Elle

В каждом нормальном есть нотка безумия, И каждый влюблённый слегка одержим.

Мы должны были встретиться в кафе ровно в пять. Сейчас было уже пятнадцать минут шестого, а её всё не было. И ладно, если бы я предложила эту встречу, так нет — она сама меня позвала, и сама же опаздывает! Нет, не понимаю я таких людей. Я тяжело вздохнула и глотнула уже остывший кофе, а затем перевела взгляд направо — я села в углу у окна, на своё любимое место. На улице лил дождь, прохожие торопливо шаркали по лужам, и серое небо сливалось с такого же цвета зданиями. Капли били по стеклу, вгоняя меня в сонливую тоску. Настроению также способствовала медленная расслабляющая музыка, которая играла в полупустом кафе. Я зевнула. Вдруг среди одинаковых чёрно-серых силуэтов толпы я увидела ярко-жёлтый плащ. Капюшон, несмотря на дождь, болтался за спиной. Короткие чёрные волосы прилипли ко лбу, походка быстрая, едва не переходящая на бег… а вот и она. Алиса вбежала в кафе, громко хлопнув дверью. На миг замерла, разыскивая меня взглядом. Я подняла руку и махнула, и она направилась ко мне, задев и едва не уронив пару столиков. Но вот плащ уже висит на спинке стула, и она, спрятав заледеневшие пальцы в длинных рукавах тёмно-красной рубашки в клетку, села напротив меня. От неё так и веяло холодом с улицы, так что я поёжилась и приподняла ворот песочного свитера, который почти касался кончиков моих светлых волос. — Сентябрь что-то разгулялся, не находишь? — первая заговорила она, на что я молча кивнула. С её носа капелька упала на стол. — Ты, это, прости, что опоздала… Ну, мне нужно было проводить её до дома… — она замялась, и я незаметно закатила глаза. Она опять встретилась со мной, чтобы насиловать мой мозг этим? Ладно, спокойно, мы же подруги, я должна её поддерживать, даже если уже второй год пошёл, как она не может говорить ни о чём, кроме этого. Но мудрая мысль о поддержке пришла ко мне слишком поздно, когда я уже произнесла неправильные слова. — А ты не думала бросить эту затею? Ну, я к тому, что ты уже ни одного дня без этого не можешь. Ты вообще не живёшь для себя, мы с тобой можем видеться только тогда, когда она, видите ли, дома сидит. Это уже странно, ей-богу. Алиса поморщилась и удивлённо посмотрела на меня, словно я только что абсолютно серьёзно заявила, что Земля — это куб. — Чушь. Ты же знаешь, что я не брошу её. Я никогда этого не сделаю. Она — смысл моего существования. Она — всё. Я поёжилась. Алиса всегда говорила «она», и мне тоже не называла имени объекта своей любви. Два года назад она встретила «её», и всё — пропала, причём буквально. Раньше мы встречались почти ежедневно, и сообщения лились без конца, но сейчас моя подруга посвящала всё время «ей», коротко отвечая на мои обеспокоенные расспросы. Однако я принимала её любой, в душе надеясь, что её «первая безумная любовь» пройдёт уже скоро, и Алиса снова вернётся. Она — всё. Пафосные слова — это, конечно, весьма забавно, но не тогда, когда их произносят с таким странным стеклянным пустым взглядом, который словно заглядывает в твою душу… Брр. К счастью, неловкую сцену прервала внезапно появившаяся возле нашего столика официантка с явно неискренней улыбкой и пучком. Алиса вздрогнула, словно очнувшись, и её взгляд снова стал обычным — те же задорные искорки мерцали на дне зелёных глаз. Помнится, именно эти искорки заставили меня пять лет назад подойти к ней, новенькой в нашем классе, и предложить свою дружбу. Да уж, многое изменилось за эти годы… Алиса заказала себе чёрный чай (на самом деле, она его терпеть не может, но последние два года заставляет себя его пить, потому что, видите ли, она его любит). Официантка ушла, и я снова почувствовала себя слегка неловко. — Слушай, прости, я не… Ну, словом, забылась я. Прости. — с извиняющей улыбкой пожала плечами Алиса, и я кивнула, принимая извинения. Про себя я отметила, что она всё равно выглядела встревоженной, уставшей и вымотанной. Тени под глазами и бледное худое лицо лишь подтверждали мои догадки. — Так зачем ты меня сюда пригласила? Ты говорила, что у тебя ко мне какая-то невероятно важная миссия государственной важности. Алиса сразу помрачнела, как будто я напомнила ей о смерти родственника. Она