Forever

Когда я приехала в Сеул из Гонконга, то и подумать не могла, что мой последний год в школе будет таким… сумасшедшим! Во-первых, из-за сразу скажем не очень хорошей репутации в моей старой школе, устроиться в эту мне было нелегко, но спасибо отцу, который мне с этим помог, я все-таки поступила в школу. Во-вторых, из-за бесконечного множества школ, в которых я успела за это время поучиться, где-то затерялись аттестационные документы, и мне в самый последний месяц пришлось их быстро восстанавливать, снова встречаться с людьми, которые, мягко говоря, не очень меня любят. А в-третьих, я поступила учиться в школу, где – о боже, мама, помоги и спаси! – учился сам мать Чон твою Чонгук! На самом деле, я никогда не увлекалась k-pop–ом или c-pop–ом. В моем плейлисте была в основном западная музыка, и я уж точно не представляла, что когда-нибудь буду учиться в одной школе со звездой. Это было… странно. Но начнем с того, что я не знала, кто этот прекрасный, молодой парень с очаровательной кроличьей улыбкой. Мой первый школьный день не задался сразу, так и не начавшись. Салон, в котором мне шили форму, что-то там перепутал, и в итоге за день до начала учебы мне прислали форму, которая оказалась на размер мне мала. Нет, она, конечно, сошлась и все такое. Но! Юбка была настолько коротка, что мне в ней буквально нельзя было наклоняться ни на йот, иначе… Привет, трусики! Конечно, я позвонила в салон и сказала им, что они все блять перепутали! Салон обещал все исправить за их счет, что мне понравилось. А вот, что мне не понравилось, так это то, что в школу, приблизительно с неделю, мне придется ходить в этой… одежде… кусочке одежды! Шофер моего отца подвез меня ровно до моей новой школы, и я, стараясь не делать резких движений, побрела в обитель «знаний». Ну, никто не любит школу пока в ней учиться, никто! И я не была исключением… Для начала надо сходить в учительскую и отдать зам директору последние документы, после чего я получу все права находиться в этой школе. Конечно, пока я шла по коридору, то успела собрать много, очень много заинтересованных взглядов. И дело здесь не только в моем немного вульгарном наряде. Не каждый день ученикам этой школы доводилось встречать девушку азиатской внешности с белыми, как снег волосами и ярко-голубыми глазами. Я не крашусь, я не ношу линзы, только если для улучшения зрения, но не цветные. Моя мама нидерландка, а папа кореец. А я… вот такая! Школа была очень большая, и я со своим «топографическим кретинизмом» могла в ней запросто потеряться, но чтобы этого не произошло еще дома я заранее загрузила в айфон карту школы и именно по ней искала учительскую. Свернув за угол, я обнаружила лестницу, которая судя по карте, должна был вывести меня в нужное направление. Не отрывая глаз от айфона, я брела по лестнице вверх, пока не натолкнулась на кого-то. Недоуменно подняв глаза, я встретилась с нахмуренным, но все равно красивым лицом парня. - Девушка, пожалуйста, оторвите глаза от телефона и смотрите, куда вы идете! - О боже, надо же, какая неженка! – огрызнулась я, убрав с глаз пряди упавших волос. – Еще заплачь и побеги жаловаться! Тоже мне мужики пошли! Сам бы смотрел куда идешь, лестница широкая, неужели места мало было, чтобы отойти?! – с этими словами я гордо подняла голову и продефилировала мимо озадаченного парня. А он сам виноват! Первый начал! Зачем сразу такие предъявы катать?! Я молчать не буду, может я и азиатка, но характер у меня мамин – северный! - Я надеюсь, Гера, что ты понимаешь всю тяжесть своего положения! – вещала директор напротив меня. Я склонила голову, выражая максимальную степень послушания. – Ты попала сюда только потому, что твой отец очень уважаемый в Южной Корее человек. Но я видела весь твой послужной список: битье окон, драки, проникновение в школу вне учебное время, прогуливание, постоянные стычки с учителями и одноклассниками, графити… Скажи только одно, как ты умудрилась разрисовать стену школы на пятом этаже? Как?! - Сложно было, - сказала я и тут же заткнулась, поняв, что допустила ошибку. Директриса замолчала, и я мельком взглянула на нее из-под опущенных ресниц. Она слегка покраснела, может от злости, а может от моей наглости. Но мне почему-то показалось, что с этим человеком лучше не ссориться. - Извините, я не доставлю вашей школе никаких неприятностей! – искренне пообещала я. - Я надеюсь, Гера, я надеюсь! Потому что, если хоть кто-нибудь мне пожалуется на твое плохое поведение, ты вылетишь из этой школы, даже не смотря на всю мою симпатию по отношению к твоему отцу. – Потом она немного смягчилась и начала говорить со мной, как с провинившимся ребенком – вкрадчивым, ласковым голосом: - Пойми, у нас элитная школа. Мы не хотим запятнать себя в какой-нибудь истории. У нас учатся звезды… - Я с сомнением посмотрела на нее. Да, ну! Звезды? Что-то я никого и не видела! – Да-да, у нас есть ребята, которые уже сделали себе имя. Ты понимаешь, что ни им, ни мне не надо, чтобы кто-нибудь втянул школу в неприятную историю? Я кивнула: - Да, я все понимаю. - Хорошо. Можешь идти. Забери свое расписание и ключи от шкафчика у секретаря и… - Да? - Это все-таки школа, а не клуб, - сказала женщина, окинув глазами мой наряд, когда я поднялась с кресла. Я поклонилась, слегка нагнув голову, но, не рискуя нагнуть корпус, чтобы не выставить себя в еще более неприглядном свете: - Извините, это проблему я решу в ближайшее время. - Очень надеюсь. Ступай. Первым уроком у меня был английский и изначально я собиралась его прогулять, но теперь я поняла, что моим бывшим привычкам и капризам придется сдохнуть в этой школе! Главное продержаться последний год! Молодая и улыбчивая учительница английского еще на входе в класс поймала меня за руку и сказала: - Я должна представить тебя группе! - Нет!.. - Не обсуждается! Чувствуя себя первоклашкой, я стояла у учительского стола напротив группы и изо всех сил делала милое и невинное выражение лица, чтобы не сойти за высокомерную выскочку, которой, в общем-то, и была. - Ребята, познакомьтесь