Кошки-мышки

      Едва я переступила порог школы, как по ушам ударил пронзительный рев школьного звонка, напоминавший больше звуки сирены при бомбежке, нежели приглашение учеников на занятия.       Нужно было торопиться, ведь наш физик и впрямь вел себя, как на войне, четко соблюдая школьный устав, не принимая никакие оправдания для опоздания. Для него существовал только один четкий свод правил, а все, что выходило из-под его юрисдикции, воспринималось им, как строжайшее непослушание. Как говорится шаг влево, шаг вправо — расстрел. А мой школьный пропуск (как назло) не хотел находиться. В попытке найти его как можно быстрее мне пришлось с головой погрузиться в свой рюкзак, словно нырнув в черную дыру без конца и края.       Бороздение необъятных просторов моего рюкзака увенчалось успехом, отняв у меня две минуты моего драгоценного времени. Так что мне оставалось всего три минуты на то, чтобы добежать до кабинета физики. Единственное, что меня спасло — это то, что погода пока что была милостива ко мне и позволяла не носить верхнюю одежду, ограничиваясь теплой кофтой. Вторым спасительным кругом было расположение ненавистного мне кабинета на первом этаже.       Миновав пост охраны, я побежала вправо по коридору. У меня оставалась ровно одна минута, а, значит, учитель ничего мне не мог сказать. Открыв двери кабинета, я сразу же направилась к последней парте третьего ряда, где меня уже ждал Ростик. — Я уж думал, что тебя можно сегодня не ждать. — Мне пришлось. Ведь сам знаешь, как Пельменична на меня взъелась за пропуски. — Да уж, понимаю, не ты одна страдаешь от нападок этой Берии в юбке. — Что за неподобающее поведение, Ангелина Александровна! — выкатив глаза и нагнув голову вниз, чтобы появился второй подбородок, идеально дополняя образ разъяренного индюка, передразнила я нашу классную.       Потап засмеялся, решив поддержать меня, упер руки в бока и стал делать движения, похожие на взмах птичьих крыльев. Наше веселье прервал стук указки по столу и недовольный голос Николая Петровича: — Потапов! Зотова! Прекратить эти шалости и начать урок!       Весь класс дружно встал, а затем сел, совершив привычный ритуал приветствия преподавателя. Не знаю, как остальных моих одноклассников, но меня впереди ждали сорок пять минут головной боли, длящиеся будто целую вечность. — Кстати, насчет Пельменя, — шепотом продолжил Ростик, — она заходила перед уроком, чтобы составить свой список присутствующих. Я предупредил ее, что ты придешь вовремя, но она была непреклонна. Так что зайди к ней после этого урока — Черт возьми. Ну что за жизнь?! Не прихожу на уроки — плохо, прихожу — все равно плохо. И какой тогда в этом всем смысл? — Да ладно тебе, смирись, нам осталось всего два года. Это не так уж и много. Справимся.       В это время физик написал на доске пять примеров из раздела механики, на которые нам давалось минут двадцать, а оставшиеся двадцать пять минут мы тратили на то, чтобы разбирать их на доске. Прочитав одно за другим все условия задач, я откинулась на спинку стула, и из моей груди вырвался тяжелый вздох. Краем глаза я посмотрела на своего соседа. Все его лицо выдавало яркую палитру муки мыслительного процесса: брови Ростика отчаянно стремились друг другу на встречу, словно уменьшение расстояния между ними приближало нахождение заветного ответа, он то и дело почесывал макушку, очевидно, пытаясь таким образом стимулировать работу своего серого вещества. — Эй, выдохни. А то твоя головушка рискует не выдержать такой нагрузки. — Очень смешно, Гель — язвительно ответил Потап, — я пытаюсь вникнуть в тему с самого начала, чтобы потом не запускать. — Ого, вижу, не я одна встала на путь исправления. — Ага, это вынужденная мера. От тебя-то можно помощи не ждать. Тем более кто, если не я, объяснит тебе потом всё, — с наигранной ноткой обреченности сказал он.       