семь лет.

Сегодня 7 лет, как мы живём вместе. Подумать только, целых семь лет. Знаем мы друг друга намного больше. Вы наверно думаете, что двое мужчин не могут так долго жить вместе. Знаете, что я скажу? Я хочу прожить с ним всю жизнь. Раньше я не верил, что с одним человеком можно долго жить вместе. Мне казалось, после нескольких лет жизни, ты узнаёшь о человеке слишком много личного, и просто напросто устаёшь от него. Да, это так, но только если это не ваш человек. Встретив однажды своё счастье, вы поймёте, что вам плевать, что вы о нём знаете. Он лучший и всё. Другого не надо. *** Сколько всего мы пережили…подумать страшно. Самым ярким воспоминанием стало, пожалуй, то, что мой Марсель (прекрасное имя, правда?) вдруг увлёкся наркотиками. Он стал часто заявляться домой невменяемым, на что я сначала не обращал внимания, было слишком много работы. До поры, до времени, пока однажды я не увидел на сгибе руки моего мальчика красные точки и вздувшиеся вены. Меня прошибла мелкая дробь. Стало реально страшно, что я могу потерять его. Помню, как я тогда сорвался. Я кричал на него, бил посуду, крушил мебель, а Марс сидел на полу беззвучно плакал и пытался объяснить мне, что это сильнее него. Я не слушал, а лишь больше злился. Наверно Марсу казалось, что я в ярости, но это было не так. Это был дикий страх, потерять самое дорогое и любимое. Мы не спали всю ночь. Я как заведённый спрашивал у Марса, зачем он это делает, а он в свою очередь, как заведённый повторял, что это сильнее его. Я ушёл на работу рано утром, закрыв Марселя дома и забрав у него ключи. Он долго бился в дверь, повторяя, что не выдержит долго без дозы. Я не мог этого слушать, развернувшись, побежал вниз по лестнице, подальше от всего этого. Нервная дрожь била меня весь день. Я по несколько раз за час названивал домой, в конце концов, Марсель взбесился, наорал на меня, и сказал успокоиться и больше не звонить. Не зная, чем себя занять, я начал обзванивать клиники, узнавать на счёт консультаций и лечения. В конце концов, нашёл недорогую клинику недалеко от нас. Осталось как-то уговорить Марселя… С криками, воплями и плачем мы всё-таки уселись в машину и поехали в клинику. Я думал, нас просто проконсультируют, но врач настоял на стационарном лечении. Марсель истерил, кричал, что не хочет здесь оставаться, но я таки его уговорил. Я приезжал к нему каждый день, после работы. И всё бы шло нормально, но через какое-то время врач предупредил меня, что у Марса должна была начаться ломка. Он так же сказал, что это просто надо пережить. Пока мы разговаривали с врачом, в кабинет заглянула медсестра, и попросила меня помочь с Марсом, якобы только меня он мог послушать. Я пошёл за медсестрой и, войдя в палату, увидел жуткую картину. Моего мальчика держали за руки двое санитаров, а он кричал и бился, прося дозу. Я попросил медсестру оставить нас одних, уверяя её, что я с ним справлюсь. Я подошёл к Марселю, а он бросился мне на шею. Я подвёл его к кровати и сев на неё, аккуратно посадил Марса к себе на колени. Он уткнулся носом мне в шею и начал тихонько шептать — Больно…Никит, мне больно… — Где больно, маленький? — Не знаю, везде больно…Мне надо, Ник, совсем чуть-чуть, пожалуйста… — Нет, Марс, зачем мы сюда пришли? Что б тебя лечили. Нельзя, потерпи. — Дааай, ну пожалуйста, дай, мне надо! – Марсель закричал и начал вырываться из моих объятий. Я сжимал его сильнее, и старался не обращать внимания на истошные вопли. Марс кричал, бился и кусал меня за руки. Я повалил его на кровать, прижимая к ней всем весом. Он брыкался, но потом, вдруг, резко остановившись, снова перешёл на шёпот — Мне холодно…Никит, мне холодно…очень. Я только тогда заметил, что его трясёт. Пытаясь ему помочь, я лёг с ним рядом, закутал его в одеяло и прижал к себе. Марс тихонько заплакал, кусая от боли свою руку. Я гладил его по голове, и просил постараться уснуть. Мы лежали так очень долго, пока дыхание Марса не выровнялось, и он не уснул. Я тихонько встал, и присел на кресло рядом с кроватью. Сон не шёл, в голове крутилась картинка бьющегося в истерике Марса. В тот момент, мне безумно хотелось оказаться как можно дальше отсюда, что бы не видеть это бледное лицо, и сбивающееся дыхание. Но я точно знал, что ни за что не оставлю его одного. Я не заметил наступления утра. Часов в 8 проснулся Марсель. Он бесшумно приподнялся на локтях и уставился на меня. — Как ты себя чувствуешь? — Лучше…намного лучше. Ник, когда меня отпустят? — Скоро, потерпи немного. *** Мы пережили это. Я никогда никому не пожелаю пройти через то, что прошли мы. Мне до сих пор иногда снится в кошмарах, как Марс бьётся в истерике. После этого случая мы жили спокойно. Но не долго. Мы стали часто ссориться, почти по каждому поводу. Я не сдержал крика, когда после очередной ссоры, я не увидел Марселя