это наша новенькая! – класс зашумел, как улей. – Представься, пожалуйста! Я мило улыбнулась и уже было открыла рот, но тут мой взгляд вычислил того самого парня, что столкнулся со мной на лестнице. И за место выражения лица «я милая и добрая» у меня сама по себе наползло выражение «вы все умрете». - Всем привет! – почти дыша холодом, сказала я. – Меня зовут Гера, я прилетела из Гонконга! На секунду повисла тишина, за которую присутствующие пытались переварить, как это я могу быть такой злостной тварью. Первым, ну, конечно же, нарушил тишину парень, ставший причиной падения моей маски доброты: - А в Гонконге все девушки, когда толкаются на лестнице, потом грубят? На лицах некоторых расплылись улыбки, стоило им только посмотреть на эту смазливую мордашку и часть эта были девушки. Да, он определенно здесь звезда! - Нет, не все. Только я, особенно, когда наглые морды мужского пола считают себя настолько особенными, что не могут уступить девушке место! Шах и мат, сука! - Чонгук –щи, пожалуйста, будь вежлив, все-таки это новая ученица! – сказала учительница, чем пресекла нашу возможно продолжившуюся перепалку. Я мельком взглянула на нее и поняла, что она тоже течет по этому парню – педофилка хренова! - Гера-щи, займи, пожалуйста, свободное место! Мы начинаем урок! Как вы думаете, кому настолько везучему выпало сидеть позади выскочки Чон… как там?.. Чонгука?! Весь урок я провела за вынашиванием плана мести, который все равно бы не привела в исполнение, ибо потом бы мгновенно вылетела из школы. Надо продержаться год, а потом если этот мудень не отъебётся, то устроить ему рай на адском пекле. Если ты красивый засранец, за которым бегает половина школы это не дает тебе права быть таким наглым и самоуверенным! Я, конечно, тоже хороша! Но! Неужели мужикам так сложно понять все закидоны баб?! И не доебывать нас по каждому поводу?! Может стать лесбиянкой… А что? Буду жить с бабой, зато будем отлично ладить! А мужики не то, чтобы нас не понимают, им никогда не познать всю боль от месячных, бюстгальтеров и депиляции!!! Прозвенел звонок, и я лениво начала собирать вещи в сумку, параллельно заглядывая в расписание на дисплее телефона. Так, что у нас там?.. - Ты ослепнешь такими темпами! – произнес до боли ненавистный голос. Я не подняла на него глаза и злобно ответила: - Завали-ка! - Какая злая!.. и грубая! Математика! Блять, серьезно, что ли математика?! Ну, просто класс! - Говорят девушки злые от недотраха. Я совершенно спокойно подняла на него глаза. Он сидел на столе, скрестив руки на груди – в стиле крутого парня. Класс был уже пуст, мы были вдвоем и на миг я хотела было влепить ему яркую пощечину или лучше так вмазать по этой кроличьей морде, чтобы зубки попадали и морковка осталась не у дел! Но я вовремя себя остановила! Очко в мою пользу. - А! Я поняла! Ты местная шлюха и предлагаешь свои услуги! – и, не дав этой возмущенной морде вставить и слова, продолжила: - Прости, но я не пользуюсь услугами дешевых проституток! Я развернулась и демонстративно направилась к выходу, но Чонгук резко схватил меня за руку и развернул к себе, больно сжимая запястье. Карие глаза полыхали недобрым пламенем. На миг мне стало страшно, но лишь на миг. Я понимала, что у нас разные весовые категории, но это меня еще никогда не останавливало от желания найти на пятую точку приключений! - Тебе не кажется, что это слишком грубо?! – сказал парень, полыхая на меня огненными глазами. Я дернула руку и неожиданно он спокойно ее отпустил. - А тебе не кажется, что ты первый начал на лестнице. Прошел бы спокойно, этого бы не произошло. Нажил врага, теперь живи с ним! - Милая, как ты там обустроилась? Как школа, друзья появились? – бубнила мама в телефонной трубке. Я лежала на кровати, закинув ноги на стену, как делала всегда, когда мне было скучно, и думала о том, что жить в доме одной – это отстой. - Нормально, - ответила я. - Ну, это не ответ! Что, неужели все так плохо? Да. - Нет. Все неплохо. Когда ты приедешь? - Милая, ты же знаешь, что я сейчас не могу… - У тебя всегда и на все отговорки! – зло с нотками обиды пробурчала я. - Милая!.. - Пока! – я отбросила телефон подальше на кровать и стерла рукавом рубашки выступившие слезы. Когда твои родители в разводе – это ужасно. Это настолько ужасно, что ни один из них не хочет видеть другого, каждый тянет тебя на свою сторону, предлагая деньги, привилегии, любовь… во многом показушную любовь. Это настолько ужасно, что ты бежишь от них в другую страну, надеясь, что они одумаются. Но этого не происходит и теперь даже твой отдельный дом – это не нейтральная территория, а поле битвы. Пока отец в Сеуле, мама сюда и носа не сунет. Но я не хочу видеть их по отдельности, я хочу, чтобы мы снова были вместе… Скинув ноги со стены, падаю на кровать и заворачиваюсь в холодный плед. За огромным окном барабанит дождь и сверкает молния, нагоняя еще больше депрессии в мое состояние. Дождь шел всю неделю. Всю неделю у нас с Чонгуком продолжалась грызня, не доходящая дальше личных оскорблений и презрительных взглядов. Пока мне удавалось не доиграться до кабинета директрисы. Но на деле ведь все начал этот противный кролик! Это он тогда окликнул меня на лестнице, это ему не терпелось выставит меня зазнавшейся тварью! Интересно, с чего это у него такая ко мне неприязнь появилась с первой встречи? Хотя, плевать! Дождь шел всю неделю. Уже без грозы, но улицы все равно серые и ни капли не приветливые. Тот же водитель отца довозит меня до школы и вручает зонтик, с пожеланием хорошего дня. Я вымученно ему улыбнулась и вышла в этот холодный мир. Хотя странно, на улице не было холодно, ветер был южным, потому было даже, на мой вкус, немного душно. Но все равно это лучше, чем холод. Первым уроком была математика. Я ее не просто не любила, я ее ненавидела, потому что нихрена в ней не понимала, а училка-сука оказалась, как я выяснила вчера. И снова же она была без ума от этой кроличьей выскочки! Боже, есть в этой школе хоть кто-то, кроме меня, кого бесит Чонгук?! Я