***
«Имя, которое знаешь только ты и никто другой в этом мире. Сообщи его нам,» — именно так однажды сказали два человека в масках и плащах, когда я шла по улице, после встречи с моим единственным другом. Они протянули мне руки, и я доверчиво пошла за ними. Меня вели к заброшенному дому, тем же путём, каким обычно хожу я. Мне не было известно, кто это, но я верила, что Они не убьют меня. Им нужно имя, которое знаю, только я. Эти люди не из той секты. По дороге я внимательно рассматривала их маски. Одна приятно улыбалась, а вторая походила на овечий череп. Даже рожки имелись. У моих сопровождающих такие холодные руки. Не все живые тёплые. Вскоре мы остановились на улице у парадного входа в здание. Тогда, человек в овечьей маске взял меня за плечи и повернул лицом к Улыбке. Я так его прозвала, за пластиковую смеющуюся личину. А человека в образе головы овцы я назвала Черепушкой. Должна же я их различать. Улыбка достал из кармана круг на верёвочке и, опустив его до уровня моих глаз, начал вертеть. Оборот за оборотом, я чувствовала, как засыпаю. Слишком поздно дошло осознание того, что меня гипнотизируют. — Имя, которое знаешь только ты и никто другой во всём этом мире. Сообщи его нам, Мизки — вкрадчиво сказал Улыбка. Его рот не шевелился даже под маской. Я не видела, как она дёргается. Лицо оставалось полностью неподвижным. Имя я всё же не сказала. Не знаю почему, но я ощущала лишь странное спокойствие. Даже если бы захотелось, я бы не издала ни звука. Язык словно приклеился к нёбу, мозг совсем расслабился. Так же внезапно, как всё началось, всё и закончилось. Улыбка убрал круг от моего лица в карман, а Черепушка отпустил меня. — Теперь у нас есть представление о твоём хорошем настроении, — произнесли они хором, после чего взмахнув полами балахонов, развернулись и пошли по дороге подальше от дома. Перед тем, как исчезнуть окончательно, Улыбка повернулся ко мне лицом. Он поднял руку и подал мне сигнал. Я знаю, что это не последний сигнал, который мне отправляют. Я ответила таким же движением, склонив голову на бок и улыбаясь. Мама всегда говорила, что на улыбку надо отвечать улыбкой. И вот два человека скрылись из виду. А я всё смотрела на далёкую пыльную ленту дороги. Я уверена, что это далеко не моя последняя встреча с новыми сектантами.***
С той самой встречи прошло несколько месяцев. Пока что ни Улыбка, ни Черепушка меня не навещали. Меня заперли в доме и всё это время я грустила от одиночества. Как назло я ещё и потеряла свою любимую розовую ленту. Она конечно перемазалась в моей крови и слегка потрепалась, но я её так любила. Не знаю откуда, но она всегда была со мной. С самого рождения. А однажды из окна я видела моего друга Тонио. Он в одиночестве бродил по пляжу, словно пытаясь найти что-то. Интересно, что он потерял? А когда я отошла от окна, заметила, что дверь открыта. Мне стало интересно и я наконец-то выбралась из своей тесной квартирки. Дом мне не знаком, я никогда раньше не видела такого. Мне стало любопытно, поэтому я пошла вниз, в подвал. Там так темно и страшно. А лестница длинная-длинная, всё не желает заканчиваться. Извивается, словно змея. Мне показалось, я даже слышала шипение. А вот впереди и свет. На каменной стене висела металлическая табличка. Она гласила, что я сейчас на минус третьем этаже. Шипение стало громче. Тогда я пошла по сумрачному коридору вперёд. В конце был тупик. Внизу в уголке я заметила щель. Оттуда и доносилось шипение. Я наклонилась и посмотрела в щёлочку. Там рассыпался мешок белых костей. Он так неуклюж. Ему так одиноко. Я нашла в кармане платья конфетку и просунула её в щёлочку. Шипение прекратилось. Мне показалось, что тот, кто живёт в неуклюжем мешке костей, весьма доволен угощением. Я улыбнулась, после чего пошла назад в свою квартиру. Там хоть и одиноко, но достаточно тепло и есть еда. Её раз в месяц приносит человек в балахоне, но он никогда со мной не говорил. Он точно не Улыбка и не Черепушка. Я зову его Мешок. Он всегда ходит с мешком. Вот я и вернулась в свой домик. Тут всё ещё никого. На зеркале записка. Я сорвала её и с трудом прочитала: «Что вообще во всём мире, может поддержать такое жалкое существо, как ты?» — вот что писал мне старый листочек. Видимо это кто-то решил придумать мне развлечение. Я должна найти ответ на этот вопрос в пустой тёплой квартире. После ужина раздался звонок в дверь. Я подошла и посмотрела в глазок. Там стояло два человека в масках Улыбки, но это были не мои знакомые. Они звонил, а в глазке их головы становилась то больше, то меньше. — Эй, ты. Впусти меня, пока он не сожрал тебя живьём! — они говорили хором. Я не впустила, потому что эти люди страшные. Они ещё немного позвонили, а потом ушли. Мне этой ночью не спалось. Я искала ответы на два своих вопроса. Что же может помочь мне? И кто тот, кто хочет сожрать меня? Уснула я только под утро. Мне приснились глаза, которые следили за мной из угла комнаты.***
