"Gashina"

SUNMI – Gashina Донхёк не был слушателем Сонми, ему больше нравились артисты SM, но это была Сонми из легендарной группы Wonder Girls, поэтому он посмотрел камбек – вдруг понравится. И не прогадал. По дороге домой ему с трудом удавалось сдерживать своё тело в оковах общественного приличия. Слушая песню в наушниках, ему хотелось танцевать. Танцевать и выть: От страха, что теперь вся школа знает, что он гей. От жалости к самому себе, что он ничего не может поделать со своей «неестественностью». От отчаяния, что не выстоит перед нападками одноклассников, особенно наедине с парням в раздевалке. От безысходности, что вскоре об этом будут говорить учителя с его родителями; а Донхёк не сможет рассказать, почему его так грели спина и плечи Минхёна, почему так опьяняли его поцелуи, убивали током шершавые пальцы на его шее и щеке; почему ему нравилась эта болезненная помешанность и ощущение девчачьей слабости, когда Минхён нависал сверху и гладил его бёдра. От ядовитой боли, которая жжёт его сердце и лёгкие с утра, когда Ли узнал, что всё это было пари – игра для избалованных девичьим вниманием бейсболистов. От разочарования, что Минхён действительно влюблён в него. Донхёк в этом уверен, потому что видел, как он смотрел на него, когда они прятались где возможно от чужих глаз, как улыбался и тяжело дышал в их первый, второй и последний раз. Минхён струсил, когда их обнаружила его команда. Он внезапно толкнул Донхёка и засмеялся вместе с ними. Донхёк был готов любить и быть с ним тайно, потому что понимал и принимал его зависимость от репутации. Но раз уж ты прокололся, то можно же послать, куда подальше без жестокостей по лицу и рёбрам! Едва перешагнув порог квартиры, где его «обняли» одиночество и тишина, Донхёк выдернул наушник, и «Gashina» распелась из динамика телефона. «wae yeppeun nal dugo gasina dugo gasina nal dugo tteonagasina geuri swipge tteonagasina gati gajago yaksokhaenohgo gasina gasina» Донхёк головой скинул кепку, не видя, как она ударила зеркало прихожей. В такт песне он принялся трясти волосами и дергать грудью, плечами. Одиночество кепке скрасила куртка, а на кухню неразлучной парой улетели кеды. Подпрыгивая, раскидывая руками, подобно Сонми в клипе, парень закружил случайно инерцией в зал. Столкнувшись невзначай со своим размытым отражением на выключенном телевизоре, он продолжил танцевать имитируя неловкие движения стриптиза: оглаживая шею, губу (с иглами в сердце вспоминая вкус губ Минхёна), расстёгивая под шепчущее «Gashina, Gashina…» свою рубашку. Плавной походкой он шагает до своей комнаты, скидывает все попавшиеся под руки, под ноги вещи на пол, пинает одеяло, откидывает тело, держа равновесие при помощи дверной ручки (желая быть снова опрокинутым Минхёном на стол, как в их первый раз). Донхёк на втором повторе песни врывается в комнату сестры, в унисон с первым куплетом вытряхивая её косметичку. Качая резко и дерзко плечами, он пытается накраситься, как Бекхён из ЕХО, но вместо «багровых сумерек» получается «ночь, мечтающая об отмщении» (Донхёк позволяет себе представить, как Минхён видит его в таком виде спустя несколько лет в каком-нибудь клубе, как жалеет о своей трусости и злится, что до сих пор желает Донхёка, но ничего не может с этим сделать). Под кокетливое «Gashina, Gashina…» он игриво двигает губами и безмолвно поёт припев, удовлетворившись удачной первой попыткой за свою жизнь накраситься. «wae yeppeun nal dugo gasina dugo gasina nal dugo tteonagasina geuri swipge tteonagasina gati gajago yaksokhaenohgo gasina gasina» На третьем повторе Донхёк позволил себе выйти из клетки неуверенности полностью и с лёгкостью: он закружил и запрыгал на диване, позволяя себе забыться о проблемах и страхах, желая попасть во временную петлю и повторять этот момент до тех пор, пока не придумает, как ему перестать бояться и заставить ненавидеть того, кого так любит. На четвёртом повторе он делал себе кофе и уже в голос подпевал Сонми. Выпив две кружки и устало плюхнувшись на диван, Донхёк понял, что не стало легче и менее страшно. Он включил колонки и прибавил всё той же песне максимальной громкости, чтобы даже окна дрожали, прижав подушку (как и Минхёна в их последний раз). Донхёк, уверенный, что его никто не слышит сквозь женский голос, завыл волком. На десятый раз Сонми ему надоела, и парень захотел тишины. Почему-то, увидев чёрные следы макияжа на подушке, ему вновь захотелось кофе. И хотя песню он выключил и устал танцевать, в голове застрял ритм, на языке – слова, а в теле – рефлекс подтанцовывать. Не успев отхлебнуть только налитый кофе, как вдруг в дверь позвонили. Сердце Донхёка ушло в пятки, потому что он не хотел, чтобы семья квартиру и его увидели в таком состоянии. Заглянув в глазок, Донхёк решил, что даже если бы сам Бекхён из EXO случайно перепутал квартиры, то не удивился бы так, в отличие оттого, что он увидел за дверью Минхёна, который нервно дышал и покусывал губы. Донхёк, скривив лицо в презрении и страдании и наплевав, что явившийся увидит, что Донхёку действительно плохо, открыл дверь, встретившись с испуганным лицом и долгим молчанием. Он смотрел на Минхёна заплаканными с размазанной тушью и тенями глазами и ждал. Чего – сам был не уверен, хочет ли слушать то, зачем Минхён отважился прийти. Но когда парень таки осмелился что-то мямлить, Донхёк, будто ожидая именно этого мига, облил его лицо горячим кофе. Ему было плевать, что Минхён может получить ожоги – у Донхёка тоже под рёбрами до сих пор болят кости и сердце. Минхён ещё с минуту стоял за закрытой дверью квартиры и закрытой дверью в жизнь того, кому полчаса храбрился постучать, сидя на лестнице и слыша бас колонок Донхёка. Завтра он снова попытается…