Я решила его не отвлекать. Ведь он был прав, если жребий Николая Петровича падет на меня, то единственное мое спасение — Ростик. На физике мы действовали по четко отработанной схеме — он решал все задания, делая для меня важные пометки и примечания рядом с примерами, чтобы я не выглядела у доски уж совсем потерянной и могла бы хоть что-то ответить, опираясь на них. На мне же, в свою очередь, лежала куда более важная ответственность, с которой я, кстати, справлялась превосходно — обеспечить тишину и покой для Ростика.       Сделав схематические наброски к заданиям, я оставила эти скучные фигуры, перевернув тетрадь на другую сторону, где меня ожидал незаконченный рисунок моего Шамана. Надо сказать, рисование занимало меня куда больше: этот процесс погружал меня в абсолютно иной мир, поэтому каждую свободную минуту я посвящала именно ему.       Меня отвлек крик ребят со школьного стадиона, куда выходили окна этого класса. Он был общим для двух школ, и иногда занятия физкультуры у нашей гимназии и физмат лицея, находившихся по соседству, совпадали. В такие дни учителя устраивали командные игры на улице. Эти матчи нельзя было назвать дружескими, ведь между нашими школами уже давно установилась скрытая вражда. Они постоянно соперничали друг с другом за звание лучшей школы в районе.       Ребята из лицея считали нас глупыми гуманитариями и постоянно отпускали шуточки про свободную кассу в общепитах. А мы в свою очередь видели в них будущих толстяков, носящих очки, постоянно сидящих у компьютера, отращивая пузо и оставляя на клавиатуре следы от жирных бутербродов. Ох уж этот вечный спор между гуманитариями и технарями.       Но не все были так воинственно настроены. В основном между собой не ладили парни из старших классов, занимающиеся в секции баскетбола и играющие друг с другом на школьных соревнованиях. Девочки же нашей гимназии сохли по баскетболистам из соседней школы, не обращая внимания на их вечное позерство и задирание носа. А физматовцы, в свою очередь, любили красоваться перед девчонками, купаясь в их восхищенных взглядах. — Хватит в окно смотреть, а то сейчас выбесишь Петровича, — сказал Ростик, пододвигая ко мне свою тетрадку.       Я стала внимательно изучать решения, так как у меня было плохое предчувствие, что сегодня именно я попаду в пятерку счастливчиков. — Ну, вроде, мне все понятно, — не особо убедительно ответила я. — В любом случае, я как-нибудь выкручусь, ты же меня знаешь. — Смотри, кажется, физик задремал. Можешь исполнить свой победный танец. Только тихо, чтобы не потревожить его чуткий сон, — улыбнувшись, сказал Ростик.       Но не тут-то было, в эту самую минуту Николай Петрович подал признаки жизни, кряхтя и потирая глаза, чтобы быстрее вырваться из власти Морфея. Нацепив на свой огромный нос — слишком большой для его лица, словно его ужалила оса — круглые очки в толстой коричневой оправе, он открыл журнал и стал называть фамилии везунчиков: — Агапов, пример номер один. Петрова, второй номер. Замула, третий. Никитин, номер четыре. И пятый… Зотова, —отчетливо проговорил он.       Единственное, чему я была рада, так это номеру своего примера. Доска была поделена на пять частей, и мы выходили решать их одновременно. Мой сектор находился дальше всех от физика, и времени у меня было предостаточно, чтобы переписать задание, решенное Ростиком, и пару раз просмотреть ход решения и описание. Поэтому я была спокойна.       По закону подлости Агапов, которому выпало отвечать первым, не решил свой пример, поэтому физик не начинал опрос, давая всем время дорешать. А в это время я уже переписала на доску пятый номер и ждала своей очереди. Увидев мою готовность, Николай Петрович решил начать с меня, чтобы не терять время. Ну, и какой черт меня дернул так быстро все переписывать?! Теперь придется первой отвечать.       