Когда ты называешь меня «мамочка».

      После очередной вечерней прогулки в приятной компании друзей из агентства, Ацуши вернулась домой. Если ещё недавно, когда они все вместе сидели в кафе, наблюдая за тем, как Танидзаки задувает свечи на праздничном торте, было весело и усталости совсем не чувствовалось, то сейчас Накаджима валилась с ног. Всё-таки, без алкоголя там тоже не обошлось. Да и за весьма активный день она сильно вымоталась, отчего, придя домой, сил хватило лишь на то, чтобы снять одежду и окунуться в ванну, наполненную горячей водой, прикрывая глаза и расслабляясь.       В голове вяло то появлялись, то исчезали мысли, которые особо не имели значения. Будто мозг девушки устал так же, как и её тело. Ацуши клонило в сон, но эти самые раздумия переплетались во что-то неясное, состоящее из обрывков воспоминаний и идей, совершенно не имея ни чёткости, ни смысла. Каким-то чудом в это разнообразие мыслей вплелся момент, который девушка запомнила особенно ярко: Накаджима как обычно сидела одна в кафе и пила чай с бергамотом, но когда дверь открылась, сердце словно пропустило удар — в дверях стояла всему агентству известная Акутагава Рюноске. Пройдясь по залу и выбирая столик, девушка, почему-то, приметила тигрицу, с усмешкой садясь напротив нее и заказывая себе капучино. Ацуши тогда отметила то, как хорошо на ней смотрится повседневная одежда: черный кардиган, свободная юбка и простая белая рубашка. Ключицы были немного открыты и привлекали внимание…       «А что, если бы Акутагава сейчас была здесь? Прямо здесь, в этой ванне. Она бы наверняка без сомнений и неуверенности устроилась на моих коленях, откидывая голову на плечо. У Рюноске, скорее всего, очень мягкие волосы», — думала девушка, продолжая фантазировать: Рука Ацуши скользнула бы по ноге Акутагавы, через низ, сгибая ее в колене, затем поглаживая одними пальцами внутреннюю сторону бедра. Обе девушки вздыхают, их тела так расслаблены из-за горячей воды, — тигрица представляет всё слишком живо и реалистично.       «Нет-нет-нет, она так не поступит. Её, в конце-концов, больше интересует Дазай-сан. Вряд ли Акутагаву сможет заинтересовать девушка, но тот случай в кафе почему-то даёт слабые надежды. Значит… Есть шанс покрывать шею, руки, бедра поцелуями, давая понять, что она принадлежит только мне?» — блаженно представляла она.       Пол в коридоре тихо скрипнул, но даже в ванной это должно было быть слышно. Девушка предпочла не обращать на это внимания, точнее, она даже не услышала этого. То ли она настолько пьяна, то ли…       Картинка расплывается, а на место нее приходит другая, более яркая: Взгляд двухцветных глаз падает на весьма хрупкое на вид тело. Девушка сначала медленно проводит своим пальчиком по щеке, приподнимая чужой подбородок, подмечая, какая же у мафиози светлая кожа. Проводя ноготком по шее вниз, по плечу, целуя выпирающие ключицы, цепляя пальчиком лямку бюстгальтера и спуская её. Накаджиме нравится реакция партнёрки, которая пытается скрыть своё смущение тем, что прикрывает глаза челкой, но она же сама понимает, насколько это бесполезно, ведь яркие глаза Ацуши отслеживают каждое ее движение.       Рюноске вдыхает через нос, достаточно глубоко и нечасто, чтобы не раскрывать себя, хотя, это скорее уже привычка, чтобы привести сознание в норму. Но возбуждение сильнее, поэтому мафиози тихо, но стонет (это пока что тихо, Ацуши уверена в себе и своих силах).       Черная свободная юбка задирается, а чулочки сползают чуть ниже колена. Акутагава ничего не может поделать, ведь тело ей не подчиняется, сейчас у него один хозяин, точнее хозяйка — светловолосая девушка из детективного агентства, у которой нереально прекрасные глаза.       На шее девушки застёгивается ремешок. Ацуши наконец слезает с девушки, садится в кресло, закидывая ногу на ногу и подпирая щёку кулаком; немного в шутку говоря «скажи „мяу“, солнышко». Как всегда дразнящий и манящий взгляд, что заставляет подчиняться. Акутагава приподнимается на локтях и смотрит на Накаджиму.       — Давай, малышка, покажи мне своё прекрасное тело: разденься, — с улыбкой произносит Ацуши, будто бы эти слова она говорит по несколько раз в день, но кто ж знает, может это и правда так.       «Малышка». Боже, как это сладко и возбуждающе звучит. Девушка ведь и правда иногда хотела так обратиться к мафиози, а сейчас в собственных фантазиях даёт себе разрешение. Это её мысли, их никто не услышит, так ведь? Это её квартира, в ванной никто не появится из ниоткуда, поэтому рука спускается от груди к ногам, оглаживая коленки и поднимаясь затем к промежности…       На кухне щёлкает чайник, слышен знакомый звук, когда кружку ставят на стол. Знакомый голос напевает привычную и очень родную мелодию, именно из-за нее Накаджиму и тянет дальше в свои фантазии.       Рюноске отвечает кивком, стягивая с себя чулки и откладывая их в сторону, потом вставая на колени и расстёгивая молнию юбки, которая самостоятельно спадает с бёдер к коленям. Акутагава встаёт, поворачивается к партнёрке спиной, спуская рубашку с плеч и скидывая её на пол.       — Нижнее белье тоже, солнышко, — довольно добавляет Накаджима.       …нервный вздох. Ацуши даже не представляла, что думать о подобном может быть так приятно. Все нормальные девушки хотят встречаться с парнями, ходить с ними на свидания, делать совместные фотографии, но Накаджиме куда больше нравится идея сделать подобное с Акутагавой в реальности. Нет, даже больше, она хочет, чтобы фантазии стали реальностью.       Рюноске послушно расстёгивает замочек, спускает с плеч лямки, после чего снимает лифчик и откладывает туда же, где и все остальные вещи. Закусив нижнюю губу, забывая на секунду как дышать, девушка оттягивает резинку трусиков, спуская их вниз. На ней остался только «ошейник».       — Повернись, малышка, — приказывает Ацуши, убирая ногу с колена. Акутагава смущённо прикрывает руками грудь и поворачивается, получая хмурый взгляд. — Убери руки, — добавляет светловолосая.       Коленки немного дрожат, но они дрожат не от холода, не от страха, а от возбуждения. Руки покорно опускаются за спину девушки, которая щипает себя за бедро, чтобы успокоиться. Она немного трётся бедрами друг о друга, стараясь простимулировать клитор.       — Хорошая девочка. А теперь подойди и сядь ко мне на коленки, дорогая, — протягивая руку к Рюноске, спокойно произносит Накаджима, улыбаясь так, будто бы ребенку несут сахарную вату.       Небольшими шажками в одну линию, мафиози достаточно быстро преодолевает это расстояние, упираясь ладонями в подлокотники, ставя сначала одну ногу, а после и вторую по бокам достаточно тонких бёдер партнёрки. Девушка послушно садится на колени и смотрит на немного завивающиеся прядки волос Ацуши, на её яркие двухцветные глаза.       Накаджима кладет одну ладонь на грудь Акутагавы, чуть сжимая ее, зажимая между пальцев сосок. Девушка сильнее сжимает подлокотники, пытаясь свести колени, но ее ноги уже прижали к краям кресла бедра тигрицы.       — Малышка, скажи, тебе нравится? — спрашивает Накаджима, так хитро улыбаясь, зная ответ, но желая услышать его от своей девочки.       — Д-да… — с дрожью в голосе выдавливает Рюноске, после чего добавляет. — Очень нравится, мамочка…       Божечки, «мамочка», это же совсем выходит за рамки приличия. Они почти ровесницы, но это так сильно возбуждает, что Ацуши стонет «Назови меня мамочкой, малышка», сильнее надавливая на свой клитор, средним пальцем поглаживая вход в своё тело. Накаджима буквально тает в своих мыслях, она хочет больше, чтобы (её) девушка сейчас зашла в ванную. Можно даже без стука.       На лице Ацуши такая невинная улыбка, в которой четко видна радость, такая детская. Накаджима тянет за «ошейник» на себя, припадая к чужим губам, облизываясь. Руки Ацуши устраиваются на талии брюнетки, она нежно проводит губами ниже, спускаясь к ложбинке, после медленно смещаясь правее, поглаживая кожу языком.       