Stalкер 4. Killing me softly

Из толкового словаря: Психические расстройства — это состояния человека, которые характеризуются изменением психики и поведения с нормального на деструктивное. — Думаешь, что это удержит меня рядом с тобой? — А ты наивно веришь, что это максимум, на что я способен? 19:36 вечера.       Чимин нервно улыбается, закусывая пухлую губу и запуская трясущиеся пальцы в густую челку, откидывая ее назад. Пряди давно вымылись в цвете, но Паку даже нравится этот своеобразный замученный вид. Он размышлял об этом долгие три недели, еще две недели штудировал интернет и всю возможную литературу, познавал теорию в совершенстве, но не спешил особо применять на практике. Чонгук не писал. Казалось, что он и вовсе исчез из жизни Пак Чимина, оставляя его полностью разбитым, чертовски влюбленным и крайне нестабильным психически. Чимин таял в собственной реальности, не принимая мнения окружающих, лишь закрываясь в старых ощущениях. Ощущениях, которые приносил ему Чон Чонгук.       Пак нервно хихикает, обнажая свое тело, отбрасывая домашние шорты на серый кафель и разглядывая себя в мутном запотевшем зеркале. Сквозь толщу стекла на него смотрел парень крайне замученного вида, крайне лишенного сознания и адекватности, но отчего-то счастливого. Или же это был простой мираж, созданный где-то в подкорке его мозга и видный только ему одному.       Он оттягивает искусанную губу пальцами, жмет на сенсорный экран своего мобильника и отсылает себя, вернее, свое крайне непристойное фото, на закрытый аккаунт Чонгука. Парень читает присланное сообщение, но продолжает молчать. Чимин погрязает в новой волне нервозности, какой-то абсурдной неуверенности в себе и своей внешности. Он гаснет, не успев разгореться. — Тварь. 20:21 вечера.       Чимин щурит глаза, пыхтит недовольным ёжиком, но упорно проталкивает в себя шланг от душа. Совсем немного, лишь для того, чтобы подготовить себя и свое тело. Он судорожно настраивает воду, выжидает, успокаивает себя, а потом вздрагивает, когда прохладная струя ударяет где-то внутри него, заполняя внутренности водой. Пальчики на ногах непроизвольно поджимаются от прохладной воды, но Чимин терпеливо ждет, когда его живот заполнится водой полностью, чтобы в следующую секунду соскочить с бортика ванны и переместиться на туалет. Он проделывает так несколько раз, пока не ощущает себя достаточно «чистым» для встречи с Чон Чонгуком.       Убрав за собой ванную, Чимин наивно проверяет соц. сети, ждет хоть маленькой весточки от Гука, но ничего не меняется. Тридцать два прочитанных и ни одного ответа. Бесит. 21:30 вечера.       Чонгук потягивается на мягком диване, смотрит в противоположную стену и думает, что бесить Пак Чимина гораздо интересней, чем тупо сталкерить или трахать. Хотя нет, трахать все же на один процентик интересней, но об этом как-нибудь потом. Сейчас Чону кажется, что они с Чимином, кажется, стремятся поменяться ролями. Пак уже которую неделю присылает ему свои обнаженные фото, дразнит дерзкими роликами и сообщениями, но Чонгук еще не совсем дурак, чтобы спокойно вестись на подобные провокации. А вдруг Чимин решит ему отомстить и просто пытается выманить его на свою территорию, дабы сдать полицейским? Чонгук псих, но не настолько, чтобы так слепо идти к своему наваждению.       За окном собирается дождь, а ветер тихо завывает, раскачивая ветки деревьев и создавая различные шорохи. Раньше Чонгук пугался этих звуков, боялся этого дома, а потом в его жизни появился Пак Чимин, и страхи сами куда-то пропали, будто и вовсе никогда не беспокоили Чонгука. Пугающее стало любимым, а жизнь окрасилась в свою черную, но весьма яркую краску.       За всеми мыслями о прошлом, настоящем и будущем, Чонгук тихо заснул, держа телефон в руке и улыбаясь глупой улыбкой. Еще немного и Чимин точно нагрянет в его жизнь. Чонгук его почти довел до черты. 