Мне по душе такой февраль

Февраль принято считать самым холодным зимним месяцем. "Зима недаром злится", это действительно так: нескончаемый снегопад, жуткий ветер, готовый снести со своего пути даже дом, при большом желании. Вот и в Аместрисе с началом февраля зима будто с цепи сорвалась. Хотя, возможно, это все из-за расслабившихся декабря и января. Первый прошел с закосом под осень - дожди, грязь, слякоть и температура не ниже плюс пяти, его и не заметили бы, если б не Новый год. Январь тоже хорош, оставил людей лишь с инеем и легким морозцем. Февраль, видимо, решил отработать за этих двоих бездельников и за себя в двойную смену. Конец зимы действительно оказался на редкость холодным: пронизывающий ветер, который умудряется залезть даже под шерстяное пальто или пуховик, длиной до колена; колючий снег высотой по голень и, несмотря на свое обилие, продолжающий падать; температура воздуха, не желающая, судя по прогнозам синоптиков на радио, становиться теплее минус тридцати. Все это заставило Эда экипироваться по высшему разряду: куртка у алхимика пуховая, длиной до бедер, украшенная в какой-то мере согревающим мехом кремового цвета, сама же куртка была цвета молочного шоколада; замшевые ботинки глубокого насыщенного черного цвета, обитые внутри мехом; теплые шерстяные варежки под цвет ботинок; мягкий согревающий вязаный шарф, так же одного цвета с варежками и, само собой, шапка, так же вязаная, с большим помпоном на макушке, шерстяные нити шапки цветом напоминали косметическую пудру. Во всем этом, закутавшись потеплее, Элрик старший пять дней в неделю к девяти утра отправляется на работу в штаб, сегодня ему предстояло сделать вид, что он разбирает документы, а затем, под предлогом "нужен материал для отчета", смотаться в библиотеку и дочитать там книгу по алхимии, которую нашел на днях. Да, было бы здорово провести этот рабочий день именно так. Подходя к главному входу, задубевший Эдвард съежился и уткнулся лицом в теплый шарфик, которым как следует замотал шею перед уходом. До теплого здания осталось совсем немного, всего-то и надо подняться по лестнице, и вот он уже будет греть свою маленькую Элриковскую задницу у ближайшей батареи. — Стальной? Ты что ли? — послышался голос сзади, Эд обернулся. К нему подошел полковник, вид которого поверг юного алхимика в ступор. Начальник был так легко одет... Простенькая шапочка, которая уже наполовину сползла с головы по дороге, примитивное пальто, пригодившееся бы, разве что, месяц назад, для ленивого января, на ногах Мустанга красовались черные армейские боты, в которых ходить по улице выгодно только в ливень. Хорошо хоть перчатки надел, и то радует. — Да, я, — буркнул блондин в шарфик, ошарашенно оглядывая полковника, остановив, наконец свой взор на его лице: бледная кожа, румянец на щеках, слегка покрасневший нос и бездонные черные, как угольки, глаза, в которых то и дело вспыхивают искорки готового вырваться наружу пламени. - Тебе не холодно? Минус тридцать на улице, а ты одет так, будто температура чуть ниже нуля! — Волнуешься за начальство? — рассмеялся Рой, заметив испепеляющий взгляд майора. — Похвально, Элрик, молодец. Но, как видишь, я чувствую себя прекрасно, так что волноваться не стоит. Хотя, спасибо, мне было приятно твое внимание, — губы Мустанга расплылись в издевательской ухмылочке и тот, продолжая смеяться взору коротышки, отворил перед ним дверь. Тот, сразу же позабыв о насмешках мужчины, ворвался в штаб, с облегчением выдохнув, когда оказался в долгожданном тепле. Однако, стоило двери с характерным бахом закрыться, Стальной тут же вспомнил о полковнике и, одарив того своим недоверчивым взглядом еще раз, помчался к Хавоку, Бреде, Фьюри и остальным. Ребята всегда пьют чай с малиной, чтобы поскорее согреться. Рой, почему-то, появился гораздо позже, с того времени, как они с Элриком встретились перед штабом, прошло больше часа, а начальник только сейчас соизволил явиться на рабочее место. Подчиненные краем глаза заметили лейтенанта Хоукай, которая, широко улыбаясь, уже поджидала полковника, перезаряжая пистолет. Однако, по какой-то неведомой миру причине, ему от девушки нотаций не досталось, Риза, переглянувшись с Мустангом, отпустила его в свой кабинет, сама же встала из-за стола, отряхнула немного смявшуюся ярко-синюю форму и куда-то ушла, не забыв прихватить оружие с собой, так, на всякий случай. Тем временем Эдварда всей командой отпаивали