It hurts, doesn't it?

— Развяжи меня, Сикс, — голос Винса дрожал от злости. Никки чувствовал спиной его яростный взгляд и невольно передернул плечами, словно пытаясь стряхнуть его с себя. Хоть он и планировал это очень давно, но все же почему-то медлил. Скула неприятно ныла — будет синяк, понял Никки, ощупав ее и перепачкав кончики пальцев в крови из царапины на щеке, оставленной острыми ногтями Нила. Все-таки Винс, хоть и выглядел как баба, был достойным противником, и в какой-то момент Никки даже показалось, что его план провалится в самом начале — и эта мысль тогда словно придала ему сил. — Нет, — безразлично ответил он, наконец повернулся и уставился прямо Винсу в глаза, спокойно выдерживая его ненавидящий взгляд. Да уж, он определенно перестарался, с досадой понял Никки: у Винса были разбиты губа и нос, подбородок залит кровью, на лбу виднелась длинная царапина (кажется, от края стола, об который Никки его приложил), под глазом уже начал проявляться живописный синяк, а в шевелюре недоставало пары прядей. Никки задержал взгляд на его туго стянутых шнуром запястьях, привязанных к спинке кровати, и довольно усмехнулся. Длинные ногти уже не спасут тебя, блондиночка, пора отвечать за свой дерьмовый характер. — Ты мерзкая сволочь, — процедил Винс, безуспешно пытаясь высвободить запястья из веревок. Никки только усмехался, глядя на его попытки — он знал, что затянул узел крепко, даже, пожалуй, слишком. Как бы у него руки не отнялись, мелькнула быстрая мысль. Впрочем, Винсу очень повезет, если затекшие запястья будут его главной проблемой. — Трусливый сукин сын. Что, боишься, что со свободными руками я легко надеру тебе задницу? Нет, кажется, он не до конца понимал, что происходит. Забавно, что Нил, постоянно охотившийся за сексом, не мог разглядеть его сейчас. Наверное, следует дать ему понять, что его ждет. — Не смеши, — фыркнул Никки, усаживаясь на кровать совсем рядом с головой Винса. — Может, ты привык, что в окружении своих шлюх ты самый сильный, но, к сожалению, — он наигранно развел руками, — здесь нет шлюх. Хотя, — он выдержал многозначительную паузу, — чего это я, одна есть. Правда, только для меня, — Никки нагнулся совсем близко к его лицу и провел кончиками пальцев по щеке. Легонько, даже нежно, однако Винс дернулся так, словно его ударило током. — Ах ты ублюдок, — выдохнул он потрясенно, его глаза испуганно расширились; он попытался отодвинуться, насколько позволял шнур, но рука Никки соскользнула с его щеки вниз и прижала светлые пряди к подушке, не давая возможности даже пошевелить головой. — Ты ебаный извращенец! — в голосе Винса проскользнули панические нотки, он мотнул головой, пытаясь высвободить свои волосы из хватки Никки, и зашипел от боли, когда тот дернул его за волосы, притягивая обратно, и намотал их на кулак. — И это говорит мне человек, который трахает все, что движется, — хмыкнул тот, буквально упиваясь паникой в глазах и голосе Винса. Наконец-то он видел в нем что-то искреннее, неприкрытое, настоящее, а не то позерство, которое ему приходилось лицезреть каждый день. И каждый чертов день у него чесались кулаки от желания выбить все это притворство, чтобы посмотреть, каков настоящий Винс, надежно укрытый от посторонних глаз где-то под этой гламурной оболочкой. И кажется, у него наконец начало получаться. — По крайней мере у этого всего есть пизда, — зло прошипел Винс. — Я-то нормальный, в отличие от тебя, педик чертов, — кажется, он хотел сказать что-то еще, но Никки уже услышал достаточно. Винс вскрикнул, вжимаясь щекой в подушку и зажмуриваясь, не в силах никак увернуться или закрыться от нескольких мощных пощечин, отвешенных Никки