Пять раз, когда Чуя забинтовывал Дазая, и один раз, когда было наоборот

— Ты поменяешь мне бинты? Чуя удивленно поднимает бровь: Дазай никогда прежде не обращался с такими просьбами. Хотя, вероятно, дело в том, что их отношения стали другими. В них появилось больше доверия, больше заботы, когда они стали жить вместе. — Нашел врачевателя. Дазай делает шаг в сторону ванной, но Чуя спохватывается: — Я поменяю. Если объяснишь как. — Ты прелесть. — Дазай расплывается в улыбке. — Грязные снял — чистые намотал. Все просто. — А обработать раны? — Чуя разматывает бинты, в земле и пятнах от травы после сегодняшней перестрелки с полицией. Под ними не оказывается свежих ран — только множество старых шрамов. — И как это понимать? Почему ты заматываешь руки? — О, людям не нравится смотреть на мои порезы. А мне не нравится видеть их осуждение. — Носил бы одежду с длинными рукавами. — Тогда я буду забывать... — Что? Что забывать? — Что у жизни нет смысла. Чуя отвешивает ему пощечину и приставляет к его горлу с невероятной скоростью выхваченный нож. — Я твой смысл жизни. Вопросы есть? *** — Какого черта, Дазай? Чуя хватает его за руку. На ней свежий порез, набухающий темной кровью. Дазай что-то прячет за спиной. Чуя даже догадывается, что именно: лезвие или нож. Капля крови срывается с руки и пачкает белый кафель в ванной. Чуя переводит взгляд с нее на улыбающееся лицо Дазая. — Ты дебил или да? — Не сердись. — Лыбится он. Говорит: "Не сердись". Придурошный, ненормальный, больной на всю голову... — монотонно причитает Чуя, а потом срывается: — Как мне предлагаешь относиться к тому, что ты в любой момент можешь сдохнуть?! Мне больно и страшно, Дазай! Вслед за каплей крови на кафель падает слеза Чуи, его трясет от нервов. Дрожащими руками он ищет аптечку, обрабатывает рану и забинтовывает Дазаю руку. Дазай молчит. Пристыженно ли? — Работа мафиози не такая нервная, как отношения с тобой. Когда-нибудь этого напряжения я не выдержу — и свалю, — грозится Чуя. — Понял. Пока мы вместе — ни-ни. К огромному облегчению Чуи, Дазай не говорит: "Тогда нам лучше расстаться". *** — Нехило тебе досталось, а? Чуя заваливается на больничную койку рядом с Дазаем. Дазай разворачивается, чтобы лучше видеть его: один его глаз здоров, а второй с огромным фингалом и почти не открывается. — Давай сделаем тебе повязку на глаз — будешь пиратом? Йо-хо-хо, и бутылка рома! — Я говорил тебе, что чувство юмора у тебя так себе? — Раза четыре за текущую неделю. Они привычно пререкаются, хотя оба порядком поволновались друг за друга из-за недавнего боя с целой пятеркой одаренных. Пятеро против них двоих — это не шутки. "Двойной черный" справился, правда, без ранений не обошлось. Дазаю повезло в этот раз меньше. — Перевязка, — объявляет завербованный "Портовой мафией" доктор, когда Чуя только-только в порыве нежности берет Дазая за руку. — Не мешай, — рявкает Чуя. — Пойди вон. Сам справлюсь. — Чуя выхватывает у него поднос с перевязочными материалами и антисептиками. — Он просто душка, да, доктор Кавабата*? — посмеивается Дазай, а доктор уходит, проклиная тот день, когда его жена вздумала повеситься, оставив его с тремя детьми, для содержания которых ему пришлось согласиться работать на мафию. *** У Чуи, напившегося вина под завязку, расфокусированный взгляд и несогласованные движения. Тем не менее он старается изо всех сил, забинтовывая Дазаю порезанный палец. На кухне бардак: мука рассыпана, орехи сгорели, масло давно растаяло, растеклось и испачкало полотенце, в пиале с разбитым яйцом полно кусочков скорлупы. Еще и порезаться умудрился, просто открывая ножом пакет сахара. Знал бы Чуя, что Дазай на кухне — настоящая катастрофа, ни за что не подпустил бы его к готовке, а заказал бы какой-нибудь еды с доставкой, как он и делал обычно. — Недор... недоразумение, — бурчит Чуя. — А? — Ты — недор... — А ты в стельку