Сделав серьезное лицо, я начала последовательно описывать ход решения задачи, то и дело подглядывая в тетрадку, чтобы знать, что говорить следующим. В подобных ситуациях я всегда могла собраться с мыслями и вести себя так, словно я на все сто процентов уверенна в правильности слов, которые я говорю. Это меня и спасало, потому что учителя очень редко задавали мне дополнительные вопросы, веря, что я хорошо подготовлена к уроку. За эту особенность Ростик называл меня ведьмой.       Однако Николай Петрович не любил так просто сдаваться, не помучив отвечающего. Он был похож на паука, который с наслаждением потирает свои лапки, видя мучения жертвы, попавшейся к нему в сети и осознавая свою полную власть над ней.       Заметив, что я то и дело поглядывала в тетрадь, он попросил меня записать формулы ускорения и проекции перемещения.       Он надеялся меня подловить, и у него бы это получилось, не взгляни я на них перед тем, как пойти к доске. Закрыв глаза, я мысленно представила себе лист с нужными мне формулами и стала аккуратно вырисовывать нужные символы на доске, не вникая в смысл написанного, но видя перед собой четкую картинку того, что мне нужно.       Николай Петрович одобрительно покачал головой и стал искать мою фамилию в журнале. — Неплохо, Зотова. Я бы поставил тебе четыре, потому что ты все-таки смотрела в тетрадь. Но ты решила пример первой и ответила на мои дополнительные вопросы. Так что, я поставлю тебе пять.       Мои глаза округлились от удивления. Давно я уже не получала пятерку по физике так просто. Не веря в свое счастье, я пошла на свое место. — Ростик, ты это слышал?! — Падать мне в ноги можешь после школы, так уж и быть, — чувствуя гордость за себя и улыбаясь во весь рот, сказал он. — О великий ум современности, обойдешься булкой из буфета. Выбирай все, что хочешь. — Супер, мне определенно нравится работать за еду. — Только зная твой аппетит, я рискую остаться без денег, — надув щеки, как хомяк, передразнила его я. — Не думал, что у меня такая меркантильная подруга, — сказал он, ткнув пальцем мне в щеку так, что весь объем от воображаемой тут же сдулся.       Оставшиеся двадцать минут до звонка мы провели за прослушиванием музыки через наушники. Ростик показал мне мелодию к их новой песне, которую они с ребятами сочинили на днях. У ребят и правда был талант, жаль только, что нормального места для репетиций, а уж тем более, нормальной студии для записи у них не было.       Я в очередной раз вздрогнула от нашей школьной сирены, к которой так и не смогла привыкнуть за все эти годы.       Еще четыре урока пролетели незаметно. Попрощавшись с Потапом, я пошла в кабинет, выделенный для ребят из школьной газеты. Открыв дверь нашей обители, я увидела Алёнку, которая что-то оживленно вещала парням, предлагая им осветить завтрашний баскетбольный матч в следующем выпуске и включить интервью с ребятами из нашей команды и соседней школы.       Поздоровавшись со всеми и обнявшись с подругой, я спросила у ребят, какие будут ко мне поручения. — Смотри, завтра мы пойдем в лицей на матч. Артём напишет общий обзор матча, так как ему эта тема все же ближе, чем мне. Я возьму небольшие интервью у ребят, а ты сделаешь фотографии. — А может кто-то другой пойти туда? Мне совсем не хочется переступать порог той школы. — Так, опять ты за свое? — защебетала Алёна. — Мы журналисты, поэтому для нас не существует никаких «хочу-не хочу»! Наша задача сделать номер как можно более живым и интересным для читателей. А этот матч — одно из самых ожидаемых событий этого месяца! — Хорошо, хорошо. Только успокойся, начальник, — подняв руки вверх, демонстрируя принятие своего поражения, сказала я.       С Алёнкой правда лучше было не спорить, она очень ответственно подходила к вопросу написания материала для журнала и требовала от остальных участников редколлегии того же, не принимая никаких возражений. Если бы не ее трудоголизм, вряд ли бы школьная газета была такой читаемой в нашей гимназии.       В этот раз мы с ребятами долго не засиживались, каждый наметил себе план работы на завтра, и мы со спокойной душой решили расходиться по домам.       