***
Потом, когда уже восходит солнце — ровно на час и три минуты раньше, как Сесил отмечает на таблице Карлоса, — он выбирается из кресла и, ссутулившись, плетётся в сторону мужского туалета, чтобы умыться и покормить заодно Кошека. Пока длятся его тщетные поиски запасной зубной щётки, телефон, оставленный на краю раковины, дважды дёргается от вибрации — приходит сообщение от Карлоса. Он вытирает экран. «Любовная совместимость, — написано внутри серого облачка. — Когда Тельцы и Водолеи вместе, они способны горы свернуть, если только сообразят, как объединить свои усилия». Телефон в ладони вибрирует снова, появляется ещё одно облачко: «Мы справимся. :) Позвоню тебе ночью. Целую». Сесил не то улыбается, не то посмеивается, не то всхлипывает, прижимая ладонь ко лбу. Кошек мурлычет и обеспокоенно вытягивается, пробегая язычком по большому пальцу. — Всё хорошо, приятель, — заверяет Сесил. Он заносит руку и выгибает запястье, почёсывая спинные шипы Кошека у самого основания. — Всё в порядке, я в порядке. Он скоро будет дома. Кошек мяукает и сворачивается в воздухе в клубочек, пока Сесил отрешённо гладит его и смотрит в телефон. Он прослеживает каждую чёрточку каждой буквы взглядом, перечитывая сообщение и представляя себе звёзды. Иногда разница между ними так же разительна, как и разница между пустотой и небом. Разница в непоколебимом контрасте личностей и приоритетов. И нет, их отношения не идеальны — идеальными могут быть только квартиры и Дезерт Блаффс. Идеальному нет места в Найт Вейле. — Но у Карлоса оно есть, — шепчет Сесил. — У него всегда будет место рядом со мной. Он почёсывает Кошеку подбородок, собираясь уже возвращаться на рабочее место. И, когда протягивает руку к двери, его накрывает волна смеха, вырвавшаяся вдруг из груди, отскочившая от плитки на стене. — Да почему у него постоянно повсюду эти горы? Два стажёра снаружи бросают беглые взгляды на дверь, а затем стремительно срываются с места, чтобы поскорее спрятаться в комнате отдыха.Часть 1
6 декабря 2017 г. в 03:32
Сесил шарит рукой в поисках телефона, сонный и измождённый. Оправа очков больно впивается в лоб, дыхание на языке кажется ещё более горьким. Он совсем смутно осознаёт, где находится.
— А… алло? — хрипит в трубку, прижав телефон к уху. Где-то в отдалении что-то крадётся по трубам.
— Привет, — произносит Карлос. — Извини, я тебя разбудил?
— Да. Ну, то есть нет, — Сесил выбрасывает руку в темноту, рассыпая разложенные бумаги и находит лампу. Морщится, когда радиорубку наполняет свет. — Нет, я… работал.
Он осторожно касается щеки, чувствуя холод наручных часов, подаренных Карлосом. Настоящие и ощутимые, они тикают на его запястье. Уже четвёртый час утра.
— Ох. Знаешь, хм, я послушал наш эфир.
Сесил трёт ладонью глаза, затем водружает очки на их законное место. Кофейные кружки, загромождавшие в количестве семи штук стол, звякнули. Ни в одной из них кофе уже давно не было.
— Ты ч-что? — пробормотал он, подавляя зевок.
— Наш эфир. Я его послушал. В телефоне есть приложение.
— Ага, — бурчит Сесил, затем, осознавая, восклицает. — А-а! Карлос, я… ты всё ещё можешь слушать мои передачи?
Карлос улыбается — так, что это чувствуется в голосе, когда он говорит.
— Конечно. Что бы я здесь без них делал?
Что-то зарождается у Сесила в груди: комок, который достигает его горла, его глаз. Отрешённо Сесил дотрагивается до кружки; слышен плеск, хотя она полупустая и холодная под его пальцами.
— Карлос, — произносит он.
— Сесил, — откликаются ему в ответ.