с такой силой, что у него самого заболела ладонь. Да, вздохнул Сикс, здесь еще определенно работать и работать. — Все сказал? — лениво поинтересовался он, подождав, пока Винс придет в себя и приоткроет глаза. — Давай договоримся, — он залез на кровать и уселся прямо на бедра блондина, наклонившись совсем близко к его лицу и не позволяя ему отвернуться, — ты заткнешься и дашь мне тебя трахнуть, а я сделаю это аккуратно. А иначе… мне придется применить силу, и хуже от этого будет только тебе. Что выбираешь? Будь у Винса поменьше гордости и побольше мозгов, он бы воспользовался этим предложением. Но, видимо, глупо было бы рассчитывать на то, что он внезапно поумнеет. — Иди нахуй, — прошипел Винс. — Я скорее сдохну, чем соглашусь на такое, — и он плюнул Никки прямо в лицо. Тот неторопливо вытер щеку и только потом замахнулся и со всей силы ударил Винса кулаком в нос, выбивая из него сдавленный вскрик. — Меня заебала твоя болтовня, — он содрал с его шеи шарф и завязал ему рот, затянув его за блондинистым затылком с такой силой, что ткань врезалась Винсу в разбитые губы, и, судя по болезненному мычанию, доставила немалую боль. Ну и отлично, усмехнулся Никки про себя. Видимо, только ею этого ублюдка и можно перевоспитать. — Не хочешь по-хорошему — ладно, будем по-плохому, — зловеще пообещал он. — Ты сам это выбрал, помни. Винс смотрел на него широко раскрытыми глазами, наполненными страхом; Никки поймал себя на мысли, что это самое осмысленное их выражение, которое он когда-либо видел, и внезапно почувствовал, как от этого взгляда в его штанах становится тесно. Странно, раньше у него вроде не наблюдалось садистских наклонностей, равнодушно подумал он. Или это работает только с Винсом? Когда рука Никки сжала его горло, тот протестующе замычал, но почти сразу этот звук оборвался, сменившись сдавленным хрипом. Винс брыкнулся, пытаясь стряхнуть руку, забился под ним с такой силой, что Никки едва удержался сверху, однако только сильнее сжал руку. Он неотрывно смотрел Винсу прямо в глаза, наслаждаясь выражением искреннего, практически животного страха в них — страха смерти. Вот дурачок, подумал Никки почти с нежностью, он вовсе не собирался его убивать. Он еще с ним не закончил, да и группе нужен вокалист, так что пусть даже не надеется на такую поблажку. Когда Винс практически перестал биться под ним, а его глаза начали мутнеть, Никки отпустил его. На одну очень страшную секунду ему показалось, что он переборщил — но потом Винс вздрогнул и судорожно втянул носом воздух, под его ноздрями лопнул кровавый пузырь, и Никки облегченно перевел дух. Пожалуй, надо быть осторожнее, а то так действительно можно и прикончить его ненароком. Не то чтобы Никки об этом пожалел бы, но отправляться в тюрьму ему совсем не хотелось. — Ну как, понравилось? — будничным тоном осведомился он у Винса, когда тот пришел в себя. Тот никак не отреагировал, только смотрел на Никки пустым, отсутствующим взглядом, и тому это не понравилось. — Не вижу реакции, — прошипел он, снова сжимая горло Винса. На этот раз совсем легонько, но этого оказалось достаточно — блондин судорожно замотал головой, не желая повторения пытки. — Вот, так-то лучше, — похвалил Никки, разжимая хватку, однако оставляя руку на месте. — Будешь еще сопротивляться? Винс снова замотал головой, его глаза влажно блестели. Ну надо же, с удовлетворением подумал Никки, он довел до слез аж самого Винса Нила, всем и всегда говорившего, что он никогда не плачет! Считай, достижение. — Вот и правильно, — усмехнулся он и нарочито-нежным движением убрал с покрытого потом лба прилипшую к нему блондинистую прядку. Когда Никки поднес руку к его