пьян. — И это хор-рошо: не исгуп... не испугаюсь попробовать твою стряпню. Чуя слюняво чмокает Дазая в губы, а напоследок еще и шлепает его по заднице. А затем моментально проваливается в сон. Когда он просыпается, в квартире аппетитно пахнет выпечкой. — Ты кухню здесь не сжег? — Чуя вваливается в кухню и видит Дазая, попивающего кофе с яблочно-ореховым пирогом, который выглядит не только съедобно, но даже симпатично. И так везде чисто, как не было даже при их заезде в эту квартиру. Чудеса да и только. — Сколько лет я спал, что ты научился готовить? И лишь забинтованный палец Дазая свидетельствует о том, что прошло каких-то несколько часов. *** Чуя в таком гневе, что готов Акутагаву на тот свет отправить за то, что он посмел напасть на Дазая, в очередной раз его ударившего. Акутагава — юноша не глупый и Расемоном атаковать Дазая не стал, понимая, что вреда он ему не причинит. Поэтому направил Расемон на стоящий рядом шкаф с бутылками вина. Чуя замахивается утяжеленным своей способностью кулаком. Он попадает точно в грудь: Акутагава еще не достиг того уровня, чтобы предупредить молниеносный выпад более опытного и ловкого Чуи. Готовится ударить во второй раз — таки выбить всю дурь из его башки, — но слышит стон позади себя и спешит Дазаю на помощь. Когда Чуя вытаскивает его из-под досок и осколков стекла, Дазай весь в красном, и не ясно, где кровь, а где вино. Чуя натурально рычит. Он давно не был настолько зол. За любовника и немного за вино, за тридцать восемь бутылок его прекрасной коллекции. — Сбежал, вот мерзавец. — Чуя срывается на ноги, чтобы догнать Акутагаву, но Дазай хватает его за штанину. — И правильно сделал. Не трогай его. Акутагава способный мальчик, он нужен "Портовой мафии". — Да срать я хотел на мафию, он ранил тебя! — Он постоял за себя, как и должен был. Остынь. Дазай улыбается, хотя по его лицу от кромки волос стекает красная дорожка. Чуя целует его в висок. Вино. Итальянское, из винограда сорта Корвина. — Встать можешь? Давай, нужно тебя осмотреть. Чуя берет Дазая за запястье, чтобы помочь подняться, но Дазай резко одергивает руку. В его руку впился осколок стекла. — Убью подонка, — снова сердится Чуя. — Тронешь его — я уйду от тебя. Чуя открывает рот, чтобы возмутиться, но Дазай спешно меняет тему: — Осмотри меня. Мне раздеться, доктор Накахара? — Сейчас, притащу аптечку. Он стал настоящим асом в оказании первой помощи. С таким-то вечно раненным любовником. *** Дазай вытаскивает из ноги Чуи острый кусок металла. Чуя откидывается в кресле, его лицо приобретает равнодушное выражение. Ну, почти. От Дазая не укрывается едва различимое напряжение мышц, когда он выдергивает пинцетом очередной кусочек металла. — Ублюдок. — Я сделал тебе больно? — Я о том эспере. Каких-то полчаса назад Чуя дрался с одаренным со способностью металлизации любых предметов. Дазай поздно подоспел, к тому времени острые металлические пластинки, некоторые с зазубринами, уже вспороли ткань брюк Чуи и впились в его ногу. Дазай вытаскивает последний кусочек в форме листа гинкго. Тщательно обрабатывает рану антисептиком, забинтовывает ногу. Он бы с радостью отправил Чую к доктору Кавабате, чтобы исключить наверняка возможность инфекции, но тот, увы, несколько дней назад покончил с собой, отравившись газом, да и через час им нужно быть на другом конце города, принимать контрабандное оружие. — Давай-ка я попрошу Мори заменить тебя кем-то. — Из-за пары царапин? Я не неженка. Чуя бодро вскакивает с кресла, скидывает испорченные штаны, роется в своем гардеробе. Дазай подходит к нему, кладет руку ему на задницу, которая всегда приковывает его взгляд, просовывает большой палец под резинку его трусов. — Опоздаем, Дазай, — предупреждает Чуя. Дазай его игнорирует, прижимается к нему, целует в шею. — Давай попросим Мори заменить... — Нет. — ...Заменить нас сегодня "Черным ящером".