встала и, порывшись в кармане своего плаща, вынула оттуда какой-то небольшой плоский предмет, завёрнутый в целлофановый пакет, а затем протянула это через стол мне, садясь обратно. Я с удивлением приняла предмет. — И что же это? Какая-нибудь «чёрная библия»? — я с насмешливой ухмылкой повертела подарок в руках. Алиса серьёзно покачала головой. — Хуже. Разверни его. Я прислушалась к совету и с опаской стала разворачивать пакет, но в этот момент подошла та самая официантка и поставила на столик чай. Сама того не заметив, я закрыла разворачиваемый предмет руками — почему-то мне не хотелось, чтобы она его видела. Мысленно послав несколько проклятий в спину ни в чём не повинной работницы кафе, я, наконец, расправилась с упаковкой. На свет показалась небольшая записная книжка с чёрной обложкой, на которой белыми чернилами было выведено одно слово: «Elle». Страницы разбухли от влаги, несколько уголков были оторваны, сожжены или заляпаны чем-то тёмным. Я удивлённо подняла взгляд на мрачную Алису, которая, словно не видя меня, морщилась, пытаясь сделать хоть глоток ненавистного напитка. — Я так и не поняла, что это за хренотень? Дневник Реддла, что ли? Только у меня нет клыка василиска, — шутливо сказала я, но Алиса даже не улыбнулась. Я подметила, что она старалась не смотреть на книжицу у меня в руке, а её руки стали дрожать, так что пальцы иногда непроизвольно подёргивались — верный признак, что она в ужасе и трогать её не стоит. — Послушай, это очень серьёзно. Я понимаю, может прозвучать как бред, но прошу тебя — выслушай меня. — Конечно, Ал. Ты же знаешь, что всегда можешь на меня положиться, — я попыталась дружелюбно улыбнуться, но на деле мне стало страшно. Алиса расплылась в улыбке — явно фальшивой и неуместной — и, откинувшись на спинку стула, сложила кончики пальцев под подбородком. Ей нравилось пародировать эту позу киношных злодеев. — Рада это слышать. Если коротко, то… Это мой дневник. Но он не обо мне. Совсем не обо мне… — она наклонилась вперёд и постучала неровно обстриженным ногтём по надписи на обложке. — Он о ней. Я посвятила его ей. Я вела этот дневник на протяжении месяцев, но… Алиса замолчала, отведя взгляд в сторону и как будто задумавшись. — Но?.. — переспросила я, и она, очнувшись, продолжила как ни в чём не бывало: — …но в последнее время стало происходить что-то странное. Я не могу это точно описать… Словом, всё, что я записываю сюда, со временем исчезает. — Это как? — Я знаю, что звучит глупо, и ты мне не поверишь… Но постарайся меня понять… Мне нет смысла лгать! Я и сама сначала не верила… — отчаянно пробормотала Алиса, продолжая мять в руках край рубашки. — Всё в порядке, я тебе верю. Она подняла на меня недоверчивый взгляд, но кивнула и стала говорить дальше: — Я записываю туда что-то о ней. Очередная милая записка, все так делают, верно? Ничего не значащий факт, к примеру, во сколько она обычно идёт в магазин за продуктами. Семь-сорок пять! Но, как только наступает следующий день, и я открываю дневник, чтобы проверить точность данных… Они меняются. Клянусь, что это правда! Старые цифры исчезают, и появляются какие-то шесть-двадцать. Я зачёркиваю, пишу заново, но потом всё повторяется. Я сама не знаю, как это происходит, но прошу — поверь мне. Но знаешь, что мне кажется? Что важнее всего этого? — её глаза лихорадочно блеснули. — Этот чёртов дневник специально такой. Он хочет, чтобы я забыла её. Он хочет разлучить меня с ней. Но никто, никто не посмеет этого сделать. Поэтому я прошу тебя — уничтожь его. Меня всё больше пугало поведение моей давней подруги. Сначала она пропадает месяцами, а во время редких встреч или чатов говорит только о ней, а потом вдруг приглашает в кафе, чтобы попросить уничтожить свой дневник. Она всегда была немного странной, «не от мира сего», что я больше всего в ней и ценила — безумным идеям не было конца. Но теперь то, что она говорит, больше напоминало мне какой-то бред. Или это просто очередная её шутка?.. Ей-богу, всё это очень странно. Однако всё, что я смогла из себя выдавить, было: — Почему ты не уничтожишь его сама?.. Я снова поймала на себе её взгляд в духе «ты что, совсем?» Меня это, признаться, задело, но я постаралась