сидела на последней парте, в ожидании звонка на урок и, отгородившись от мира положенной на парту сумкой, рисовала в альбоме, который начала еще в Гонконге, но из-за переезда не закончила. Мне нравилось рисовать, да иногда я хотела показать свои творения миру – графити на фасаде старой школы тому доказательство. Но чаще я просто тихо запиралась в доме и, измазавшись в краске, калякала на полотне очередную фигню. У меня были маленькие альбомы, как тот, в котором я сейчас рисовала, их я таскала с собой, чтобы рисовать тогда, когда хотелось. В данный момент я не понимала, что рисую, это были просто какие-то линии, фигуры, которые, может быть, потом напомнили бы мне что-нибудь, и я бы уже тогда создала очередную ахинею. Никто из одноклассников не пытался подойти ко мне и заговорить, я ясно дала понять, кто такая. Да и не страшно как-то, что нет друзей у меня здесь. Главное, чтобы тебя уважали. А меня уважали, особенно после стычек с Чонгуком. Какое у него длинное имя! Можно же сократить до… Гук, к примеру. Нет-нет! Бред, не буду я его так называть! Хотя…Это почти, как дать собаке кличку или точнее кролику! Линия плюс линия плюс еще одна линия и вот я уже видела очертания будущего рисунка. Конечно, из-за огромного количества линий картинка получится неаккуратной, но все может исправить цветная краска и немного «я так вижу». Не считаю я себя мега художником, но губы, которые складывались в этой картине, неожиданно легко дались мне для дальнейшего их вырисовывания. Губы не были пухлыми, вовсе нет. Такого среднего, нормального размера. Разве что нижняя губа была чуть больше верхней. А уголки верхней губы острые, аж порезаться можно. А еще такие кроличьи зубы, выглядывающие из-за губ. Стоп! Что?! Нет-нет-нет! Я не могла нарисовать его губы! Не могла! Я резко захлопнула альбом и уставилась прямо перед собой, слушая сумасшедший стук сердца. Черта с два я его нарисовала?! Но если рассуждать логически, то нетрудно понять, что из-за моих художественных способностей я запоминаю в лицах людей определенные черты, а потом непроизвольно их воспроизвожу. Да, так и есть! Когда я увидела передачу про бабочек, то потом холстов десять с ними изрисовала. Даже эскиз тату набросала, который теперь красовался на моей спине, а точнее на позвоночнике россыпью великолепных маленьких бабочек. Вот, всему есть объяснение! - Никак меня ждешь? – насмешливо произнес пришедший кролик. Я демонстративно фыркнула и, не ответив, начала запихивать альбом в сумку, чтобы он ненароком не увидел мое «творение». Я могла бы вырвать рисунок и выкинуть его или сжечь, но никогда бы так не поступила. Когда ты что-то сам создаешь, это становится для тебя настолько дорогим, что почти невозможно нажать на кнопку удалить. Ненавижу физру! Вообще физические нагрузки не мое! Конечно, когда я висела на тросе на пятом этаже и создавала графити, я не жаловалась, но там была другая история! Я люблю физические нагрузки ровно до того момента пока они мне для чего-то нужны, пока я сама в них нуждаюсь. Но когда меня заставляют что-то делать, ну там бегать, прыгать, играть в какие-нибудь спортивные игры, то я сразу становлюсь апатичной и по обычаю недружелюбной. - А ты только на язык сильна! – усмехнувшись, сказал Чонгук, останавливаясь рядом с моей тушкой, звездочкой распластавшейся на полу после первого круга. - Иди нахуй! – зло ответила я, закрыв глаза и попытавшись выровнять дыхание. Лучше бежать по темным улицам от гопоты, чем здесь! Там есть стимул, здесь нет. - Кто тебя такую злюку вырастил? - Не твое дело! – огрызнулась я, мысленно ответив на его вопрос - родители, их постоянная грызня. - Очень даже мое. Твое поведение очень негативно может сказаться на имидже школы, а я хочу выпуститься отсюда незапачканным какой-нибудь историей. - Ей богу, ты как директриса! - Завязывай со своим «крутым» поведением! – сказал Чонгук, чем реально начал меня бесить. – Думаешь, деньги все делают в этом мире?! Если хочешь быть типо блатной, крутой или как там это называется? то лучше делай это вне школы. - Твои догадки жалкие! Свали-ка, мешаешь отдыхать! - Неужели тебе так сложно попросить прощение? - За что? – усмехнувшись, спросила я, не намереваясь подниматься. - За то, что ведешь себя как… очень грубо себя ведешь! Или у вас это не принято?! Я снова усмехнулась и, открыв глаза, села на пол, смотря на него очень неприязненно, я бы даже сказала зло, но зло – это мое постоянное теперь к нему отношение. - Как паскуда? Как тварь? Чего не договорил? – я поднялась на ноги и заметила краем глаз пару любопытных, совершенно нестеснительно пялившихся на нас. Плевать на них! – Слишком правильный что ли?! Пора бы тебе уже повзрослеть! Этот мир не такой правильный, каким ты его видишь! Никто не будет перед тобой извиняться только потому, что ты сам начал и теперь жалеешь! Адьёс! - Как ты можешь так говорить с ним? – пропищала какая-то девчонка. После уроков группа Кроликообожательниц поймали меня в коридоре и начали отчитывать за мое, мягко говоря, пренебрежительное отношение к объекту их воздыханий. - Он человек, наверное, поэтому и могу, - пока еще спокойно ответила я, начиная внутри закипать. Мужик еще называется! Решает свои проблемы с помощью баб! - Он не человек! – Воскликнула прямо под ухом какая-то малявка. Я поморщилась, аж уши заложило! – Он просто бог! - Вы ненормальные! – заключила я. - Это ты ненормальная, если ведешь себя с ним так! Ты хоть понимаешь кто он? - Бог? – насмешливо предположила я. - Не только! – вспыхнула девица, оравшая больше других. – Это Чон Чонгук, Золотой макнэ BTS! - Че? – я посмотрела на нее, как на ненормальную. - Он айдол, идиотка! Да, действительно айдол! Гугл дал мне ответ на этот вопрос. Но вот на вопрос, почему он такой зазнайка он не ответил! А жаль. Теперь он меня начал бесить сильнее. Если ты звезда, это не дает тебе права быть бог весть кем и лезть в чужие дела! Мерзко зазвонил телефон. Я сделала успокаивающий вздох и взяла трубку: - Да? - Гера, милая, это папа! - О! – у меня настроение поднялось