лицу, Винс зажмурился, ожидая удара, однако такая забота, кажется, напугала его еще сильнее. Удар был страшен, но предсказуем, а это — нет. — А теперь приступим к делу. Он слез с бедер Винса, расстегнул ширинку его узких белых штанов и потянул их вниз. Винс испуганно сжался, поджав ноги, но Никки одним резким ударом в колено заставил его выпрямить их. Отбросив штаны куда-то в сторону, он медленно провел ладонью вверх по загорелой ноге, обвел пальцем выступающую тазобедренную косточку, с силой сжал бедро, впившись пальцами в светлую, лишенную искусственного загара кожу. В принципе, ему попадались разные девчонки, и волосы на теле не были такой уж большой проблемой. А на член можно просто не обращать внимания, тем более что удовольствие Винса для него стояло на последнем месте. Тот не осмеливался пошевелиться или сбросить руку Никки, только неотрывно смотрел на него, нервно сжимая и разжимая связанные кисти; шарф на его рту пропитался кровью и слюной, волосы сбились в колтуны, макияж смазался и потек. Никакого лоска, гламура и позерства. Только настоящий Винс, чего Никки и добивался. Он подхватил его ногу под колено и задрал ее вверх, устраиваясь между ног и бесцеремонно ощупывая упругие ягодицы. Все-таки задница у Нила классная, почти как у бабы, — хотя и он сам недалеко от нее ушел, насмешливо усмехнулся Сикс. Винс издал обреченное мычание, его ощутимо трясло. Никки с силой хлопнул по нежной коже внутренней стороны бедра, полюбовался оставшимся от его ладони красным пятном и… остановился в растерянности. Пора было переходить к самому интересному, но для этого Винса надо было хоть немного подготовить. Одной смазки будет определенно недостаточно, тем более что это его первый раз. Не то чтобы Никки интересовал его комфорт, вовсе нет; он просто понимал, что такое проникновение будет болезненно и для него самого. Но растягивать Нила собственными пальцами он тем более не собирался — слишком много чести ему. Решение, однако, нашлось быстро — в виде недопитой бутылки Джека, стоящей у кровати. Никки одним махом допил оставшиеся в ней пару глотков и извлек из кармана тюбик с лубрикантом. Если до этого момента Винс в недоумении наблюдал за ним, то когда Никки начал наносить смазку на горлышко бутылки, он наконец понял, что происходит; и это ужаснуло его настолько, что он, забыв все угрозы Никки, брыкнулся так сильно, что едва не заехал ногой тому в глаз. Никки, не ожидая такой агрессивной реакции, на секунду ошеломленно застыл, но почти сразу пришел в себя — Ах ты тварь, — разъяренно прошипел он ис размаха ударил Винса кулаком в живот. Тот сдавленно застонал, бессильно откинувшись на кровать, но Никки этого показалось мало, и он последовательно нанес еще несколько яростных ударов, с наслаждением вслушиваясь в болезненное мычание и всматриваясь в искаженное гримасой боли лицо; некогда надменно-красивое, а сейчас избитое и залитое кровью — и все это из-за него, Никки. Странное чувство удовлетворения, появившееся вместе с этой мыслью, может быть, заставило бы Никки задуматься, будь он трезв и в одиночестве, но сейчас он искренне этим наслаждался. Он прекратил только тогда, когда Винс уже и стонать не мог и лишь тихо выл на одной ноте, откинувшись на подушку с закрытыми глазами и даже не пытаясь как-то закрыться от ударов. Наконец-то он был именно таким, каким хотел его видеть Никки. Хотя нет. Была еще одна деталь. — Теперь понятно? — холодно осведомился он, нависнув прямо над лицом Винса и уставившись ему в глаза. Тот измученно смотрел в ответ, часто моргая, но не решаясь отвести взгляд, а спустя пару секунд, вспомнив, что ему было за предыдущее игнорирование вопроса, судорожно