22:00 вечера.       Чимин поджимает губы, рассматривая силуэт парня, который сначала привязал к себе, а после так бесстыдно его игнорировал. Чимин далеко не идеальный взломщик, да и до уровня Чонгука ему еще работать и работать, но даже при таких условиях он спокойно вскрыл замок (за это можно сказать спасибо волшебному и вездесущему инструменту — лому), проник в небольшое жилище Чона и даже умудрился застать его спящим. Сон парня был настолько крепким, что даже когда Чимин по своей природной неловкости снес целую полку с какими-то мелочами, Чон не проснулся.       Это удивило. Чимин даже присвистнул, но вовремя заткнул себя и свое удивление, дабы не играть с судьбой в слепой покер. Госпожа Фортуна та еще стерва и когда она соизволит обернуться для Чимина задницей — никто не ведает. 22:45 вечера.       Чонгук стонет от неприятных ощущений. Все конечности затекли до ужаса, а рот отчего-то пересох и требовал влаги. Парень продрал слипшиеся глаза, рассматривая приглушенные стены собственной квартиры, понимая, что свет исходит от свечи, нет, не так, свет исходит от нескольких свечей. Романтика? Возможно, но не тогда, когда тебя раздели, неумело связали, да еще и кляп в рот запихали, даже десну умудрились поцарапать. — Проснулся? — что-то резиновое прошлось по горячей коже, оставляя за собой щекочущее ощущение, позже Чонгук поймет, что это стек, но какая разница, если ты даже возразить не можешь? — А я тебе писал, часто писал, знаешь ли, — обиженно проговорил Чимин, замахиваясь стеком настолько неумело, что глаза Чонгука увеличились в размерах в попытке остановить неумелого придурка. — Мхм, — Чон замотал головой. Его попытки сдернуть с себя кандалы также остались без особого успеха, но Чимин все же остановился, разглядывая Чонгука словно в первый раз, тихо посмеиваясь над его попытками освободить себя. — Что? Такой мальчик как ты не привык быть в столь унизительном образе? — Чимин склонился над Чонгуком, лаская его вспотевшую шею, поднимаясь выше, задевая кадык и вздутые от напряжения вены, цепляя сухую губу и тыкая кончиком пальца в нос. Чимина смешила эта ситуация. — Молчишь? Ох, прости, я совершенно забыл, что ты не в состоянии говорить, — Пак усмехнулся, все же нанося удар стеком, смотря, как изящно выгнулась спина, как напряглись манящие ягодицы, и как капля пота скатилась по виску. — Шикарен, — выдохнул восхищенно Пак, облизывая собственный палец, будто пытаясь испробовать ту сладость, что источало израненное неумелостью тело. Сталкер, который обзавелся сталкером. Ирония судьбы. — Но почему же ты меня игнорировал, а? Разве не ты начал всю нашу историю? Разве не ты желал, чтобы я стал твоим? Так почему же сейчас ты так открыто меня игнорируешь, черт тебя дери?! — Чимин вспыхнул в секунду, нанося удар за ударом, рассекая влажную кожу, наслаждаясь приглушенным задушенным вскриком Гука, который и рад бы был поиграться со стеком, но не тогда, когда он в руках такого неумелого мастера. Чимин не способен принести наслаждение, лишь боль. Из толкового словаря: Преданность — верность и непоколебимая приверженность, основанная на любви и проявляемая даже в трудных обстоятельствах.       Чонгук наблюдает за действиями Чимина. Он усмехается каждый раз, когда парень разглядывает с огромным удивлением большую коллекцию чонгуковых игрушек. Пак явно обдумывает, как их применить и сколько удовольствия можно выжать из каждой. Он засматривается на бандажи, привередливо осматривает страпоны, коллекцию стеков и цепей, останавливается возле обилия смазок, кажется, что на секунду удивляется, но лишь на секунду. — Не думал я, что у тебя такая большая коллекция, — присвистывает Чим, хватая смазку с ароматом жвачки. — Мх, — сквозь кляп отзывает Гук, призывая тем самым снять с себя надоевший кляп, да и вообще развязать руки. Суставы затекли, места, где Чимин неумело рассек кожу стеком, жгли, а кожа под веревками давно превратилась в синеву. Не быть Чимину ведущим, не его это роль.       