на процент выше. – Ты сегодня приедешь? - Нет, милая, извини… Настроение резко упало до нуля… - Сегодня у меня важная встреча. Я позвонил, чтобы сказать тебе – водитель останется с тобой, пока ты не закончишь учиться. А карта автоматически пополняется каждый месяц, так что можешь ни в чем себе не отказывать. - Хорошо… - бесцветно протянула я. - Как учеба, милая? Завела друзей? - Папа, ты же знаешь, что у меня не бывает друзей! - Гера, ты слишком к себе самокритична! В Гонконге у тебя были друзья. – Которые сдали меня и мое графити. – И здесь ты их заведешь! Ты уже думала о стажировке в юридической фирме Сяо? - Я не хочу быть юристом! – процедила я сквозь зубы. - Ну, милая, это, конечно, твой выбор! Но запомни, что лучше места нигде не найти, у тебя там будет постоянный доход! А ты куда хочешь? Художником? И где ты будешь выставлять свое творчество? Милая, пора бы уже серьезно подумать о будущем! - А вы с мамой серьезно думали о будущем, когда развелись и начали разрывать меня на части?! – не выдержав, закричала я. - Гера!.. Но к тому времени я уже бросила трубку, откинув телефон куда подальше, чтобы не видеть его! За окном снова началась гроза, разряды молний в этот раз были настолько сильны, что полностью освещали комнату, которую едва освещала маленькая лампа. Меня разрывала не просто злость, а обида. Обида на отца и мать, которым строго говоря, было плевать на меня. Они жили в своем замкнутом мирке и никогда меня не замечали. Не удивительно, что я была немного социопаткой, я, как и они, не хотела видеть никого за пределами своего мира. Но все пало с момента, как я пошла в школу. Здесь людей невозможно было избегать. И я придумала другой способ, который в итоге привел к тому, что я почти каждый год меняла школу. Юристом! Неужели отец не понимает, что это не мое? Что мое место там, где витает запах свежего полотна, масла, акрила! Нет, не понимает. Да и не хочет он этого понимать. И мама не хочет. А зачем? Они уже нарисовали для меня будущее и решили, что я буду в нем жить. Но я не буду. Если придется, я брошу все свое многомиллионное состояние. Деньги меня здесь вообще не держат! Злясь на отца, на мать, на себя, на весь мир, я вытащила большой холст, накидала на пол тонну баночек с краской, включила колонки на всю мощь и начала сливать весь свой стресс в картине. Я рисовала долго и зло, краска ляпала повсюду, не удивлюсь, если в итоге и мои волосы будут в ней! Я сменяла кисточки, смешивала краску прямо в ладонях, пальцами проводила по холсту, вырисовывая нужные фигуры – вела себя как одержимая, но не останавливалась до тех пор, пока в комнату не вошла одна из нанятых отцом служанок и, не выключив музыку, не окликнула меня: - Гера, к вам пришли! - Что? – я оторвалась от своего творчества и посмотрела на женщину. - К вам пришли! Говорят, что срочно. - Хорошо, я сейчас подойду, спасибо! – я взяла пачку влажных салфеток и, неаккуратно оттерев ладони, направилась к выходу. - Гера! - Да? – я обернулась на женщину. - Вам надо бы умыться, у вас краска по всему лицу и в волосах. Я улыбнулась ей: - Не буду задерживать гостя. Женщина поклонилась и удалилась, не став грузить меня дальнейшими советами. Пройдя мимо висящего в коридоре зеркала, я мельком глянула на себя и усмехнулась своему виду – я действительно выгляжу, как будто упала в чан с краской! Белые волосы отлично собрали всю радужную палитру, щеки вымазаны синим и красным, лоб желтым, белым и снова красным, в углу правого глаза разбежалась россыпь темно-вишневых капель краски. Про одежду я вообще молчу! Если сейчас попытаться оттереть все это безобразие, то будет еще хуже, поэтому я просто решила выйти к гостю в таком… необычном виде. Я вошла в гостиную, но увидела только спину гостя, расположившегося на одном из двух больших, белых диванов. - Извините, что заставила ждать, я… Я осеклась на полуслове, как только гость поднялся со своего места и повернулся ко мне лицом. Это был мать вашу Чон Чонгук… айдол… Как блять он может быть айдолом?! А директриса говорила, что в школе учатся знаменитости! - Ты… - все, что смогла сказать я. Интересно, как он узнал мой адрес? Связи айдолов? Не думаю… - А ты, оказывается, умеешь разговаривать по-человечески! – улыбнулся он своей кроличьей улыбкой. - С теми, кто заслужил, - холодно ответила я. – Что ты здесь делаешь? - Я принес тебе это, - сказал он, протянув мне – о мой бог! – альбом! Как альбом оказался у него?! Видно вопрос отпечатался у меня на лице, потому что Чонгук ответил на него: - Я нашел его в кабинете математики, когда ходил на дополнительное занятие. Там было твое имя и этот адрес. - Ты же не?.. - …смотрел его? – усмехнулся он. – Нет, но я нашел его в открытом состоянии и видел одну работу. Окей гугл, как умереть?! Я мысленно влепила себе звонкую пощечину и мгновенно взяла себя в руки. - И как тебе? - Необычно. Я подошла к нему и взяла протянутый альбом, пачкая обложку невысохшей на руках краской. - И талантливо. Я подняла на него глаза. Мои уши меня не обманываю? А зрение? Это действительно высокомерная кроличья выскочка?! - Спасибо, - отозвалась я, откладывая альбом на журнальный столик, чтобы не замарать его еще сильнее. - У меня один вопрос – почему губы? У меня сердце резко так споткнулось и чуть не упало в район пяток. В его глазах горел живой вопрос, и я на сто процентов была уверена, что это не обычный издевательский огонек. Ему действительно было интересно. Я пожала плечами: - Просто нарисовалось. Он скептически на меня посмотрел и, показав рукой на меня всю, сказал: - Судя по всей этой краске, у тебя не просто рисуется. - Наоборот, - поправила его я. – Все рисуется спонтанно. Если хочешь что-то нарисовать, не надо долго думать, придумывать. Просто садись и рисуй. Он как-то удивленно распахнул глаза, и мне стало немного неловко. Даже то, что мы гавкались с ним по поводу и без, было для меня нормально. Но стоило мне сказать такую, казалось бы, обычную вещь и я смутилась. - Гера-щи, чай готов, вы можете с гостем пройти в обеденную! Я ухватилась за