рядом с собой на кровати, а на тумбочке обнаружил записку, написанную его идеальным подчерком: «Прости меня за меня» Я носился по квартире, хватая на бегу одежду и натягивая её на себя. «Лишь бы он ничего с собой не сделал» — судорожно крутилось у меня в голове. Я оббежал всех наших знакомых, всех его знакомых, кого не обнаружил дома, обзванивал. Его нигде не было. Я проверил все парки, в которых мы были, но и это не принесло успехов. Оставалось последнее место. Наше место. Недалеко от нашего дома есть недостроенная высотка. В ней никто не живёт, и никто за ней не следит. Там есть выход на крышу, откуда открывается вид на весь город. Мы обнаружили это место давно, и оно сразу стало нашим любимым. Я пошёл туда, моля все всевышние силы, что бы он был там. И они меня, кажется, услышали. Марс сидел на краю крыши, свесив ноги и заглядывая в пустоту. Я, как завороженный смотрел на тонкую фигурку, на развевающиеся волосы. Марс меня не замечал. Я, как можно тише подошёл к нему сзади, и, обняв за талию, прошептал: — Какой ты у меня глупый, Марс. — Ник…как ты нашёл меня? — Я слишком хорошо тебя знаю. — Ты на меня не злишься? — Я не умею на тебя злиться. Поехали домой. Марс встал и прижался ко мне. — Я люблю тебя. Как же я тебя люблю. — И я тебя, солнце. *** Мы пережили и это. Было ещё очень много переломных моментов. Мы пережили даже мою измену. Не полную, дальше встреч дело не зашло, но это сути не меняет. Я предал его. Представляете, я увлёкся девушкой! Тщательно скрывал это от Марса, старался не подавать вида. Сначала мне было интересно, чем же всё кончится. Мы гуляли с Настей (так звали мою ошибку), ходили в кино и кафешки, и в один из вечеров, Настя пригласила меня к себе. Именно тогда я вдруг понял, что не хочу оказаться в одной постели ни с кем, кроме Марса. Когда я увидел Настю обнажённой, несмотря на то, что у неё было идеальное тело, я не испытал ничего, кроме отвращения. У Насти была небольшая аккуратная грудь, тонкая талия, красивые женственные бёдра, совершенно ничего лишнего, любому другому мужику бы понравилось. А я вдруг представил своего мальчика, его худощавое тело, выпирающие рёбра, контраст бледной кожи и тёмных волос, его огромные зелёные глазища, его красивые тонкие пальцы на длинных цепких руках, и чуть не зарычал от собственной тупости. Как я мог променять его на какую-то девушку. Он в сто раз лучше любой красавицы. В тот же вечер я разорвал все контакты с Настей и притащил Марсу огромный букет цветов. Он, кажется, догадался, что неспроста я вдруг принёс цветы и весь вечер льнул к нему, но промолчал. Это всё малая часть всего того, что нам пришлось пережить за эти семь лет. Несмотря на все трудности, мы вместе, и не один из нас ни разу не думал о расставании. *** Это всё было когда то. А сейчас…сейчас я сижу в машине под нашим домом и жду Марселя. Он выходит спустя 10 минут. Какой он у меня красивый…Волосы слегка растрёпанны, строгий костюм немного облегает его стройную фигуру, верхние пуговицы светлой рубашки расстегнуты, видны ключицы. Так и хочется провести пальцами по ямочкам ключиц и поцеловать в шею. И это несмотря на семь лет совместной жизни. Он садится в машину и невесомо чмокает меня в губы. Мы едем в мой любимый ресторан. Проводим прекрасный вечер. Затем я бросаю машину у дома, и мы пешком идём в парк. Сидим там очень долго, я укутываю его в свою куртку и прижимаю к себе. Он шепчет мне на ухо какие-то нежные глупости. Ближе к утру, мы едем на наше место, на крышу высотки и встречаем потрясающий рассвет. Возвращаемся домой только утром, принимаем вместе душ. Я вытираюсь сам, закутываю Марса в полотенце и несу на руках в спальню. Он смеётся и брыкается. Я аккуратно опускаю его на кровать и снимаю полотенце, осматриваю его. У него хрупкая, немного женственная фигура. Я нежно целую его губы, провожу по ним языком и проникаю глубже. Нахожу его язык и ласкаю своим. Марс стонет сквозь поцелуй и прижимается ко мне всё теснее и теснее. Я спускаюсь поцелуями ниже, целую шею, ключицы. Грудь, немного покусываю соски. Дальше живот и ниже, ниже. Марс судорожно хватает воздух. Я очень долго ласкаю его, тем самым срывая нетерпеливые стоны. Затем, подготовив его, вхожу во всю длину и замираю, давая привыкнуть. Марс просит двигаться, и я слушаюсь. Он выгибается мне навстречу и сладко стонет. Всё, как в первый раз. Мы кончаем одновременно. Я падаю рядом с ним и прижимаюсь к нему. Отдышавшись, тихо шепчу ему на ушко: — С семилетием нашей совместной жизни, котёнок. Я люблю тебя, и всегда буду любить. Он улыбается и нежно целует меня в висок. Это лучше всяких слов. Я точно знаю, что так будет всегда. Мы так же будем праздновать каждый год совместной жизни. Мы так же будем безумно любить друг друга, и точно так же будем преодолевать все трудности, встающие на нашем пути.