чаем. — Бедняга... — жалел его Каин, который не мог спокойно смотреть на трясущегося, словно в лихорадке, парня, губы которого до сих пор оставались синими, сам он был холодным, как ледышка, несмотря на три выпитые кружки целебного горячего чая. Сержант достал из шкафа теплый махровый плед и накинул его на плечи алхимика. — Это, наверное, из-за автоброни? — почесав пузо, пробубнил Бреда, попутно дожевывая бутерброд. - Сталь ведь весь холод на себя берет. — Ничего, ничего! — продолжал утешать Эда Фьюри. — Сейчас согреешься! Элрик лишь молча слушал и поддержку в борьбе с холодом Фьюри, и гениальные рассуждения лейтенанта Хайманса. И как они только пришли в его многострадальную рыжую голову? Сержант с лейтенантом, да и все остальные крутились около майора, который только и мог, что стучать и скрежетать зубами, поэтому и не обратили внимания на полковника, который все это время наблюдал за происходящим. — Стальной! — воскликнул начальник больше взволнованным, чем грозным голосом. — Хватит уже, пора работать, отчеты тебя ждут не дождутся. — Но, полковник! — встал на защиту алхимика Фарман. — Он ведь так замерз! Пусть согреется хоть немного! — Нет уж! — Мустанг неумолим. — Работу нужно сделать сегодня до обеда, а ее выше крыши, так что — за дело! — Иду я, разорался... — Элрик подал, наконец, голос, пусть и дрожащий, тихий, слабый, поднялся со стула и, оставив спасительный плед, зашел в кабинет Роя, не переставая трястись от холода. — Вот же мерзляк! — недовольно фыркнул Огненный и, вместе с майором, зашел в кабинет, дверь которого, как он позже убедился, закрыл на ключ. — Эд... — вздохнув, начал брюнет, удивленно глядя на подчиненного. — Ты и правда... так замерз? Рой не мог поверить своим глазам. Стальной сидел на диване и, сжавшись и приобняв себя левой рукой, продолжал трястись, словно упавший в ледяную реку лисенок. Мужчину это почему-то задело. Не так задело, когда становится обидно и не так, когда жалко. Полковник разозлился, причем на себя самого. Элрик ведь еще совсем ребенок, несмотря на свои шестнадцать лет, все равно, он подросток, но не взрослый, каким хочет показаться окружающим. Он беззащитен в борьбе с такой, казалось бы, простой вещью, как холод. И раз Мустангу не удалось защитить Эда от него, то согреть мальчишку — его прямая обязанность, хочет ли этого сам Стальной или нет. — Все нормально... — продолжая дрожать, промямлил Элрик и поднял взгляд на начальника. — Давай сюда свои отчеты, я заполню... — Нет-нет, я не приму от тебя такого героического поступка, — рассмеялся, кажется, не к месту, полковник и присел рядом с майором. Пальцы Огненного алхимика ловко расстегнули пуговицы форменного пиджака, мужчина снял его с себя и аккуратно накрыл им плечи Эдварда. Мальчик вздрогнул и взглянул на полковника: тот улыбался, придерживая руками пиджак, чтобы тот не свалился с худых плеч Стального, чтобы не переставал греть его. — Рой, мне холодно... — прошептал вдруг Эд и уткнулся холодным лицом в шею полковника, от которой, словно от батареи, исходило море тепла, впрочем, как и от всего полковника. — Согрей меня, — произнес Элрик совсем тихо, опасаясь, что разговор услышат. Руки Мустанга сжали плечи блондина крепче, затем спустились к спине, поглаживая и распространяя тепло по всему телу мальчишки, перешли к его торсу и, мягко обхватив, полковник прижал Стального к себе, крепко обнимая. Прохладный дрожащий выдох майора, обдавший шею, заставил тело мужчины покрыться мурашками, но он не отступил и, уткнувшись лбом в лоб Элрика, прильнул к его ледяным синим губам. Полковник целовал спонтанно, страстно. Он обдавал губы Эда горячим дыханием, касался их своими так резко и рвано, облизывая их кончиком языка, часто обрывая поцелуй и восстанавливая его вновь. Мальчик задрожал еще сильнее, часто задышал, тем не менее, с неменьшим энтузиазмом целуя Роя наконец покрасневшими, припухшими, налитыми кровью, и потому ставшими такими горячими губами. Мустанг проник языком между ними и ворвался во влажный горячий рот подчиненного, начал ласкать его язычок своим, отчего майор тихо простонал и, обвив торс начальника руками, почувствовал, как брюнет укладывает его на диван, тем самым нависая сверху. Пальцы Мустанга взялись за рубашку Стального, в миг разделались с кучей белых гладких пуговиц, затем принялись за штаны. Ремень с легкостью поддался, несмотря на то, что расстегивали его вслепую, все тихие всхлипы и шорох в