эту резкую смену темы, как за спасительную. - Не хочешь выпить чаю? - С чего ты так резко стала доброй? – подозрительно спросил парень. Я закатила глаза и ответила: - Вот! Ты снова начинаешь Чон Чонгук! Это просто благодарность тебе за то, что принес мне альбом! - Ла-а-адно! - Не думал, что ты живешь в таких хоромах, - первое, что сказал Чонгук, когда мы пришли в обеденную с огромным, незанавешенным окном во всю стену за которым по-прежнему сверкала молния. Он разглядывал интерьер всю дорогу, что мы сюда шли с такими большими и по-детски наивными глазами, что я мысленно умилялась, но внешне не давала знать. Ибо пусть не наглеет, я его еще не простила! Мы по-прежнему враги! - Обычный дом, - я пожала плечами, жестом приглашая Чонгука сесть за уже накрытый стол. - Он обычный, если ты с детства окружен всем этим! Я сделала вид, что не поняла, на что он намекает, ибо ссора мне сейчас была не нужна. Я все еще не отошла от разговора с отцом… - Мне его отец купил. Кофе, чай? - Чай, пожалуйста. Я, как хозяйка дома налила ему чай из заварника. А себе бабахнула целую чашку кофе, не добавив ни капли сливок или сахара. Сейчас нужно взбодриться, а не уснуть сильнее. - И ты не принимала в покупке никакого участия? – скептически поинтересовался он, хотя по голосу было ясно, что ему не интересно. Я посмотрела на Чона и все сразу поняла. Он – обычный мальчик, которому посчастливилось стать айдолом, мечтой миллиона девочек по всему миру, он добился всего сам. В его глазах я – человек, который получил все блага жизни незаслуженно. Хотя так и есть. Все, что меня окружает, принадлежит моим родителям, а не мне. - Нет, - просто ответила я, не желая разводить розовые сопли по поводу того, что родителям на мое мнение плевать. - Как же! – ехидно протянул Чонгук, отпив из чашки. Я устало вздохнула и потерла пальцами виски, сто процентов размазывая краску по лицу еще сильнее. - Чонгук, давай на чистоту! – предложила я, впившись в него взглядом, чтобы сразу все донести. – Ты тогда невзлюбил меня, потому что телефон у меня стоит кучу баксов, кольцо, как целый супермаркет, а сумка из лимитированной коллекции. Так? Так. Ты невзлюбил меня, потому что я богата, потому что… я счастлива жить за счет родителей. Все ведь верно? Парень отставил кружку в сторону и кивнул: - Да. Так и есть. Мне не нравятся зазнавшиеся, высокомерные дети богатых родителей, которые не добились в этом мире ничего, но строят из себя бог есть что! Я кивнула ему в ответ, потому что была права и только подтвердила это. - Это не то, что ты… Я остановила его движением руки: - Я все поняла, Чонгук, можешь не извиняться и уж точно не брать своих слов обратно. Ты прав, все так и есть. Я действительно иногда веду себя слишком… по-свински. И я сожалею об этом! Парень буквально уставился на меня: - Ты… извиняешься? - Да. Я вела себя ужасно. Я была реально последней сволочью! И я извиняюсь перед тобой не потому, что ты айдол. Мне плевать будь ты хоть коронованным принцем США! Повисла тишина. Чонгук по-прежнему не отводил от меня глаз, будто не верил, что я извинилась перед ним. А потом, по-кроличьи улыбнулся и сказал: - В США нет монархов! И что мне с этим вот делать? А? Я стояла перед холстом и думала, что такое количество краски на нем мне не поднять. Но не это было главной проблемой. А то, что там было изображено, а точнее кто. Чонгук. Я вчера нарисовала Чонгука! А главное, что я не помню, как его рисовала! Я помню, что вся была в краске, но как его рисовала, не помню! Это ужасно. Похоже, я схожу с ума! Надо спрятать эту картину. Нет! Сжечь… Да-да-да! огонь все спрячет, огонь хороший, он поможет! Как ошалелая, я помчалась в гостиную и включила камин, бросив туда пару увесистых поленьев. Теперь надо суметь дотащить сюда этот холст. Может кого-нибудь попросить? Нет, нельзя. Я не должна никому говорить или показывать этого! Стыд-то какой! Взяв холст в руки, я аккуратно сняла его с подставки и облегченно поставила на пол. Он действительно очень тяжелый! И как я его потащу? Ладно, раз и взяли! Еле вытащив предмет за дверь, я столкнулась с новой проблемой – неся холст в руках, я почти и не видела куда иду. Так я спокойно могла устроить погром в доме или споткнуться и упасть… на картину… Надо быть крайне острожной! Кряхтя, обливаясь потом, тихо матерясь и идя вперед совершенно по-пингвиньи, я наконец-то втащила картину в гостиную. Отставив ее в сторону к стене, я подошла к камину, чтобы убедиться, что он способен поглотить мой позор. - Это ты нарисовала? Я резко подпрыгнула, как ошпаренная. Позади меня стоял Чонгук. Вот же ж блять! Он с открытым ртом пялился на картину, а я с открытым ртом пялилась на него и думала, что вселенная сейчас просто по полу от смеха катается! Как я его не заметила? Ну, вот как?! Блять! Просто блять! - Чонгук, - прочистив горло начала я, - это не то, что ты думаешь! Парень медленно перевел на меня глаза в которых бушевало столько эмоций, сколько только могут вместить в себя эти бездонно-карие глаза. - А что я думаю? - Я не твоя фанатка. Он недоуменно моргнул и сказал: - Прости? Я уверенным шагом пошла к картине, не намереваясь отступать от своего плана по ее сжиганию. - Я нарисовала ее не потому, что я твоя фанатка, Чонгук. Это просто… просто нарисовалось и все! - Я об этом даже и не думал, - сказал кролик, переводя взгляд с картины на меня и обратно. - Зачем ты пришел? – решила перевести я разговор в другое русло, попутно отнимая холст от стены. - Что ты собираешься с ним делать? – с сомнительными нотками в голосе, спросил Чонгук, игнорируя мой вопрос. - Собираюсь ее сжечь! – ответила я, снова прислоняя холст к стене, и разминая порядком затекшие руки. - Стой! – неожиданно парень оказался рядом со мной и решительно положил свою руку на мою, которой я сжимала край картины. Я недоуменно посмотрела на него. Чертов кролик был выше меня на две головы и мне не удобно было смотреть на него, стоя так близко – шея затекала. В глазах Чонгука горела пламенная решимость не дать мне осуществить задуманного. - Почему