Чимин цокнул, закатывая глаза и подходя к Чону. В комнате было душно, но обнаженный Гук едва ли это замечал, в то время как сам Чимин продолжал цепляться за нелепые, но весьма сексуально на нем сидящие, латексные штаны, что держались на его бедрах из последних сил, кажется. — Какой ты вредный, когда скован, это бесит сильнее, чем я себе представлял, — пробубнил Чимин, вытаскивая кляп и откидывая его в сторону, однако руки он не спешил освобождать. Боялся? Вероятно, что так оно и было. — Я смотрю, — прочистив горло, начал Чон, — ты многое о себе возомнил, придурок.       Чимин заулыбался. Подходя ближе, склоняясь над Чоном, желая приласкать его рукой, но тот попытался его укусить, будто обозленная на хозяина собака. Пак ойкнул, убирая руку и, то ли рефлекторно, то ли действительно, Чон его выбесил, но в следующее мгновение сжатый кулак прилетел прямо в челюсть Чонгука. Повисла тишина. Чимин смотрел на парня, выжидал реакции, а после и вовсе удивился, когда услышал тихий смех, который, подобно снежному кому, набирал обороты. — А ты стал смелой сучкой, — изрек свою мысль Чон, резко одергивая руки вперед, фактически сдирая неумелые крепления Чимина, пугая Пака до колик в животе. Такая сила просто не входила в планы Чима, но он просто не знал, что не в силе дело, просто кто-то (а именно сам Чимин) не обладал достаточно сильным желанием, раз вязал узлы настолько слабо, что достаточно было пару раз потянуть чуть сильнее среднего, чтобы в конечном итоге сорвать всю конструкцию целиком. Чимин вскрикнул, когда сильные руки впечатали его в один из ближайших стеллажей. — Теперь поиграем по моим правилам, — в самое ухо зашептал Чон, выкручивая руки Чимина настолько, чтобы он смог ощутить боль, чтобы смог прочувствовать все краски и оттенки, которые испытал сам Чонгук, когда к его нежной коже прикасались неумелые удары стека. — Как же я долго этого ждал, — едва различимо произнес Чимин, блаженно прикрывая глаза и ощущая шершавые пальцы парня на своей пояснице. Чон уверенно надевал бандаж, предельно правильно подвязывал узлы и обматывал веревками в нужных местах. В отличие от Пака, Гук знает, как правильно разграничить боль и удовольствие. Чимин вскрикивал и шипел, цеплялся пальцами за собственные ладони, стараясь задеть ловкие руки Чона, но не выходило. Гук был возбужден и слегка озлоблен, поэтому его узлы были чуть туже обычного, а кляп он даже не удосужился подобрать по размеру чиминового рта, впихнув самый первый, до которого дотянулась рука. — Хотел играть в жесткие игры, — швыряя Пака на кушетку, — хотел меня. Возбуждал, призывал, словно я твоя собачонка.       Чимин застонал, поднимая задницу, разрешая Чону стянуть с себя давно мешающий латекс, позволяя увидеть ту неописуемую красоту, которую он для него приготовил. — Блять, — выругался Гук, раздвигая половинки чиминовой задницы, — ты настолько сука, что даже подготовил свою задницу!       Видимо, Чимин стал совсем больным, но подобные слова он воспринял как самый приятный и достойный комплимент в его жизни. Он вильнул задницей, стараясь удержать себя на кушетке, пытаясь определить по звукам, что сейчас делает Гук. — Я научу тебя правильно использовать боль, — раздалось где-то совсем рядом, а после напряженного тела коснулся кончик стека. Чонгук бил ровно туда, где тело было особенно чувствительным, ровно с такой силой, чтобы Чимин смог прочувствовать всю страсть, понять всю свою сущность и принять боль за благодарность. Из толкового словаря: Обсе́ссия — синдром, представляющий собой периодически, через неопределённые промежутки времени, возникающие у человека навязчивые нежелательные непроизвольные мысли, идеи или представления.       