Просто Кармен.

Мэтью был спокойным и тихим ребенком. Он пытался присоединиться к сверстниками, но потом ему становилось скучно, и Уильямс тихонько качался на качелях со своим плюшевым белым медведем. В один такой летний день его забрал к себе из детского дома мужчина с приятной улыбкой на лице и бархатистым, ласкающим уши, голосом. - Пойдем. По дороге блондин представился как Франциск, говоря о том, что обязательно позаботится о таком милом Мэтью и обязательно будет его любить всем сердцем. Ребенок совсем был не против, даже за, ведь Франциск не вызывал отвращения, как это случалось раньше. К своим семи годам он побывал у многих семей, но не сомневался, что у него останется навсегда. Как оказалось, у Франциска не так много друзей, особенно хороших. Был лишь один человек, которому он доверял полностью. Уильямс удивился, увидев перед собой женщину с озорными зелеными глазами. - Ох~ Какой милый ребенок~ - гостья тут же села перед дитём на корточки, чтобы сократить разницу в росте и посмотреть в его выразительные голубые глаза. - Как тебя зовут? - Мэтью... - он вздрогнул и немного отошел от красивой незнакомки. - А Вас? - Просто Кармен, Мэтью. Рада наконец с тобой познакомится~ - она заботливо потрепала его по волосам, дружелюбно улыбаясь. Не зная почему, но он улыбнулся в ответ, хоть и скромно. - Бонфуа! - Кармен произнесла это с наигранной ноткой недовольства, переключая своё внимание на появившегося в коридоре старшего в доме, - ты обещал, что не выпустишь меня от сюда, пока я не попробую все твои сладости. - Уже спешу, mon cher! Ты учавствуешь в дегустации, Мэтти? Конечно! Ему нравилось, как готовил Франц, особенно блины с ягодами и кленовым сиропом Однако его удивило, с каким серьезным лицом новая знакомая пробует пирожные и кусочки тортов, описывая, какие они на вкус, что нравится, что нет. Как оказалось, спустя три месяца, когда начался небольшой переезд, Бонфуа ушел со своей старой работы и стал осуществлять свою мечту о небольшой кондитерской. Именно по этому раз в одну или две недели были такие дегустации сладостей. Мэтью был даже рад им, ибо можно было снова увидеть Кармен и поговорить с ней. Та говорила с ним как с сознательным человеком, который понимает, что говорит и что делает. Это нравилось, заставляло даже в некой степени гордится собой. Ее улыбка согревала и день казался уже более живым и светлым. Шли года, Уильямс уже подрос и привык к частым появлениям Кармен у них. И он все еще так же был этому рад. Рад видеть, как отец сразу становится веселее, как и он. Рад помощи с кондитерской, которая себя окупила и была прекрасна и популярная. Рад чувствовать, как греет сердце эта с годами сильно полюбившаяся улыбка. - Ты что-то хотел? - Фернандес продолжала улыбаться, накрывая стол для ужина, как попросил ее старый верный друг. У самого ещё несколько незаконченных дел. - Как бы… - парень слегка смутился, но решил не отуступать. Войдя на кухню для простых смертных, Мэтью стал осторожно помогать. - Мне всегда было интересно, как ты сдружилась с папой. Та на секунду замерла, смотря на Уильмса удивленно, явно не ожидпя такого вопроса. Но потом как ни в чем не бывало улыбнулась. - Это очень скучная, долгая и неинтересная история. Спасибо за помощь. - Да… не за что… Мэтью вздохнул. Он впервые сталкивался с нежеланием Кармен рассказывать ему что-то. Почему? Это история не заслуживает внимания? Может, она просто слишком обычная? Если так обстоят дела, то и Франциск ничего не расскажет. Словно это их маленький секрет. И, черт его дери, этот секрет хочется узнать, чего бы это ни стоило! - Как быстро летит время! - испанка все так же привычно себе улыбалась, делая глоток вкусного чая.- Кажется, тебе совсем недавно было десять, а сейчас мы сидим и кушаем торт на твое двадцатилетие. - Очень быстро… - Мэтью доел свой кусочек вкусного торта, над котором, оказывается, трудились оба. Хотелось, чтобы этой спокойной, приятной посиделкой и закончилось празднование, да вот Альфред в честь его дня рождения в субботу назначил вечеринку. - Кармен. - Да? - женщина вскинула голову на бок, смотря на именнинника вопросительно. По слишком сильно сжатой вилке в руке и слегка порозовевшим щекам она поняла, что намечается что-то важное. - Я люблю тебя. Парень посмотрел прям в глубину зеленых, таких дорогих ему глаз. Вроде, это же нормально любить человека, который рядом с тобой всю твою сознательную жизнь, который помогал тебе, давал советы. Но проблема в том, что любил он не как родственника. - Я тоже тебя люблю, - Уильямс сначала хотел что-то сказать, но потом понял, что собеседника не закончила, когда ее улыбка приобрела немного грустный вид, а пустая чашка со звоном опустилась на стул. - Ты и Франц для меня самые родные, самые дорогие. Я люблю тебя просто за то, что ты есть. И не важно, что наша любовь к друг другу разная. - А вот и мои фирменные эклеры! - Бонфуа развеял немного напряженную атмосферу заманивающим запахов сладостей. - Налетайте, мои дорогие! - Франц, я из-за твоих сладостей опоздаю в аэропорт! - Ничего не опаздаешь! - француз подмигнул своему сыну, хитро улыбаясь, наливая подруге еще чашку чая. Уильямс все понял и улыбнулся в ответ, поддерживая слова родителя. Карьедо все же вырвалась из цепких рук блондинов, которые ее все откармливали сладостями, да еще и смеяться заставляли. Конечно же специально. Так в дорогу с собой целый пакетик с разными вкусняшками вручили с бутылкой прекрасного красного французского вина. Однако на следующие утро, смотря новости за завтраком, Мэтью молился о том, чтобы авиарейс, про который упорно говорили в новостях, красочно описывая то, как он разбился и что живых людей не нашли, был не тот. Он забыл, как и отец, куда летела Кармен - в Барселону или Мадрид. А ведь сейчас это имело огромное значение. Летела в Мадрид. И молитва не была услышана. - Это… отвратительно… Парень впервые видел отца в таком подавленом состояние, скрываясь от сильного ливня под по черным зонтом. Где-то, кажется совсем рядом, прогремел гром и ярко сверкнула молния. Уильямс же считал, что зонты для слабых, но с ним заботливо поделились. На надгробии красовалась красивая надпись "Кармен Фернандес Карьедо" и дата рождения и смерти. Сорок семь лет ей было, и это достаточно ранняя смерть для такой оптимистичной, прекрасной женщины. Август приобрел этой утратой мрачные краски. Мэтью не знал ее фамилии и был удивлен, узнав, что она такая длинная. В его воспоминаниях она его любимая Кармен. Просто Кармен.