держать себя в руках. Затем Алиса неожиданно хрипло рассмеялась, так, что официантка, болтавшая с кем-то по телефону, вздрогнула и обернулась. — Ты не понимаешь! Не понимаешь! Никто не поймёт… Я не могу его уничтожить. Не могу. Я пыталась, сама видишь! — она показала на обугленные края. — Но ничего не выходит. В последний момент я вижу перед собой её лицо, и… нет, я не могу сделать это. Этот дневник знает столько же о ней, сколько я. Как будто убивая его, я убиваю её… Понимаешь? Нет? Ну вот видишь… Я молча смотрела на неё, а в моей голове был полный хаос. Наркотики, алкоголь, нелепая шутка — все эти слова вертелись там, не давая мне разложить ситуацию по полочкам. Что она несёт, чёрт побери?! Вдруг Алиса схватила меня за руки ледяными пальцами и сжала так сильно, что я пискнула. Она наклонилась ко мне через стол, и наши лица оказались на расстоянии сантиметра друг от друга. Я почувствовала, что краснею. Но тут я взглянула в лицо подруги, и по моей спине пробежали мурашки. Её глаза… Я никогда не забуду этот взгляд. Я не верю, что она безумна, но её взгляд нельзя описать иначе, кроме как «полон безумия». Её губы были растянуты в неестественно широкую улыбку, даже нет, оскал. Кажется, какая-то тень помутнения опустилась на это лицо. Голос Алисы заставил меня неверно сглотнуть. Это был не её голос. — Ты можешь мне не верить. Мне никто не верит. Просто выполни то, о чём я тебя прошу. Уничтожь дневник. Уничтожь это исчадие ада, и я буду вечно тебе благодарна. Вечно, как и наше с ней счастье. И снова внезапно сменив выражение лица, Алиса отпустила мои руки и откинулась на спинку стула, улыбаясь и жмурясь, как сытый кот. Она посмотрела на свои наручные часы и вдруг театрально испугалась, покачав головой. — Ох, прости меня, но, кажется, мне сегодня нужно успеть ещё кое-что сделать. Надеюсь, ты выполнишь мою небольшую просьбу. Вот деньги, здесь и за тебя, спасибо за всё и прощай, моя подруга! Алиса хихикнула и бросила на стол тугой бумажник — как я позже выяснила, там были все её деньги на шесть месяцев. Родители каждые полгода выдавали ей сумму на проживание. Она только вчера получила посылку и отдала всё до единой копейки мне. Затем она встала, и я заметила, как из её кармана что-то, сверкнув, упало на пол, но Алиса подобрала это так быстро, что я не рассмотрела как следует. Пока я не успела опомниться, она натянула на себя плащ, и, весело подмигнув напоследок, проскользнула на улицу. Жёлтое пятно мелькнуло в толпе и растворилось в сумерках. Я так и не успела ничего предпринять в тот день, о чём не раз пожалела потом. И вот я одна, у меня на руках её «проклятый» дневник и бумажник. Прекрасно. Я расплатилась своими деньгами и быстро вышла на улицу. Разумеется, искать её было уже бесполезно, хотя стоило бы найти её как можно скорее. Однако стоять под холодным дождём и ветром мне не особо хотелось, посему я предпочла направиться к себе домой и позвонить Алисе оттуда. Весь вечер я без перерыва звонила ей и хотела написать в социальных сетях, но с удивлением обнаружила, что она удалила все свои аккаунты. Это было уже совсем на неё не похоже — интернет заменял ей жизнь. «Абонент не доступен.» В третьем часу ночи я сдалась. Самые разные нехорошие мысли крутились в моей голове. Сначала она два года назад объявила мне, что нашла «ту единственную». Я отнеслась к этому как можно более спокойно, понимая, что ей и без того досталось за намёки на пол объекта своей любви от одноклассников и родителей — она никому не говорила её имени, только о в общих чертах. Потом она всё время пропадала, объясняя это тем, что она должна постоянно находиться рядом с ней. Уже тогда мне это показалось довольно странным, но, хотя я не хочу этого признавать, мои проблемы казались мне важнее очередной странной выходки подруги. Но теперь я и в самом деле переживала за неё. С ней явно было что-то не так. Но как мне ей помочь, если она куда-то исчезла?! Дождь продолжал бить по стеклу, и это был единственный звук в пустой квартире, кроме тиканья часов. Мне стало неуютно, и я потянулась к телефону, чтобы негромко включить музыку. Легче не стало. Вдруг мой взгляд упал на брошенный на стол пакет. Дневник. Ну конечно. Несколько секунд