Тигрице нравится то, что у Акутагавы проколот сосок. Ей это кажется красивым, очень красивым, что иногда девушка не может удержаться и говорит это вслух. Она в который раз играется с серёжкой на соске языком, а Рюноске стонет, стонет, пытаясь сдерживаться, но стоны все равно срываются с искусанных губ. И Ацуши это нравится-нравится-нравится, она приходит от этого в восторг, чуть оттягивая серёжку на себя и спуская одну руку к промежности, касаясь внутренней стороны бедра и одними только пальчиками медленно проводит вверх.       Для Накаджимы мафиози не просто девушка, это идеальная девушка: тонкие и достаточно длинные ноги, острые плечи и колени, суставчатые пальцы, бледная кожа и глаза. О, эти тёмно-серые глаза…       Ацуши самой неловко от того, каким образом она представляет Акутагаву, какой покорной ее делает, ведь на самом деле мафиози не любит подчиняться правилам или приказам. Если бы Рюноске и согласилась на подобное, то, скорее, всё было бы наоборот: тигрицу грубо закинули на кровать, прижимая плечи и страстно целовали, не давая вырваться, заставляя подчиняться и принадлежать.       Накаджима прикрывает половину лица свободной рукой, стараясь быстрее отогнать все эти мысли. Но…       …Акутагава стонет, выгибая спину. Она путается пальцами в светлых волосах, чуть сжимая чужую голову и прижимаясь к губам сильнее. Даже в тяжёлом дыхании мафиози чувствуется наслаждение, желание получить ещё, чтобы с ней делали все, что захочется.       — Малышка, хочешь я сделаю тебе приятно не только пальчиками, но и языком? — Ацуши, довольная реакцией своей партнёрки, надавливает большим пальцем на клитор, а средним и указательным входит внутрь, оглаживая горячие и влажные стенки и проникая ещё глубже. Рюноске из-за дрожи в коленях насаживается на пальцы тигрицы, закатывая глаза от удовольствия.       Необычно приятно, необычно ярко, необычно живо всё это представляется, все эти действия, голоса, слова, вздохи… Сложно назвать всё это воображением. Хочется большего, чтобы мафиози была рядом, возможно, даже, самостоятельно прижимала Накаджиму ко дну ванны. Хочется, чтобы она вставляла свои тонкие пальчики глубже, до костяшек. А тигрица бы подмахивала бёдрами, насаживаясь на ласкающие пальцы, цеплялась бы за чужие плечи. Ацуши хотела бы стонать на ухо Акутагаве, несмотря на то, что она тихая, она хотела бы захлёбываться стонами и повторять снова и снова хрипловатое «Рю».       Дверь в ванную открывается, в помещение заходит мафиози, прикрывая за собой дверь и, как будто это обычное дело, отпивает из кружки чай.       — Долго ещё будешь без меня дрочить, мамочка? — усмехнувшись, спрашивает Рюноске, наблюдая за тем, как стремительно алеют щеки тигрицы. «Она всё слышала!» — проносится в голове у Накаджимы, которая пытается сделать вид, что ничего подобного она не делала. — Ну так?       — А… Ты что… Ты что тут делаешь? — растерянно спрашивает Ацуши.       — Ты же не настолько много выпила, чтобы забыть о том, кто твоя девушка, и о том, что я переехала к тебе жить три дня назад? — ставя кружку на стиральную машину и начиная раздеваться, спросила Акутагава.       — Конечно нет! Я не про это… Что ты делаешь дома? У тебя же, вроде, тоже был какой-то праздник, — попыталась отмазаться тигрица, уже приходящая в себя.       — Посчитала, что лучше провести ночь с любимой мамочкой, — снимая с себя нижнее белье и залезая в одну ванну с Ацуши, заметила мафиози, устраивая колено между ног партнёрки. — Но давай не об этом сейчас.       Тигрица тихо ойкнула, сжимая бедрами чужую ногу и переводя взгляд на лицо Рюноске. Её щеки немного покраснели. Если Накаджима правильно помнит, то мафиози раньше никогда таким не занималась с… девушкой. «Получается, что у нее это первый раз…» — подумала Ацуши, посчитав, что, в таком случае, лучше взять всю инициативу на себя. Так уж получилось, что она этим не первый раз с девушкой занимается.       