это? – спросила я, очень красноречиво посмотрев на его руку на моей. Но он намека не понял! - Зачем ты хочешь ее сжечь? - Ты сегодня собираешься ответить хоть на один мой вопрос! – возмутилась я. Чонгук прожег меня взглядом, надеясь заткнуть, но не вышло. - Хей, Чонгук! Не наглей! Может, я и попросила у тебя вчера прощение, но сейчас ты по-настоящему нарываешься! Парень сделал один успокоительный вздох и сказал: - Ответь, пожалуйста, на мой вопрос – почему ты хочешь ее сжечь? Я открыла рот, чтобы ответить и закрыла. А почему? Потому что нарисовала парня, с которым мы цапались, как кошка с собакой? Потому что этот самый парень оказался айдолом? Потому что… он мне нравится? Нет-нет-нет! Последний вариант в пролете вот сто процентов! - Потому что картина плохо вышла, - соврала я. - Врешь! Я полыхнула на него глазами: - Потому что нарисовала тебя! - И что в этом плохого? Действительно! Действительно… - Не знаю. Неожиданно Чонгук убрал свою руку с моей. - Не сжигай ее, пожалуйста. Я посмотрела в его глаза. Он совершенно остыл и, я бы даже сказала, был немного в смятении. Хотя здесь в смятении должна быть я. - Если не хочешь видеть ее в своем доме, то я могу ее купить! Я дам тебе столько, сколько скажешь! Я смотрела на него, как на идиота. Как можно купить человека с деньгами за деньги?! - Мне не нужна твои деньги, - ответила я и сама убрала руку с картины. – Если хочешь, забери ее просто так. - Правда? Я кивнула, наблюдая за тем, как в его глазах снова вспыхивает это загадочное пламя. - Знаешь, зачем я пришел? – Я отрицательно мотнула головой. – Чтобы извиниться. Я замерла в ступоре, думая, что ослышалась. - Это я должен был первым извиниться, а не ты. Ты не сделала ничего плохого, чтобы вызвать мой гнев. Это я начал эту войну. Прости, пожалуйста! Я поймала его бушующий взгляд и ответила: - Я на тебя не в обиде. - Гера, почему ты отказала семье Сяо?! – гремел в трубке голос отца. Я поморщилась и ответила: - Я не обязана идти работать туда, когда сама этого не хочу! - И это твоя благодарность?! Ты хоть знаешь, что с твоей «великолепной» репутацией тебя никуда не возьмут?! Это был твой единственный шанс! - Мне этого не нужно, папа! - А чем ты собираешься зарабатывать на жизнь?! Будешь торговать в переулке своими картинами за кусок хлеба?! - Если придется, то буду! – начала злиться я. - В таком случае, можешь просто сразу уходить из дома! - Намек понят! – ответила я и бросила трубку. Уйти из дома? Будто я не жила два месяца с бездомными ребятами, пока мои предки не вспомнили, что у них есть дочь! Сеульские бродяжки отличаются от тех, что приютили меня в Гонконге. Конечно же, они при первой встречи отнеслись ко мне неласково. Но и жизнь у них не сахар. Но все это негативное отношение к моей только что упавшей на дно жизни персоне меняется, когда я начинаю рисовать. Не знаю магия ли это кисти (моих пальцев) или чего-то еще. Но бездомные сразу стали относиться ко мне, как к одному из своих. Весь их негатив, обида на жизнь уносилась прочь при виде просто одного – как я рисую. Я жила в старом, разрушенном доме на краю Сеула уже почти две недели. Не знаю, искали ли меня, да и плевать мне на это было! Дом принадлежал Корню, который был всего на три года меня старше, но при этом уже имел целую сеть ворующей мелкотни. Не сказать, что их занятие я одобряла, но не мне их осуждать! Корень, как увидел мое творчество, сразу сказал, что будет доставать мне краски и бумагу, чтобы я не прекращала рисовать. Он был не плохой парень, он не отбирал у меня картины и не продавал их, я сама ему это предложила. Деньги мы делили пополам, потому что именно его ребята мерзли на сеульских улицах в попытке продать никому не нужный товар. Когда я в очередной раз расписывала стены дома в надежде сделать его немного более позитивным и радостным, ко мне пришел Корень и обрадованно сообщил, что одна местная компания (я не спрашивала, что за компания, ибо хотела еще по ночам спокойно спать!) увидела пару моих картин и предлагает поработать на них. Заказ не сложный – всего-то разрисовать огромный забор различными современными картинками. Я бы, конечно, начала сомневаться в легальности этого дела, если бы не знала, что именно этот забор являлся легализованной зоной для занятия графити. Короче, я согласилась, потому что деньги были нужны, еда у нас появлялась раз в неделю и исчезала тут же, поэтому большее количество времени мы голодали. Не сказать, что я к этому не привыкла – еще как привыкла! – но голод все равно чувство крайне неприятное. На следующий день я пришла на место встречи с человеком, который обязывался дать мне материал для рисования и объяснить общую концепцию всего того, что я должна была нарисовать. Надо сказать, что за это время вид у меня стал еще тот! Мало того, что я похудела сильнее обычного, так еще и побледнела почти до мертвенного цвета. Никакой косметики я не использовала, но этого мне теперь и не надо было. Вода горячая в доме была и на том спасибо! Из одежды на мне были джинсы, которые я взяла с собой, не по размеру большая темно-синяя футболка девушки корня, которая отдала ее мне, потому что вещей я из дома не взяла! А армейского типа куртка была куплена мною после особо удачной продажи картин. Это была моя первая и последняя на данный момент покупка. Вещь эта была мне нужна, ибо погода начала очень сильно портиться, а в доме, продуваемом сквозняками, можно было спокойно заболеть. И вот, я в таком откровенно бродяжничьем виде появилась на встрече с заказчиком. Он, конечно, вначале мне не поверил, но потом я сказал, что я от корня и все пошло более или менее хорошо. Мужчина все равно косился на меня, как на знатную воровку и явно не хотел оставлять сумку с баллончиками краски, но в итоге сдался и, объяснив концепт рисунков, умотал на крутой тачке. Угадайте концепт! Хах! Молодость! Концепт – молодость! Смешно, потому что именно этот мотив заставил меня уйти из дома и начать весь этот цирк с самоопределением в мире. Разложив все баллончики по нужным мне цветам и в