Death, which changed everything.

это холодная Питерская осень В груди зудит наплевательское отношение ко всему, равнодушие, грусть, тоска, скука, обыденность и ленивость, что сейчас отображается в слезах... В такую погоду, любимый человек бы вытер их, говоря, что он рядом и что всё будет хорошо, но... Его нет. Диме никогда не везло. Он был иногда вспыльчивым, нерассудительным, и прогонял друзей, думая, что ему никто не нужен. Спрашивается, чего он так... Печален? Потому что он понимает, как трудно без того, кем ты жил. Бред. Банально. Но правда. Парень никогда не верит. Он думает, что это сон. Он проснётся, и не будет даже знать из-за кого он сейчас он страдает, и так заметно безнадёжно угасает. Он забил на Ютуб, на отписки, забил на знакомых, на погоду, на соц.сети, на прогулки, свежий воздух и здоровье. По нему создаётся впечатление, что у него отобрали наркотик. Он ломлется. Да-кх... В принципе, так и было... Каждый раз Дима матерится просыпаясь. Он думает, что всё встанет на места... Но нет. Нет. Не встанет. Его нет. И жизни теперь нормальной нет. Совсем. И никогда ничего не повернётся в другую сторону, в одну из которых, он и так с трудом медленно уплывает. В сердце заливается вода безразличия, скучания, тоски и желчи. Это застывает. Он холодный. Как лёд. Разум не даёт нормально всё воспринять. Потому что... Нечего рассуждать, ведь никого нет. Ни разума, ни оригинальности, ни не смешных шуток, ни интеллектуальности, ни скетчей и панчей или злостной субъективной критики. Ничего. Ни любви, ни счастья, ни депрессий. Ничего. Нет. Так как и его. Ларин лежит в постели целый день. Ему настолько паршиво, что хочется скончаться наевшись таблетками или запустив дозу безумства прямо в свою кровь, которая так медленно растекается по твоему обленившемуся организму, прося влить ещё яда, чтобы окончательно подохнуть от того, что передоз достиг до твоего зашкаленного наплевательства. Мысли. Как они съедают. Съедают способность мыслить спокойно и логично. Мысли туманят разум. Мысли туманят тебя. Никто не знает, не видит, и не ищет. Безразличие. Принимание. Спокойствие. Звонки. У Уткина множество звонков. Он всегда надеется, что это он. Он. Позвонил встретиться, обсудить былое, объяснить что ссоры были ни к чему, но всё сводилось на «нет». Нет. Нет его. Нет. И снова мысли. И звонки. Дима не отвечал, от чего люди перезванивали. Очень часто. И парень думал о нём, психически-нервно смеясь. Звонки. Слёзы. Истерика. Таблетки. Повышенное давление и сердцебиение. Дрожащие руки, которые уже так привыкли открывать баночку и доставать оттуда свои родные таблетки. Легкая дрожь. Спокойствие. Депрессия, без начала и конца... Иллюзии. Воспоминания. Ему всегда казалось, что сзади на нём обвиваются знакомые руки и родное тепло, которое топит сердце, вызывая доверие. Кажутся поцелуи. Нежные. Он ощущает пухлые губы, касающиеся его, заплетающийся шаловливый язычок, которой не редко он любил ощущать на другом месте. Поцелуи на шее, после которых нужно носить закрытую одежду, пряча красные следы. Цепочка поцелуев от ключицы до паха, после чего ночи никогда не были спокойными. Знакомая возбуждённость и громкие стоны по всей квартире. Голос. Милая шепелявость, которая так часто сочеталась с его искренней улыбкой. Глаза, от которых Дима мог долго не отлипать. Кучерявые волосы, в которые Дима любил запускать свои руки. Пивной животик, причина появления которого был алкоголь, за который Дима его часто ругал. Солнечное утро. Завтрак в постель. Заботливость. Ощущение истинного счастья и удовольствия. Частые прогулки. Переживание на счёт того, чтобы "уточка не заболела!" Перекидывания шуток, мнений, критики и таких милых взглядов. Смешные и нелепые ситуации. Ссоры... Но такие сладкие примерения. Он так сильно его ненавидит, но... Так любит. Он так хочет к нему... Туда. И каждый день, ранним утром не ощущая счастья, и трогая холодное место рядом, он растраивался. Матерился. Он так часто говорил "ты бы знал, как я скучаю..." всё так же не веря, что Юра умер...