Воздуха становится непроизвольно мало. Чимин задыхается под натиском чужого тела, пылкой страсти и той какофонии ароматов, которые витали в воздухе. Чонгук использовал уже пятую банку смазки. Пятую банку с новым приторным вкусом. Пак хотел бы спросить, а не слишком ли это приторные ароматы и не тошнит ли от них самого Чона, но по понятным причинам (а именно из-за кляпа во рту) не мог вымолвить и слова, лишь непонятные «мхм», «угм» и стоны.       Чонгук ядовито прыскал, овладевал податливым телом, делая его липким, мокрым и до отвращения приятным. Он игрался с Чимином, проталкивал пальцы, едва ли останавливая себя от жгучего желания сменить стандартные пальцы на, к примеру, фистинг. Пак уже давно потерялся между реальностью и миражом. Он словно в бреду вздрагивал, иногда подмахивал, а порой и вовсе пытался соскользнуть и убежать. Гук ласкал его тело одновременно с четкими и резкими ударами стека, проникал языком, вылизывал, дул и даже комментировал мастерство чиминовой подготовки. Унижал, играл с грязными словами и постоянно напоминал Чимину о том, что он сам виноват в том, что сейчас с ним происходит. Пак, кажется, давно уже в это поверил. — Бесишь, — с коротким выдохом и резким толчком. Чимин непроизвольно сжался, стараясь слиться с кушеткой насколько это возможно, потому что Чонгук вошел в него слишком резко, как-то даже неправильно, принося тянущую боль, легкое пощипывание и где-то там, с легким осадком на самом дне, удовольствием.       Со вторым толчком Чону удалось вставить до основания, заполняя Чимина собой, усиливая и без того неприятные ощущения. Возможно, это было бы странно, но Чимин получал от этого свою долю удовольствия. С этим внутренним жжением, с легким холодком в моменты, когда член покидал его тело, а затем возвращался, проникая под новым углом, задевая новые точки, приходила своеобразная волна удовольствия. Пак знал, что потом ему будет больно ходить и сидеть, но именно эти минуты, именно этот своеобразный кайф стоили всего того, что он потом получит или уже получил когда-то.       Чонгукова рука с небольшой силой обводила спину, цеплялась за узлы, натягивала их сильнее, пока Чимин не издавал задушенные звуки. Благодаря обилию смазки, что Гук вылил (и, собственно, влил тоже) член скользил с невероятной легкостью, совершенно не находя сопротивления, но ровно до того момента, пока очередной узел на теле Чимина не стягивал кожу. В такие моменты все мышцы Пака напрягались и сжимались, разумеется, и сфинктер тоже, что приносило больное наслаждение. Гук чертил ногтями сочные полосы на влажной коже чиминовой спины, оттягивал веревки, дабы убедиться, что кожа под ними не начала синеть. Он наслаждался парнем, улыбаясь своим глупым мыслям и сравнениям.       Чимин задыхался, периодически теряя сознание и вновь возвращаясь к осознанности. Он скулил, плакал и мотал головой, пачкал поверхность кушетки слюной, но кляп вытащить не мог. Чон запустил пятерню во влажные волосы Пака, намотал их (насколько позволяла приличная длина чиминовых волос) на кулак, натягивая его на себя. Резкие толчки создавали хлюпы, а сам Чимин уже несколько раз излился, пачкая кушетку и пол под собой. Впрочем, сам Чон от него не отставал. Он кончал внутрь Чимина раз за разом, заполнял его вязкой спермой и даже в какой-то момент надел кольцо на основание своего члена, дабы продержать возбуждение максимально долго. — Ты слишком сладкий, — с томным придыханием, придерживая за подбородок, пачкая пальцы в слюне, попутно вынимая кляп и заменяя его собственными пальцами, — слишком соблазнительный, чтобы я тебя так легко отпустил. — Но ты меня игнорировал, — почти неразличимо, срываясь на редкий стон, с капелькой обиды на Чона. — Не игнорировал, — возразил Гук, размыкая кольцо и проталкивая глубже, кончая внутрь. — Я тренировал тебя, выдерживал, чтобы ты сам дошел до безумства и сам пришел ко мне. — И я повелся. — И ты поступил так, как я и думал. «@_PARKJIMIN95: Встретимся?»