Шли дни и недели. Медленно, странно. Я всё время чувствовала, как за мной следят. По ночам глаза из другого угла комнаты, а днём кто-то неизвестный. Я чувствовала, что это Улыбка, но почему же тогда он не показывается? Я не могу спрятаться, ведь Они следят за мной всегда. А убежать я даже не пытаюсь, у меня нет такого желания. Я должна жить тут, пока не отвечу на все свои вопросы. Интересно, а то что я их не вижу, не мешает им разглядывать меня? Скорее всего — нет. — Знаешь, всё жду, когда ты сдашься, и глаза моей жертвы уставятся на меня, разинув рот. Почему ты не боишься, Мизки? — так сказал Черепушка, смотря на меня через маску. — Я не боюсь, потому что знаю, что нужна Вам живой, господин Черепушка. Я знаю, что знаю, что-то, что вам надо, — так я ему ответила, склонив голову набок. Черепушка потрепал меня по голове и ушёл. Был ли он доволен моим ответом? В последнее время ко мне часто наведываются два человека в улыбающихся масках. Они страшные, я хочу сделать себе крепость. Но из чего же сделать стены? Земные материалы слишком хрупкие, как тот мешок костей на минус третьем этаже. Тогда, моя крепость будет из опыта! Он достаточно прочен, я буду в безопасности. Фундамент — это логика. В этом мире всё основано на логике. Это фундамент жизни, ничего страшного не случиться, если я создам свою крепость из неё. Но логика тяжела. Если я навалю слишком много кусков, то моя крепость опыта рухнет, не оставив и следа. Опорой будут столбы из застывший оправданий, для красоты обклею обоями истины из папье-маше. Но вот несчастье, правдивая бумага устыдилась своих бестолковых красок и бросилась прочь. Моя крепость покачнулась и рухнула. Повсюду обрывки и осколки. Хаос, кавардак. Именно поэтому я взяла и разрезала этот запутанный беспорядок на две половинки лёгким облачком свежего воздуха. Открытое окно, я вижу сотни таких же рухнувших крепостей. Они тянутся вдаль.***
— Кто это тут носит маску? Это безусловно ты. Если этот факт до сих пор душит тебя, то раскрой, Мизки, раскрой. Раскрой все затворы, стань единым целым, — шептал Улыбка, сжимая моё запястье. Он изменился. Он теперь пугает меня, я боюсь их всех. Страшно, я хочу сбежать. Никогда не возвращаться в этот дом. Теперь в тишине я слышу звук щелчков. Всегда. Щёлк… щёлк… щёлк… Это так ломается моя надежда, мой рассудок. Я схожу с ума в этом доме. Я знаю, что на третьем этаже есть щель. Когда Улыбка ушёл, я навострила ушки. Нет, я не слышу этого тихого крика! Я не хочу его слышать! Я яростно буду пытаться внушить это себе, пока крик из щели не утихнет. Я смогла выбраться на на улицу. Я слишком ослабла, сразу же падаю на землю. Мои кудри обвили прогнившие осенние листья. Я слышу скрип качелей на детской площадке. Как же я устала. Я хочу на волю. Даже сейчас, когда моя душа бьётся в муках, Они просят впустить. — «Лифт уже открылся, Мизки» — шепчут они. Замолчите! Замолчите! Замолчите, умоляю вас! Даже если я продолжу обманывать себя, внушая, что они — мои друзья, мои крики из глубин сердца не замолкнут. Они слишком отчаянные. Я больше года живу в этом кричащем доме. Я исчезаю.***
Вокруг идёт дождь. Серый, плачущий. Что оплакивают облака? Я укутаюсь тем путём из моего детства, хотя оно и не закончилось. Он не греет, не защищает от влаги. Доставляет лишь боль, воспоминанием о той жизни, которая у меня была вне стенах этой квартирки. Когда это путь стал одиночеством? Я кутаюсь всё сильнее, оно разливается по моему остывшему телу. — Не думай! Не смотри! Не запоминай! Не представляй! Ты вообще ничего не знаешь! — ужасный крик разрывает мой череп. Даже чувства потонувшие в моих башмаках, и те невозможны. Страх — иллюзия. Одиночество — фантасмагория. Существование — нет. Я нашла ответ на тот вопрос. Никто не поможет жалкой мне. Я слышу грохот в кухне. Это разбилась кривая чашка. Видимо она перестала держаться на моей поломанной надежде. Я делаю вдох. Ещё разок. И ещё два. Вот мои лёгкие полны, больше я не плачу. Ах, голова, как же она болит! Эти крики дробят мой череп. Один чёткий удар, больше никто не кричит. Теперь ты, Улыбка, без головы. Я достаю твоё лицо из вечно-улыбающейся маски. Оно не улыбчиво. Иронично? Твоя личность раскрылась, раскрылась. Её раскрыла я — Мизки. Тихо, я уже освободила тебя из цепей. Я разрубаю вас, мои страхи. Прощай Улыбка, Черепушка, Мешок. Я бы хотела быть вашим другом. Теперь ваша кровь, как кровь той овцы год назад. Она заменит бензин. Всё вокруг горит. Дом, в котором я исчезла, изменилась, теперь горит. Как вы и просили, я раскрылась. Тяжёлая вина за эти смерти будет веками лежать на моей истерзанной душе. Я не смогу забыть и буду бояться, ведь теперь храню два секрета. Имя демона и загадку сгоревшего дома. Теперь я взращу семя надежды, что освободилось от удушья Теперь моя надежда вернётся из того семечка, которое освободилось от удушьяВдали затихают крики сектантов. Вот всё, что я слышу.