нужном порядке, я начала забеливать стену с какими-каракулями, когда-то бывшими цветами, белой краской. Да, работка выпадет кропотливая! Но за нее и платят вроде бы неплохо! Мысленно поставив себе галочку попросить Корня, чтобы прислал ребят забелить здесь все, иначе я не смогу выполнить работу в срок, я начала ждать подсыхания краски, чтобы набросать хотя бы за сегодняшний день эскиз. Мне всего дана неделя, чтобы разрисовать три довольно таки большие стены. Я решила, что если не буду успевать, то буду и ночью здесь торчать, благо фонари есть! Я рисовала долго, до боли в руках из-за попыток достать самого верха стены. Сползающую краску пришлось удерживать мелками, которые завтра еще придется закрашивать повторно. Все тело ломило, хотелось спать, но больше есть, однако осознание того, что в доме ни крошки хлеба, заставляло несколько поубавить пыл от возвращения обратно, после трудного дня. Но на сегодня я действительно закончила. Силуэты парней и девушек, весело отплясывающих на берегу пляжа, были отлично различимы даже несмотря на то, что почти и не были прорисованы. Это мое первое видение молодости – веселье. Второе – это разочарования и беды, поджидающие в этом мире. А третье – желание поработить мир, заявить о себе, идти против системы. Это то, что я отражу в своих картинах. Надеюсь, заказчик будет доволен. За следующие два дня «бригада» Корня по-настоящему хорошо отбелила для меня остальные стены. Через того же Корня мне передали еще баллончики с краской, потому что именно краски мне и не хватало, приходилось смешивать цвета, выходить из положения, пока не прислали еще. И наконец, я за два дня закончила свою первую картину. На утро я встала намного раньше, чтобы подправить первую картину, которая точно в некоторых местах подтекла и начать вторую. Работа шла хорошо, день был довольно не плохим, холод почти не чувствовался, особенно когда ты ошалело носишься то с одним, то с другим баллончиком краски, а потом еще пытаешься быстрее провести линию мелом, чтобы все к чертям не поплыло! - Хорошая работа! – неожиданно крикнули мне, и я чуть не свалилась маленькой табуретки, любезно предоставленной Корнем, чтобы легче было дотягиваться до верха. Я обернулась, чтобы посмотреть кто это. Оказалось, что позади меня остановилась та самая крутая картина, а окликнувшим был человек, который объяснял концепт. Чуть поклонившись, я ответила: - Спасибо! Теперь в его взгляде не читалось недоверие, там было восхищение и признание поражения. Похоже, он не рассчитывал, что бродяжка сможет нарисовать что-то подобное! - Я вас недооценил, признаюсь! – вслух сказал мужчина. Я сдержанно улыбнулась, смахивая с лица пряди упавших волос и размазывая по лицу и по волосам красную краску. - Мы проведем здесь небольшую съемку, надеюсь, что это вам не помешает. Я пожала плечами и ответила: - Если не будете ничего трогать, то все отлично. Мужчина кивнул и, бросив еще один взгляд на картину веселящихся на пляже ребят, развернулся к машине. Я отвернулась и продолжила работу. Мне, конечно же, интересно, что сейчас там начнется, но больше мне интересно закончить сегодня хотя бы эскиз этой картины, а лучше начать ее сегодня же раскрашивать. Всего через минут десять позади меня раздалась музыка, льющаяся наружу из колонок, но не машины. Скорее всего, это были переносные колонки, которые обычно используют для передвижных выставок. Я на мгновение обернулась, чтобы подтвердить свое предположение и, увидев большую черную машину, снова отвернулась. С музыкой хоть веселее будет! У меня ж теперь и телефона нет. Постепенно позади меня стали подъезжать еще и еще машины, становилось все шумнее и шумнее. Мне это, правда, не мешало, но стало как-то неловко от того, что на мою работу пялились. Я, конечно, не смотрела кто, но у людей есть способность чувствовать, когда на тебя смотрят! И мне это не нравилось… - Мои похвалы вам, художник! – раздалось почти рядом. Я повернула голову в сторону недавно доделанной картины и увидела парня, разглядывающего мое творение. Он был высоким, с копной темно-каштановых волос и красивыми карими глазами. Вообще он выглядел, как сказочный принц из диснеевских мультфильмов. Только это была корейская версия, и версия эта была широкоплечая и явно знающая себе цену. - Спасибо! – сказала я, снова заправляя выбившуюся прядь волос за ухо. Парень обернулся на меня и на секунду обомлел, как громом пораженный. А потом очень медленно открыл рот и сказал: - Девушка, вам говорили, что вы очень красивая? Я усмехнулась и потрясла баллончик: - Подкат засчитан, но идите обрабатывать другую почву! - Еще и язвительная! Я отвернулась, чтобы дать ему понять, что разговор закончен и продолжила рисовать. Целую минуту я провела в относительном спокойствии, но потом рядом со мной, а точнее с первой картиной столпилась группа ребят, наперебой восхищающихся графити. Мне было лестно, честно признаться. Но сейчас я бы предпочла остаться одна и доделать эскиз в тишине и спокойствии. Естественно, никто мне этого не дал! - Художник, это просто великолепно! – начало раздаваться из толпы. - А вы можете и меня так нарисовать? - Нет, зачем ей тебя рисовать, балбес! - У нас концепт не для твоей рожи! - А вы долго ее рисовали? - А вы где-то этому учились, да? И так далее и в том же духе. Я предпочитала не отвечать, чтобы от меня просто отстали, но голос, произнесший: - Мой знакомый художник не хуже рисует! – заставил меня обернуться и буквально прирасти к земле. Это был Чонгук. Мы встретились глазами и почему-то резко повисло молчание. В его глазах читался шок, недоумение, радость и злость. И я не знаю, каких эмоций там было больше! Я же боялась пошевелиться, словно если я двинусь, то меня тут же схватит притаившийся где-то хищник! - Чонгуки, ты ее знаешь? – спросил миловидный парень, небольшого роста с прекрасными щечками. - Гера… - проигнорировав вопрос одногруппника, выдохнул Чонгук. Я уже мысленно избила себя дубинкой раз десять, чтобы выйти из этого ступора и взять себя в руки! Но нагловатая маска на лице