кабинете оглушил звук расстегиваемой ширинки. Рубашка вместе со штанами полетели за диван. Теперь Элрик представал перед полковником почти во всей своей красе, не мешало бы и от трусов его избавиться, но Рой решил оставить все как есть. Пока что. Он спускается поцелуями к шее мальчика, продолжая согревать его горячим дыханием, клыками покусывает нежную кожу на шее, тут же проводя по укусам языком, покрывает поцелуями еще не согревшуюся грудь блондина, прикусывает твердые от возбуждения горошины его сосков, дразнит их кончиком языка, посасывает, отчего они алеют. Эд, совсем позабыв, где находится, дает себе волю и в голос стонет от возбуждающего еще сильнее покалывания, которое проносится молнией по всему телу, отчего начинает ныть в паху, и Элрик тихо хнычет, потому что ничего не может с этим поделать. Рой, будто чувствуя все то же, что и тот, кто лежит сейчас под ним, избавляется от своих ненаглядных белоснежных перчаток, те летят прочь за ненадобностью, обнаженные руки, обретя полную свободу действий, гладят твердый живот мальчика, спускаясь ниже, одна обхватывает возбужденный пах майора, мягко сжимает, потирает сквозь ткань трусов, Стальной все всхлипывает и ахает, двигая бедрами навстречу сильной требовательной руке. — Роооой... — тихо вздыхает Эд, схватив Мустанга за ворот рубашки и отчаянно пытаясь сорвать ее с мужчины, как это обычно делается в эротических фильмах. Полковник кротко хихикает и, по столь ярому желанию подчиненного, избавляется не только от верха, но и от низа одежды, и, не желая оставаться нагим одному, стягивает с Элрика мучающие его трусы. Мустанг хватается за бедра мальчика, крепко сжимая их, и разводит его ноги в стороны, устраиваясь между ними. На секунду полковник замирает, затем спешно оглядывается. Найдя подходящую вещь - баночку с кремом, которая покоилась в раскрытом ящике столика у дивана, Рой зачерпывает немного крема и, размазав его по пальцам, приставляет их к колечку мышц блондина. От прикосновения прохладных скользких пальцев Эд вздрагивает и роняет тихий стон, когда эти самые пальцы, смазав его анальное отверстие, резко погружаются внутрь, принося странное чувство дискомфорта, чего-то постороннего внутри. Мустанг не желает медлить и ускоряет движение пальцев внутри мальчишки, другой рукой в это время лаская его налитый кровью ствол. Майор совсем теряет голову и, прогнувшись в спине, протяжно сладко стонет. Когда пальцы неожиданно вырываются из него, а на замену им приходит член полковника, горячий, твердый, большой, приходит и страх: боли, грубости, слез. Элрик вздрагивает и зажмуривает глаза, Рой наклоняется над ним и мягко шепчет на ухо: - Расслабься, Эд... - затем губы полковника целуют шею, руки ласкают тело там и тут, пальцы одной теребят соски, другой - дразнят дырочку на головке члена. Это заводит еще сильнее и в голове и в теле Стального возникает единственное на данный момент желание - секс. Невыносимая жажда, желание, чтобы Рой наконец забрал то, что ему по праву принадлежит. Элрик унимает дрожь в своем теле, расслабляется и, обхватив лицо Мустанга ладонями, притягивает к себе и нежно целует. Полковник резко толкается внутрь, и истошный крик срывается с губ Стального, он хватается руками за плечи мужчины и впивается в них ногтями. Над головой блондина раздается тихий стон, после которого следует новый толчок, еще глубже. Огненный все наращивает темп, часто дыша, скользя рукой по члену Стального в одном ритме с толчками. Мальчик вскрикивает, вздыхает, ахает и охает, извиваясь под сильным телом брюнета, выгибаясь в спине чуть ли не колесом. Последний стон Эда становится самым громким из всех, и майор кончает в руку полковника, после чего в его задницу с протяжным стоном изливается сам Рой, облегченно вздыхает и, выйдя из своего Элрика, ложится рядом с ним, крепко прижимает к себе и целует мальчишку в горячие губы. За окном уже давно стемнело, только белоснежные хлопья снега видны в свете фонарей. Поседевшие подчиненные потихоньку собираются домой, их начальник, полковник Мустанг сидит в своем кабинете в кресле и, закинув ноги на стол и попивая горячий чай, наблюдает за спящим на его диване Эдвардом. На губах Роя появляется улыбка, он подходит к мальчику, садится около него, целует в макушку и вдыхает сладкий аромат золотых волос. Краем глаза он замечает, что майор улыбается. — Мне по душе такой февраль, — шепчет Стальной, а его улыбка становится еще шире.