн понял это только сейчас. Выйдя за дверь, он шумно выдохнул, опираясь руками на колени. Слишком много всего. Ему было абсолютно всё равно, что они отдавали несколько миллионов фунтов стерлингов во вражеские руки. Ему было абсолютно всё равно, что он мог умереть в любую секунду. Ему было абсолютно всё равно на всех и всё, что не касалось Гарри. За жизнь этого чистейшего луча солнца он был готов пойти на что угодно, лишь бы тот продолжал сиять так же ярко, своим светом очищая его душу от грязи этого ужасного мира. Он умел оживлять, наполняя светом и сумасшедшими чувствами сердце Зейна до предела. Но сейчас он не мог, поэтому всё внутри начинало черстветь, а сердце пустело, теряло смысл. Он будет жить пусть даже ценой моей жизни, да, блять, жизни целого мира. Он должен жить. И он будет жить. ~*~*~*~ Они даже не ищут эти деньги. С того дня, как их туда положили, никто даже не касался мешков с купюрами. Средств на всё хватало, а эти деньги лежали с пометкой «на чёрный день». И он, как назло, был сегодня. Волнение прожгло дыру в Зейне. Пока ребята суетились, собирая всю сумму до копеек, он сидел в абсолютной апатии на полу. Он был слишком решительным, поэтому боялся сделать шаг дальше. Зейн опасался того, что могло случиться дальше. Неизвестность порождала страх, и, кажется, он опять ушёл в свои мысли, теряясь в лабиринтах. — Друг, — уже третий раз говорил Луи, щёлкая пальцами перед глазами Зейна. Ноль реакции. — Зи, послушай, если ты так будешь и дальше сидеть, то эти ублюдки что-нибудь сделают и с Лиамом, и с Гарри. Зейн вздрогнул на последнем слове, прижимая колени к груди. Через несколько секунд молчания он, встав на ноги, тихо произнёс: — Ты прав. Нужно идти. — Я тебе об этом уже десять минут пытаюсь сказать. Не пропадай, пожалуйста, ты нам нужен. Ты ему нужен, — поглаживая плечо Зейна, нежно сказал Луи. — Пойдём, — и они скрылись за дверью квартиры, догоняя Найла, что грузил вещи в багажник машины. — Ты как? — спросил он Зейна, когда тот вышел из подъезда. На лице ни эмоции, руки сжаты в кулаки. — Ему лучше. Поехали, — ответил за Зейна Луи, усаживаясь на водительское место. Мотор загудел, и у Зейна от этого громкого звука заложило уши. Ему хотелось побыть в тишине. Хотелось наконец проснуться. Хотелось увидеть Гарри в его объятиях, такого нежного и сладкого, как взбитые сливки. Но судьба видела их хэппи энд как-то иначе. ~*~*~*~ Если вошёл в игру, то играй до конца. — Здесь вся сумма, что тебе удалось хапнуть в ту ночь, Малик? — злобно прошипел Полсон, когда парни вошли в комнату. — Да, — ответил Зейн и поднял взгляд на Брэда. И лучше бы он этого не делал. По правую и левую руку от него стояли два стула: на правом сидел связанный Лиам, на левом – Гарри. На шее Лиама появились бордово-синие гематомы, на губе спёкшейся кровью затянулась царапина, а его револьвер вертел в руке Полсон. Зейн закрыл глаза, вздыхая, прежде чем посмотреть на Гарри. Боль и злость таились к каждой морщинке чудесных глаз напротив. Когда-то ярких, сияющих, живых. Гарри со скрежетом сжимал зубы, запрокидывая голову назад. На его руках и запястьях Зейн заметил новые следы побоев. Он даже не хотел представлять, что тут происходило ранее. Знал он лишь то, что ни за что бы в жизни не захотел увидеть это своими глазами. Так, хватит. — Я же тебе сказал не трогать их, — прошипел Зейн, смотря на Полсона исподлобья и потянувшись за пистолетом. Луи и Найл, что стояли чуть поодаль, тоже приготовились. Но не успел Зейн даже коснуться рукоятки, как его пистолет с грохотом влетел в стену, какие-то детали отлетели в угол, а его руки сзади стянули, сковывая в движениях. Луи и Найл, которых тоже лишили любой возможности защитить себя, яростно вырывались из хватки, борясь за свободу. Зейн извивался, кричал благим матом, проклиная всё вокруг, включая себя. Как можно было так облажаться? — Я тоже, блять, тебе говорил не лезть не в своё дело. Посмотри, что из этого получилось. Ты хотел игру – получай! — взяв револьвер в правую руку, Полсон достал из кармана два патрона, с громким щелчком вставляя их по очереди в барабан. — Для твоего дружка, — звук отскакивал от стен, оставляя после себя лишь эхо. Бешеное сердце хотело вырваться из груди, словно из-за решётки. — И для твоего малыша, — сплюнув с мерзкой гримасой на лице, Полсон вставил в барабан второй патрон. — Ты не посмеешь! Ты, блять, не посмеешь! — Зейн орал осипшим голосом, пытаясь выдернуть руки, яростно