Девушка кладет руку на чужую шею, тем самым заставляя некоторые кончики волос намокнуть, и притягивает к себе. Их губы сначала неловко касаются, светловолосая мягко сминает их, проводя языком по нижней губе. Акутагава, вроде бы, начинает понимать, что от нее требуется, отвечая на поцелуй похожими действиями, что и партнёрка, только более неуверенно, неопытно, даже грубовато.       Свободная рука тигрицы умещается на чужой талии, скорее, даже обхватывая Рюноске со спины, немного надавливая, заставляя девушку буквально лечь на себя. Та покорно ложится, пытаясь как-то перенять инициативу на себя, разрывая поцелуй и припадая губами к шее возлюбленной. Её немного смущает все это, но она пытается не выдавать себя.       — Такая милая, — шепчет Ацуши, не сразу замечая, что сказала это вслух. Она это понимает только тогда, когда лицо девушки становится красным до ушей и она, заикаясь, пытается сказать простое «я не милая», но у нее не получается.       Накаджима невольно смеётся, глазами говоря, что стоит расслабиться, она сделает все сама, а в случае чего — подскажет. Девушка сгибает ногу в колене, заставляя Акутагаву тем самым чуть приподнять зад. Это выглядело так забавно: Рюноске лежит на Ацуши словно кошка, которая потягивается, только взгляд немного потерянный, непонимающий — куда девать руки и что вообще делать. Тигрица аккуратно, но быстро переворачивается так, чтобы Акутагава оказалась под ней, придерживая ее голову. Накаджима ещё раз коротко целует возлюбленную партнёрку, проводя рукой по чужому бедру, ущипнув. Получив в ответ на свои действия неловкое «ой» с каким-то даже наслаждением, девушка закусила губу, чтобы не повторить это снова. Хочется, но не сейчас.       Ацуши прижимает руку к чужой промежности, которая такая горячая, что это можно ощутить даже в воде. Мафиози прикрывает грудь рукой, а другой — закрывает себе рот, чтобы не застонать. Накаджима надавливает большим пальцем на клитор, оглаживая вход в тело партнёрки. От этого ощущения нарушения пространства вырывается стон. Но это не то, когда личное пространство нарушают против твоей воли, это так ощущается, будто хочется отдаться полностью и ещё чуть-чуть.       Рюноске стонет на ухо партнёрке, сильно выгибая спину, упираясь лопатками в край ванны и откидывая голову назад. Девушка в воде буквально по пояс, а мокрая кожа покрылась мурашками от прохладного воздуха. Ацуши смотрит на раздвигающую ноги Акутагаву, на ее затвердевшие от возбуждения соски, пересохшие губы и руки, которыми она цепляется за край ванны. «Лучше бы ты расцарапала мне спину своими пальчиками, малышка», — думает тигрица.       — А… Ацуши… — стонет мафиози, жалобно смотря на партнёрку. Во взгляде видна жалобная просьба о том, чтобы Накаджима продолжила во что бы то ни стало. Но это даже чем-то похоже на угрозу: «Выеби меня, иначе я тебе глотку раздеру». Так похоже на Акутагаву.       Тигрица резко входит в девушку сразу двумя пальцами, отчего та вздрагивает, в который раз покрываясь мурашками и громко вдыхая, после чего скулит, повторяя «Двигайся, пожалуйста. Ещё, я хочу ещё…» Ацуши повинуется, почти сразу же устанавливая быстрый темп.       — Мне куда больше нравится, когда ты называешь меня «мамочка», малышка, — в губы произносит Накаджима, очередным толчком заставляя мафиози открыть рот и шумно дышать от удовольствия.       — Д-да, мамочка… — с трудом выдавливает из себя Рюноске, чуть приподнимая голову за поцелуем, без разрешения проникая в чужой рот языком.       Ацуши хитро приоткрывает глаза, чуть улыбаясь и вставляя оба пальца до костяшек в партнёрку, переставая двигаться. Акутагава стонет, чуть прикусывая свой язык, понимая, что сделала не так. Она быстро отрывается от чужих губ, произнося: «Простите, мамочка» с просьбой на продолжение во взгляде.       — Быстро понимаешь. Молодец, солнышко, — Рюноске в принципе не любит подчиняться кому-либо, но такой Накаджиме она готова хоть тело, хоть душу отдать, лишь бы можно было называть ее «мамочка» и стонать снизу.       