Выйдя из школы, мы с Алёной решили пройти наш традиционный маршрут, который мы совершали на протяжении уже десяти лет, когда никто из нас не торопился домой после уроков. Состоял он из двух остановок. Первой был продуктовый магазин, где мы накупали всяческих сладостей, а затем шли ко второму пункту нашего маршрута — беседке, стоящей в глубине района.       Мы облюбовали это место, потому что там почти никогда не было людей, и можно было спокойно посидеть и поговорить, а иногда даже попеть и потанцевать, включив музыку через колонку телефона на полную громкость. Изредка свидетелями наших плясок, больше походивших на ритуальные танцы с бубном для призыва дождя, нежели на грациозные движения двух юных особ, становились пожилые пары, прогуливающихся со своими собаками. Видя наши хаотичные движения и безудержный смех, бедные животные обычно пугались и начинали истошно гавкать, охраняя от нас своих хозяев.       Достигнув нашего пункта назначения, мы тут же уселись на скамейку, открыв пакет из магазина, наполненный мармеладом, парой шоколадок и пачкой печенья. Даже удивительно, как в нас с Алёной столько влезало. — Кстати, почему ты не хотела идти завтра на матч? — поинтересовалась подруга. — Я же говорила, что перспектива провести день в обществе лицеистов меня не привлекает. — Гель, вечно эти твой предубеждения! Ты ведь даже ни с кем там не общалась, как ты можешь судить тех ребят? — я промолчала, так как мне нечего было ей возразить. Ведь, действительно, судить о ребятах из соседней школы я могла только по совместным урокам физкультуры и чужим рассказам. — Ну, не знаю. Там много милых мальчиков, — подмигнув мне, сказала Алёна, — да и девочек хороших там тоже достаточно. Поверь, я со многими из лицея общаюсь. — Ты про всех говоришь, что они милые и добрые, Алёнк… — Да. А ты постоянно бубнишь и думаешь о плохом, — перебив меня, вякнула подруга, пережевывая кусок шоколада. — Хочешь сказать, что половина баскетбольной лицейской команды тоже добрая и милая? — ехидно заметила я. — Это ты про Германа и его дружков? — Ага, к счастью, я с ними не знакома. Но мои одноклассницы вечно поют им хвалебные оды на переменах. Собственно, как и остальные девочки нашей школы, — я закатила глаза, откусывая голову мармеладному медвежонку. — Да уж, эти ребята постоянно меняют своих пассий. Видимо, в их школе они перевстречались уже со всеми, с кем могли, поэтому решили перейти на наших девочек. — И в логово к этим волкам мы завтра пойдем, — недовольно буркнула я.       Алёнка хитро прищурила глаза, а это означало только одно. Она что-то задумала. Причем то, что заведомо мне не понравится, и она это прекрасно понимала. — Давай тебя завтра накрасим и оденем как-нибудь попривлекательней? — Опять ты за свое, — цокнув, ответила я. — Просто ради эксперимента, кто-нибудь из той школы точно обратит на тебя внимание. — Меня это не интересует. Сколько еще раз тебе это сказать? — Ладно, ладно. Только пойми, что ты сама лишаешь себя интересных школьных воспоминаний, вечно прячась в своей раковине. — Ты говоришь прямо словами моей мамы. Все, больше не буду приглашать тебя с ночевкой! — в шутку сказала я, — А то я знаю, как вы там шушукаетесь, пока я не слышу, придумывая коварные планы по моему раскрепощению.       Посидев еще немного и уничтожив весь запас сладкого, мы с Алёной направились в сторону наших домов, находившихся по соседству. На перекрестке мы чмокнулись на прощание, и каждая из нас направилась в сторону своего подъезда. На пороге квартиры меня встретил радостный Шаман, который всегда прибегал в прихожую и садился на коврик, едва услышав поворот ключа в замке. Погладив пса, я пошла в свою комнату и сразу же поставила фотоаппарат на зарядку.       Родителей еще не было дома, так что я включила музыку на всю и завалилась на кровать с новой книгой, а рядом лег мой пес, мирно посапывая, приютившись у меня в ногах. Но мысли мои были полностью о завтрашнем дне, наступления которого мне хотелось избежать, хоть это и было невозможно.