Он поджимает колени к груди, скрючиваясь и взбираясь с ногами в кресло. Оставшись без опоры, оно потихоньку начинает крутиться.
— Так о чём ты думал? Насчёт эфира.
— О многом, Сесил, и насчёт всего этого…
— Карлос, не надо.
— Нет-нет, послушай. Я… — Карлос вздыхает, и Сесил практически может видеть его в темноте, неестественно согнувшегося, схватившегося за волосы. — Я правда скучаю по тебе, Сесил. Я хочу вернуться домой. Но это такое место, как я могу отказаться? Здесь всё новое и восхитительное, здесь столько всего можно исследовать. Это не то чувство, которое можно игнорировать. Я же всё-таки учёный. Это то, кем я являюсь. — Он издаёт жалобный, тихий звук и, когда заговаривает снова, голос его кажется хриплым. — Я надеюсь, что ты сможешь быть со мной терпеливым. Я ведь тебя люблю невероятно. Как чёртову суперновую.
Комок рассасывается и выливается в обжигающие слёзы. Без ведома Сесила они вмешиваются в слова.
— Я умею ждать, — говорит он. — Тебе же тогда нужен был год. Я подожду, правда, обещаю. И я тоже люблю тебя, Карлос.
— О, Сесил, — бормочет Карлос, и слёзы окончательно берут своё.
Сесил прижимает телефон к уху, ощущая влагу на коже и на экране. Плечи напрягаются, когда он сгибается ещё сильнее, когда его трясёт от всхлипываний, которые вырываются наружу в полумраке. Карлос шепчет тихо что-то не столь существенное, что-то, что перекатывается, словно тёплые волны, уносящие вдаль от твёрдой поверхности. В воображении Карлос обнимает его под светом причудливых огоньков, и Сесил прижимается к нему, вдыхая запах химикатов и лаванды, чего-то палёного, чего-то едкого, смешанного с едва ощутимым привкусом крови и графита.
— Я в порядке, в порядке, — он хлюпает носом, ощущая тяжесть в голове. — Я могу подождать. Только пообещай, что вернёшься домой.
— Сесил, я обещаю. — Повисает пауза. Слышно, как Карлос дышит в микрофон, и его дыхание — словно порыв ветра в безоблачной ночи посреди пустыни. — Послушай, ты сейчас на станции?
— Угу, — отвечает он, вытирая глаза.
— Ты не пошёл домой?
— Нет, я… работал.
— Просто… я насчёт гороскопов, Сесил.
Сесил вздыхает:
— Прости, это было по-упаднически и резко. Ты часто мне звонишь. Я рад, что мы можем поговорить.
— Вообще-то я не о своём прогнозе, Сесил, — возражает Карлос, — а о твоём.
Осознание занимает некоторое время. Усталость заглушила собой скорость работы нервной системы, а головная боль после срыва не приносила никакой пользы. «Водолей, — наконец-то откликается что-то, обрывок мысли, произнесённый его собственным голосом. — Тихая комната. Будете плакать. Возможно, пить».
— Ах вот оно что, — бурчит Сесил.
— Да, — подтверждает Карлос.
Сесил скользит взглядом по одной из кружек, стягивая с носа очки. Всё перед глазами тут же расплывается, и он массирует переносицу.
— Честно, я в порядке. Ничего катастрофичного. Мы разговариваем каждую ночь, я знаю, что ты вернёшься.
— Хорошо, — отвечает Карлос, и его голос полон заботы. — Но я бы всё равно хотел попросить Джози наведываться к тебе иногда. Ты не против?
Взгляд Сесила блуждает по размытой армаде кофейных кружек. Ногой он задвигает ящик стола.
— Конечно, не против, — говорит он мягко. — Это было бы славно.
Ему слышно, как Карлос улыбается, и это совсем незаметная, но такая знакомая уловка в его речи.
— Спасибо, Сесил, — он практически ласкает на языке его имя.
Сесил запрокидывает голову.
— Всегда не за что, мой дорогой Карлос.