бил острым каблуком ботинок громилу, что сжал его предплечья и запястья ещё сильнее. Он уже терял здравый рассудок. — С кого начнём? Есть желающие? — он повернулся к Лиаму и Гарри. Лиам, прикрыв глаза и поникнув всем телом, прохрипел: — Я. Начните с меня. — Лиам, нет! — в голос крикнули Зейн и Найл. — Всё нормально, парни, так будет лучше. Спасибо вам за всё это время вместе. Зейн шёпотом отправил молитву в небо. Это меньшее, что он мог сделать при сложившихся обстоятельствах. Брэд подошёл ближе к Лиаму, прокрутил барабан и приставил дуло к виску Лиама, на котором от волнения вздулась венка. Палец коснулся спускового крючка. Нажатие. Пусто. По комнате пронёсся вздох облегчения, на лице Найла проскользнула слабая улыбка. — Рано радуетесь. А вот сейчас настало время десерта, — ухмыльнувшись, Полсон подошёл к стулу Гарри и провёл стволом пистолета на нежной щеке юноши. Зейн зашипел от злости, сжимая ладони и сдирая ногтями кожу с ладоней громилы, что сжимал его руки сзади. Воздушный шарик, что охранял его беспокойное сердце, начал давить в груди, перекрывая доступ к воздуху. Только не это. Он даже в кошмарах не видел те муки, что сейчас испытывала его душа. Минута, когда ты на грани того, чтобы потерять любимого человека, – самая длинная и мучительная. За это время можно умереть самому миллионы раз и так и не вернуться обратно к жизни. — Гарри, малыш, я люблю тебя, — со всей оставшейся в нём нежностью негромко сказал Зейн, смотря в родные любящие глаза напротив. Для него они, безусловно, самые искренние и прекрасные во всем мире. И какая честь для него была смотреть в них в тот момент. — Этот кошмар скоро закончится, и мы просто уйдём отсюда. Обещаю. Я люблю тебя. — И я люблю тебя, Зи, — прошептал Гарри. Он пытался выдавить из себя улыбку, а в итоге выходило только тихое шипение от боли, что оседала внутри. — Фу, блять, тошнит от вас, — Полсон, скривив лицо, прокрутил барабан, приставляя дуло к виску Гарри. Внутри Зейна всё раздувалось с неимоверной силой, он чувствовал, что скоро взорвется. Нажатие на спусковой крючок. Доля секунды. Отголоски выстрела звучат в сердце Зейна. Пуля проникает сквозь все барьеры, что беспрекословно охраняли хрупкое сердце от всего. Но его больше не было. Как и всего вокруг. Он кричал. Кричал так, что сорвал голос, а глотку и вовсе хотелось вывернуть наизнанку. Он не слышал этот крик. Недостаточно громко. В голове звучал лишь белый шум. Отчаянно используя остатки сил, он старался выбраться из цепких рук. И его отпустили. Он бросился в ноги к телу Гарри, опуская голову на его колени. Слезы текли неровной дорожкой, каждая капля, словно раскат грома, заставляла дрожать и выкрикивать слова, что ранили горло. Зейн тихо плакал, обвив руки вокруг длинных ног, которые ему так нравилось целовать, которыми он восхищался, которые он просто любил. Как и всего Гарри. Внутри и снаружи. За спиной послышались выстрелы. Он резко подскочил, оборачиваясь. Луи сделал последний выстрел Полсону в лоб, его тело с грохотом рухнуло на пол. Ни капли не удивлённый Зейн повернулся обратно к Гарри, боясь забыть его образ, аккуратно приподнимая его голову, и нежно в последний раз коснулся его ещё тёплых губ. — Зи, можешь идти в машину. Мы тут всё подчистим и придём, — тщательно подбирая слова, проговорил Луи. На улице стемнело, не горел ни один уличный фонарь. Теперь и его жизнь потеряла единственный источник света. И найти ему замену было невозможно. Осознание порой приходит слишком поздно. Зейн упал на колени, опускаясь на землю, сдирая руки в кровь о гранитную крошку. Он тихо стонал, всхлипывая и вытирая без конца текущие слезы рукавом, временами шептал что-то, обезумевшими глазами смотря в одну точку. Апатия быстро сменялась на животный вой. Он яростно ворочался на земле, словно рыба, выброшенная на берег. Без кислорода. Без Гарри. ~*~*~*~ Он сидит дома на их кровати, сжимая в руках подушку, которая пока ещё пахнет Гарри. Пахнет смыслом его жизни. Пахнет его самой большой ценностью. Пахнет чем-то, что он навсегда потерял. Да, она пахнет домом. В руках Зейн крутит револьвер, разглядывая уже выученные наизусть царапинки и трещинку в форме стрелы на рукоятке. Он берёт с тумбы патрон и вставляет в барабан револьвера, решительно прокручивая его. Кто-то ещё давно сказал ему: «Закрой глаза. Иногда помогает». Плотно сжав веки, он твёрдой рукой держит ствол револьвера у виска, а затем нажимает на спусковой крючок.