кивнул. Вот, воспитание дает свои плоды, довольно осклабился Никки, но Винсу его улыбка облегчения не принесла — только напугала еще больше. — Так-то лучше, — усмехнулся он и снова устроился между его ног, задрав одну в воздух и бесцеремонно ощупывая самые интимные места. Винс тихо обреченно пискнул и зажмурился, но Никки больно ущипнул его за бедро, заставляя открыть глаза. Медленно, чтобы он видел, взял бутылку и приставил горлышко к сжатому колечку мышц, чувствуя, как по телу Винса прошла ощутимая волна дрожи. — Расслабься, — приказал он, разводя ноги Винса в стороны, чтобы обеспечить лучший доступ, но того только сильнее затрясло. На самом деле Никки прекрасно понимал, что расслабиться в такой ситуации было физически невозможно — вот только ему было на это плевать. Не может — его проблемы. — Расслабься, я сказал, иначе бутылка разобьется прямо у тебя в заднице, — прошипел он и без предупреждения втолкнул кончик горлышка внутрь. Винс приглушенно охнул-всхлипнул, дернулся, пытаясь вытолкнуть из себя чужеродный предмет, но Никки крепко прижал его бедра к кровати, не давая пошевелиться. Выждав несколько секунд, он ввел бутылку внутрь еще на сантиметр, выдавливая из Винса еще один всхлип и с удовольствием замечая, как слезы заволокли его глаза. Тот затряс головой, словно пытаясь загнать их обратно, и это невероятно взбесило Никки: он рывком протолкнул бутылку еще дальше, целиком вводя горлышко в анус Винса, и тот наконец не сдержался и отрывисто заплакал, вжавшись щекой в подушку и больше не сдерживая слезы, оставляющие на щеках светлые дорожки и впитывавшиеся в затыкающий рот шарф. Наконец-то, торжествующе усмехнулся Никки: он добился того, что хотел увидеть еще очень давно. Даже не просто увидеть, а стать причиной этому — заставить Винса Нила, напыщенного самолюбивого сукиного сына, заплакать. — Вот так, — прошептал он почти ласково, нагнувшись над лицом Винса, — молодец, малыш, — Никки слизнул с его щеки слезу вместе с кровью, наслаждаясь его взглядом, полным боли и ужаса, и аккуратно погладил слипшиеся светлые пряди. Такой Винс — сломленный, плачущий, покорный, — даже вызывал у него внутри какое-то теплое чувство, похожее на жалость. Но член уже давно стоял, болезненно стянутый штанами, и Никки не собирался больше терпеть. Он расстегнул ширинку, вытащил член наружу и торопливо размазал по нему смазку. Резким движением достал бутылку, мимоходом заметив на горлышке кровавые разводы и досадливо поморщившись: пачкать член в крови не хотелось, а презерватива у него с собой не было.Ладно, это неважно, отмахнулся он от этой мысли, приподнимая Винса за бедра и приставляя головку члена к уже разработанному входу. Тот только слабо вздрогнул, продолжая всхлипывать в тряпку; совсем расклеился, усмехнулся Никки, как он и добивался. Внутри Винс был тесный и горячий, и Никки потрясенно охнул и замер от нахлынувшей волны ощущений, до синяков вцепившись пальцами в узкие бедра. Винс болезненно замычал, судорожно вцепившись побелевшими пальцами в спинку кровати и зажмурившись, из-под плотно сомкнутых ресниц по щекам скатывались крупные горошины слез. На этот раз Никки дал ему минуту, чтобы привыкнуть: все-таки член был гораздо больше горлышка бутылки, и от боли Винс мог и сознание потерять, а трахать безвольную куклу Никки совсем не хотелось. Он потянулся к изголовью кровати, взял оттуда подушку и подложил ее под бедра Винса, а сам, опираясь на руки, навис над ним: Никки хотелось видеть его лицо в процессе. К его удивлению, Винс почему-то открыл глаза, хотя Никки не заставлял его; их взгляды столкнулись, и тот увидел в карих глазах… ничего: Винс смотрел отрешенно и