Тигрица добавляет третий палец, отчего девушка под ней начинает немного и еле заметно ёрзать, чуть подмахивая бёдрами под заданный, достаточно быстрый темп. Акутагава стонет в голос, забыв про то, что она хотела держать рот на замке, а её рука вцепилась в другой край ванны. Да, такая — забывшая про смущение и желающая подчиняться, чтобы кто-то был над ней — Рюноске определенно нравилась Ацуши. Но и смотреть на ее покрасневшее личико тоже хорошо, особенно наблюдая, как та переодевается.       Мафиози вздрагивает, чувствуя, что сейчас… И стонет: «Мамочка, мамочка, я хочу ещё, больше… Мамочка, пожалуйста… Мамочка, я сейчас кончу…» Накаджима, облизывая пересохшие губы, чуть ускоряется, меняя угол. Акутагава резко перемещает руки на спину любимой, прижимая ту к себе, проводя ногтями. Девушка уже не скрывая насаживается на чужие пальцы, громко и часто дыша вперемешку со стонами. Ещё пара толчков и Рюноске кончает и еле-еле, задыхаясь, произносит «мамочка».       Накаджима убирает руку от чужой промежности, садясь на край ванны, опираясь спиной о стену, закидывая ногу на ногу, усмехаясь, смотря на Акутагаву, которая расслабленно лежит, устроив голову у себя на плече.       — Мы ещё не закончили, — с улыбкой произносит Ацуши, большим пальцем ноги проводя от шее, ключицам, груди, задевая сосок, по ребрам и убирая ногу.       Рюноске глубоко и шумно вдыхает, привставая и садясь на колени напротив партнёрки. Накаджима раздвигает ноги, чтобы ее девочке было удобнее.       — Отлижи мне, малышка. Акутагава немного неуверенно пододвигается ближе, отираясь щекой о чужое бедро с внутренней стороны. Мафиози трётся носом о чужую промежность, целуя половые губы, неловко касаясь кончиком языка клитора, после чего широко облизывая всю промежность. Она неуверенно и сбивчиво дышит, ожидая подсказки. «Всё в порядке, продолжай, солнышко», — говорит ей Ацуши, успокаивая.       Рюноске водит кончиком языка вокруг клитора, иногда посасывая его, надавливая и массируя; водя по входу в тело возлюбленной, устраивая руки на краю ванны. «У мамочки такой набухший клитор, она такая влажная… Интересно, это из-за меня?..» — думает Рюноске. Она не знает, нравится ли мамочке то, что она делает. Сначала в тяжёлых вздохах трудно было расслышать наслаждение, но после…       Тигрица тихо стонет, кладя свои руки на голову любимой партнёрки, путаясь в волосах, вжимая в свою промежность, Акутагава коротко чмокает клитор, отчего Накаджима вздрагивает, сильнее прижимая к себе мафиози, кажется, даже делая больно. Но Рюноске лишь ускоряется, быстрее вылизывая промежность любимой мамочки. Стоны светловолосой были лучшим, что сразу дало понять, что ей нравится, что у девушки получается. Неловкость и неуверенность отходят дальше, на второй план.       — Я… Я передумала… Войди в меня своим языком… — стонет Ацуши, раздвигая ноги ещё шире.       Акутагава послушно проникает в тело Накаджимы, вылизывая горячие стенки, такие приятные. Рюноске первый раз пробует подобное сделать и… Ей нравится вкус тигрицы. Солёный. Мафиози стонет в промежность партнёрки, отчего та ударяется затылком о стену из-за возбуждения, откидывая голову. Она немного шипит, по почти сразу же забывает про это. Юркий язычок её девочки отвлекает от боли и заставляет сделать ещё один глубокий вдох, а после расслабленнее выдыхая.       — Мне так хорошо, Рю-чан… — стонет Ацуши, чуть-чуть ёрзая, пытаясь двигать бёдрами вперёд, желая ощутить язык возлюбленной ещё глубже. — Быстрее, пожалуйста… Я уже почти… — жалобно скулит девушка.       Акутагава быстрее двигает языком, стараясь сделать так, чтобы мамочке понравилось, чтобы мамочке было приятно, ещё приятнее. Ещё немного и Накаджима кончает со звонким «малышка», сползая по стенке вниз, обратно в воду. Рюноске неловко подхватывает девушку, устраивая её у себя между ног и кладя свои руки ей на трясущиеся коленки.       — Я люблю тебя, мамочка, — шепчет Акутагава на ухо любимой, после чего коротко целует ее в висок.       — Я… Я тебя тоже, — дрожащим голосом отвечает Ацуши, расслабляясь в руках своей малышки.