все равно получилось кривоватой. - Давно не виделись! – сказала я, молясь о том, чтобы он не услышал, как дрожит мой голос. - С того момента, как ты сбежала. - А! это та самая!.. – сказал парень с прекрасным низким голосом, но его заткнул широкоплечий и, бросив на ребят многозначительный взгляд, заставил оставить нас одних. Мне хотелось крикнуть этому принцу, чтобы он не делал этого! Чтобы не оставлял нас вдвоем! Но я только открыла рот, чтобы высказать мысли в слух, как встретилась с гневным взглядом Чонгука и заткнулась. А чего это он собственно злится?! - Значит, вот чем ты занимаешься, - слишком спокойно протянул парень. Я сделала успокоительный вздох и ответила: - А разве тебя это должно волновать? - Нет. – Быстро ответил Чонгук. – Конечно же, нет. Это твоя жизнь, ты ею сама распоряжаешься. Захотела бросила школу, захотела ушла из дома, а захотела и бросила… Он резко замолчал и сжал руки в кулаки. - …меня! – резко выпалил парень и уверенной походкой двинулся ко мне, сверкая глазами. На мгновение мне стало страшно, потому что он явно был не в себе! Я сделала пару шагов назад, но позади была лишь стена, к которой он меня прижал не совсем ласково! - Ты что себе… - Молчи! – прорычал над ухом Чонгук, дыша так глубоко, что у него грудь ходуном ходила. – Просто молчи! Ты нарисовала ту картину, потому что я тебе нравлюсь, потому что ты думала обо мне, когда ее рисовала. И знаешь, что?! Ты мне тоже черт побери нравишься! - Чонгук, ты не в себе! – попыталась я отстранить парня, но не тут то было. Парень совершенно спокойно перехватил мою руку и прижался своими губами почти вплотную к моим. Ситуация у меня была незавидная – не выбраться ни с одной стороны, потому что сил мне этого сделать не хватит! А он явно спятил! - Я не в себе все те две недели, что ты не появлялась в школе. Я был у тебя дома, но мне сказали, что ты пропала. Я каждый день тебя искал! Его губы почти прикасались к моим пока он говорил, опаляя меня своим дыханием. - Чонгук, не надо! Но было поздно. Он настойчиво вжался в мои губы своими и прикусил мне нижнюю губу. Я ахнула и он, воспользовавшись этим, проник языком ко мне в рот, делая поцелуй долгим и таким тягучим, как мед, что я все-таки растаяла и позволила ему поцеловать себя. - Твои родители тоже тебя ищут, - сказал Чонгук, потягивая свой чай. Мы сидели в кафешке, неподалеку от места моей работы. Я ела уже вторую порцию чачжанмена и все еще не чувствовала, что насытилась! Чонгук уже отснял все свои концепт-фото, которые были у него запланированы и сразу же потащил меня сюда со словами: «Не будешь есть по-хорошему, я тебя, как ребенка с ложки кормить буду!» - Я не думала, что им будет хоть какое-то дело, - пробурчала я, даже не поднимая на кролика глаза. После поцелуя, я, вроде бы, должна вести себя в его адрес более сдержанно, но как-то у меня не получалось. Его прозвище Кролик у меня надолго останется в голове! - Ну, у них же пропала дочь… Я мотнула головой и все-таки посмотрела на Чонгука. Он выглядел несколько озадаченным. Я пояснила: - Мои родители в разводе. Они не живут друг с другом, а из-за того, что я не могу выбрать одного из них, то они еще и не живут со мной. Я живу одна. Ту квартиру купил мне отец, и с чувством выполненного долга свалил подальше. Моя мать так ненавидит отца, что ни за что не хотела приехать ко мне сюда. Если ты думаешь, что моя жизнь лафа, то вот тебе правда. Моим предкам плевать на меня, на мое мнение, на мои желание. Главное, чтобы я не доставляла проблем и жила себе тихо, а лучше работал в какой-нибудь юридической фирме подальше от их глаз! - Прости! – все, что сказал парень. - Ты-то тут причем?! – усмехнулась я, продолжая поглощать лапшу. - Я думал, что вы – «золотые дети» - купаетесь в роскоши, не зная бед. Потому отчасти тогда тебя доставал. Прости, пожалуйста! - Забудь! – сказала я. – Я больше к ним не вернусь, я не хочу, чтобы кто-то распоряжался моей жизнью. - Будешь продолжать рисовать графити за гроши? - Ну, надо же с чего-то начинать! – улыбнулась я. - Из нас двух, ты самая сумасшедшая! - Это потрясающе! Ваши картины просто великолепны! - восхищались посетители выставки, каждый из которых считал долгом подойти ко мне и сказать это лично. - Спасибо! - улыбаясь, отвечала я всем, чувствуя, как радость переполняет меня с головы до пят. Наконец-то я это сделала! Наконец-то я открыла свою собственную галерею! Пять лет вкалываний и я добилась этого - признания! - Они от тебя в восторге! - пропел над ухом знакомый голос. Я улыбнулась и, не оборачиваясь, ответила: - Один человек однажды сказал мне, что ценит людей, которые всего добились сами. Пришлось потрудиться, чтобы этот человек увидел, что и я добиваюсь всего сама! Чонгук развернул меня к себе и впился в меня внимательным взглядом. - Ради меня не стоило таких жертв! Я с улыбкой провела по его гладкой щеке и сказала: - Стоило. Он попытался меня поцеловать, но я стрельнула в него глазами: - Здесь люди, Чон Чонгук! - Но ради меня! - улыбаясь, попросила кроличья морда. Я усмехнулась и быстро чмокнула его в щечку: - Ради вас, все, что угодно! «Навсегда! Я запомню тебя навсегда!» - мысленно почти орал Чонгук стоя в пустой квартире и глядя на нарисованную десять лет тому назад картину, глядя на собственный портрет. Та, что нарисовала его, больше никогда не улыбнется ему, не съязвит в своей обычной манере, не будет ходить по дому чумазым разноцветным единорожком, не скажет с усмешкой: «Кролик!» Ничего этого больше никогда не будет. Он остался один в этом мире, а она его покинула. Покинула такой яркой, незаурядной личностью, звездой, настоящим художником! Все, что ему осталось на память от нее это кольцо на безымянном пальце правой руки, которое она купила в каком-то странном магазинчике в Гонконге, в который Чонгук бы никогда не зашел; и эта картина. Конечно, у него была целая мастерская ее работ. Но… Ни одна картина не сравнится с той, что она когда-то создала, когда бесповоротно влюбилась в него. А теперь ее нет. «Навсегда! Я запомню тебя навсегда!»