пусто, словно даже не видел его лица в нескольких сантиметрах от своего. Никки почувствовал, как внутри поднимается злость; он устроил все это не ради того, чтобы Винс просто ушел в себя и превратился в ту же бессознательную куклу. Нет, он хотел видеть эмоции, настоящие, неподдельные эмоции живого человека, и он их получит. — Посмотри на меня, — прошипел он, резко толкаясь внутрь Винса на всю длину. Это сработало: Винс отмер и охнул от боли, попытался сжать колени, но Никки не дал ему этого сделать, несколько раз с силой двинув бедрами и выбивая из него болезненные всхлипы. Что было дальше, Никки помнил плохо: кажется, он наконец сорвался и принялся вколачивать Винса в постель, теряя голову от ощущения плотно сжимающейся горячей плоти вокруг собственного члена, не думая ни о чем, кроме приближения разрядки, и единственное, что он видел перед собой — бледное опухшее лицо Винса, перехваченное грязной тряпкой, с дорожками слез на щеках и слипшимися ресницами; ему вдруг захотелось попробовать на вкус его губы, и он дрожащими пальцами стянул тряпку и впился в них жадным поцелуем. Винс под его напором приоткрыл рот, давая ему проникнуть внутрь, но никак не отреагировал, только тяжело, прерывисто дышал и по-прежнему смотрел. После этого разрядка наступила почти сразу, и Никки, излившись внутрь Винса, с удовлетворенным стоном рухнул прямо на него: руки больше не держали. Черт, это было даже лучше, чем он представлял себе в самых извращенных мечтах, мелькнула довольная мысль. Необъяснимое раздражение одновременно с возбуждением, которые охватывали его каждый раз при виде Винса — а так как они жили в одном доме, Никки испытывал это почти постоянно, — наконец ушли, выплеснувшись в действие, и он чувствовал себя настолько легко, что не смог сдержаться от торжествующей усмешки. Все сработало именно так, как он и хотел, и сработало великолепно. Никки приподнялся, слез с Винса и уселся на кровати, разглядывая его. Винс был в сознании, но лежал неподвижно, повернув голову в сторону и уставившись пустым взглядом в стену рядом с кроватью. Он больше не плакал, молча лежал, крепко сжав губы, только мокрые дорожки слез на его лице выдавали недавнюю слабость — пусть, подумал Никки насмешливо, главное, что он сам стал этому свидетелем. Лицо Винса было залито кровью, — облизнув губы, Никки тоже почувствовал металлический привкус, — связанные кисти безвольно повисли, волосы слиплись и сбились в колтуны, на бедрах остались красные следы пальцев, которые обещали превратиться в яркие синяки. Да уж, с пугающим его самого удовлетворением подумал Никки, все выступления группы на следующий месяц придется отменить по причине «болезни» вокалиста. Он потянулся к узлу, которым затянул запястья Винса, попытался его развязать, но тот оказался слишком тугим; тогда Никки извлек из кармана складной нож и попросту его срезал. Винс, даже не посмотрев на него, безвольно уронил руки, на его запястьях остались отчетливые багровые следы от веревки. Кажется, ему надолго придется отказаться от его любимых топов и носить что-нибудь с рукавом, если он не хочет, чтобы все вокруг узнали о том, что его привязали к кровати и трахнули бутылкой, как последнюю шлюху. А он не хочет, Никки это знал. Непомерные самолюбие и гордыня просто не позволят Винсу это сделать, и он соврет, что попал в драку, будет хромать и прикрывать синяки, но в больницу, а тем более в полицию не пойдет и никому не расскажет. И разумеется, не захочет, чтобы все узнали об этом из уст Никки. Он встал с кровати, бросил последний взгляд на скрючившегося на кровати Винса и вышел из комнаты, оставляя его одного. Никуда не денешься от меня, блондиночка.