я боролась со своим любопытством, но наконец, успокоив свою совесть тем, что Алиса всё равно ничего не узнает, раз я потом дневник уничтожу, я встала и взяла его, положив себе на колени. Торшер возле дивана осветил странную надпись на обложке. Elle Французский?.. «Она», если я не ошибаюсь. Интересно, интересно. Я осторожно открыла первую страницу. Меня зову Она — всё. ОНАОНАОНАОНА Я никогда тебя не брошу. Я никогда не уйду. Я всегда рядом. Я всегда за твоей спиной. Посмотри на меня! Сегодня она принесла с собой книжку. Она читала Оруэлла. Я купила эту книгу вечером. Она надела рубашку в клетку. У меня дома теперь шесть таких. Она выходит из дома в 8:16. По пятницам она опаздывает на две-три минуты. Я стою возле подъезда за кустами с семи. Я здесь. Я здесь. Я здесь. Я здесь. Я здесь. Не волнуйся, я ЗАЩИЩУ тебя. Всё это было несколько десятков раз перечёркнуто с такой силой, что кое-где были даже дыры. Слова были написаны криво, косо, разными пастами, ручкой и карандашом, и разным почерком, как будто писали разные люди. Мне стало не по себе. Я перевернула сразу несколько страниц. Почему они не понимают меня? Никто не видит этого. Мне нужно стать лучше. Я должна перестать быть слабой. Такая слабая. СЛАБАЯ. СЛАБАЯ. Я не достойна её? ??? Она заметила, что ей нравятся тёмные волосы. Я перекрасилась вечером. Курсы по вторникам с шести до восьми. Неподвижно стоять два часа бывает холодно. Она укоротила волосы. Мне грустно резать свои локоны. Я состригла их. Что, что мне ещё нужно сделать?! На кухне что-то громыхнуло, и я подскочила. Всё это было и в самом деле жутко, а я не могу назвать себя такой уж храброй — я всегда боялась даже самых «глупых», по мнению Алисы, ужастиков. Стоило бы зажечь весь свет, включить телевизор, позвонить кому-нибудь из друзей, в конце концов, но я понимала, что не сделаю этого. Дневник притягивал меня к себе. Манил, тянул. Мне хотелось читать эти странные надписи, пытаясь вникнуть в их смысл, и я продолжала осторожно листать страницы, поражаясь, насколько подробно был расписан «её» график. Купила бинокль. С крыши напротив хорошо видно. Пижама синяя. Купила такую же. Подъём в семь-тридцать. Мне стало по-настоящему страшно. Когда Алиса говорила, что «немного ошивается рядом с ней», я представляла совсем иное. Я интересуюсь психологией, так что много читала и на эту тему тоже. Бывает, что в период своей первой неразделённой любви подростки хотят преследовать объект обожания, но обычно это заканчивается пределами школы и — максимум — улицы, и то только в том случае, если им по пути. Но это… Выходит из душа голой. Подобрала её пачку сока из мусорки. Апельсиновый. Где она хранит ключ от квартиры???? Купила себе складной нож. Ношу его с собой везде. Мой лучший друг. Мой единственный друг. Вот что выпало у неё из кармана в кафе. Нож. На полях стали появляться какие-то улыбающиеся рожицы, а почерк становился всё хуже и хуже, так что я едва разбирала написанное. Несколько страниц были покрыты засохшими каплями чего-то красно-коричневого. Кровь. Это не та Алиса, которую я знала. Ключи были в пальто!!!!!!!!!! ? Я сделала копию. Пусто в доме с 8:16 до 15:27. В дни курсов с 17:42 до 20:19. Я там каждый день. Я так близко. Я здесь. Мы — одно целое, когда я вдыхаю твой запах посреди твоей квартиры… Хочу стать твоей одеждой. Твоей рубашкой в клетку. Твоей расчёской. Твоим носком. Твоей вилкой. Твоим полотенцем. Твоим карандашом. Твоей подушкой. Я твоя. Ты моя. ПРОСТО. Я неожиданно оказалась на самой последней странице. Края были порваны и сожжены, половину страницы залила кровь. Мой мозг отказывался принимать то, что это и есть дневник моей лучшей подруги. Чей угодно, но только не её. Я ведь думала, что знаю её, вижу её насквозь. Это всё не может быть правдой… СЕГОДНЯ всё решится. Я отдам это, и это уничтожат. Никто больше не помешает мне. Ни ког да Мне так СТРАШНО он видит меня смотрит смотрит смотрит Но я же сильная. НЕ слабая. Я справлюсь. Я НЕ ДОЛЖНА ЕГО СЛУШАТЬ. Никогда не слушай его голос Никогда не слушай его мольбы Не доверяй ему. Я должна идти, и она пойдёт со мной. Вместе. Навсегда. Вместе. Обе. Вместе. Она. Я. Мы. У неё Нет Выбора. Внизу красным — это была явно не краска — был нарисован смайлик. Я какое-то время сидела, опустив голову в ладони, и пыталась понять, что мне теперь делать. Что вообще это всё значит? Не стану описывать то, как я не спала всю ночь, меряя шагами гостиную и пытаясь понять, что же мне делать. От недостатка сна соображала я очень плохо. Наконец, под утро — была суббота, и мне не нужно было никуда идти — я решила съездить к дому Алисы в надежде на то, что она там. Она жила на следующей станции метро, так что я довольно быстро доехала. — Простите, мне нужно в двести двадцать четвёртую… У меня там подруга живёт, Алиса, и… — кое-как выдавила из себя я в лицо недовольной консьержки. Она, прошамкав фиолетовыми губами, перебила меня: — Из двести двадцать четвёртой съехали уже неделю назад. Пустая квартира, нет никого. А ты — мошенница! Знаем мы этих «подруг»! Я сейчас полицию вызову! Только и делают, что ходят по домам да… Я не стала дослушивать эту бессмысленную тираду и быстрым шагом вышла из дома. Она по-прежнему не отвечала на звонки. Номеров её родителей, я, к сожалению, не знала, как и номеров её друзей — хотя их, если верить её словам, у неё и не было. Я обошла несколько мест, где мы с ней раньше бывали — старый парк, вчерашнее кафе, несколько секретных двориков и подворотен и торговый центр — но её, естественно, не было нигде. Утро превратилось в день, а я так ничего и не ела со вчерашнего дня, да ещё и не спала всю ночь. Погода снова была дождливой и сырой, и я поняла, что мне нужно непременно вернуться домой — всё равно продолжать поиски было бесполезно. Едва я закрыла дверь за собой, как меня тут же охватила непонятная сонливость. Я кое-как избавилась от плаща и обуви и, шатаясь, рухнула на диван. Когда я проснулась, была уже глубокая ночь. Мне ужасно хотелось есть. Но тут мой взгляд зацепился за оставленный на столе дневник, и мне стало так страшно, что идти на тёмную кухню, даже с возможностью включить свет, расхотелось. Я нашла взглядом брошенное целое яблоко на тумбочке возле телевизора, и, быстро схватив его, тут же вернулась обратно на диван — на нём я чувствовала себя спокойней. Положив огрызок рядом с собой, я поймала себя на мысли, что неотрывно смотрю на дневник. Да что же это такое! Я что, в самом деле, с ума сошла? Ну, почитала странные записки своей подруги — и что теперь, бояться каждой тени? Может, это вообще шутка такая — вполне в её духе. А я, как всегда, трусишка… В конце концов, я в своём доме, а боюсь встать с дивана и пойти поесть! Да уж, вот что делает тревога и сбившийся режим сна… Несмотря на такие самоуверенные мысли, я не могла пошевелиться, словно меня парализовало. На спине выступил холодный пот, дышать стало тяжело, и я напряжённо прислушивалась, словно ждала, что кто-то пошевелится и выдаст своё присутствие. Я и сама не знаю, как это объяснить — шок, страх, ужас?.. Но я вдруг поняла, почему Алиса так хотела уничтожить его. И в этот момент дневник медленно раскрылся на середине и зашелестел страницами. Шелест превращался в шёпот. Elle… Из-под обложки на стол потекло что-то алое. Я плохо помню, что произошло. Моё сознание помутнилось. Какая-то тьма опустилась мне на глаза. Когда я очнулась, то оказалась в своей комнате, охваченной огнём. В руках я держала канистру бензина, содержимое которой я выливала на дневник. Дым уже заполнил всю комнату, жадный огонь лизал мои ноги. Я выронила канистру и попятилась, не понимая, что произошло. И вдруг я услышала крик. Душераздирающий крик прямо из центра моей комнаты. Я знала, кто кричал. Никогда не слушай его мольбы. Я повернулась спиной к столу. Прикрыв рот и нос рукавом, я кое-как добралась до входной двери. На площадку уже выглядывали недовольные и испуганные соседи, но их испуг не был даже похож на весь тот нечеловеческий ужас, который испытала я. Квартиру потушить не смогли. Почти весь дом сгорел, говорят, это был самый сильный пожар в нашем городе за последние полвека. А под этим громким заголовком в газетах был заголовок поменьше: пропала девушка. Короткие чёрные волосы, была одета в жёлтый плащ, джинсы и красную рубашку в клетку. Имя: Алиса. В тот день больше никто не пропал. Почему Она не ушла с тобой, Алиса? Не потому ли… Что Её Не существует?..